|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 5
Образы Бога и образы человека: Рождественский диалог
| |
Хорошо — что никого,
Хорошо — что ничего,
Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
Георгий Иванов, 1930 г. |
Текут Рождественские дни, по григорианскому церковному календарю. И в эти дни, когда даже поневоле многие люди задают вопрос о смысле Праздника, о вере в пришествие Того, кто вроде бы призван был избавить мир от царящих в нём безобразий, я задумываюсь о сущности диалога и о его необходимости в современном мире.
Нередко приходится слышать утверждения: ну какой может быть «диалог религий», если ты убеждён в том, что Истина в твоей вере! Или в твоём неверии, всё равно… При такой постановке вопроса, диалога, конечно, быть не может, здесь даже не «беседа со своим зеркальным отображением», всё намного хуже. Это пример абсолютной замкнутости системы, какого-то мыслительного тупика. Единственный выход из которого видится в агрессивном навязывании своих взглядов, в войне и уничтожении идейных противников. Неужели мы действительно обречены на вечное взаимное непонимание?
Все мы знаем о бывших в истории человечества религиозных войнах, когда спасительная весть о благом Боге вызывала такие реки крови, что только держись! Но только ли в плохо «переваренном» христианстве было дело? Пожалуй, ещё хуже того были массовые уничтожения людей во имя Разума или «светлого будущего». Полагаю, что за историческими примерами далеко ходить на надо. Эти, с позволения сказать, деяния были обусловлены убеждением, что никакого Бога, ни благого, ни злого, нет, а имеется только железная историческая или биологическая необходимость. Называя вещи философским жаргоном, лишь голый детерминизм.
Какие только преступления ни оправдывались этой якобы железной «обусловленностью» человека: исторической, социальной, родовой, культурной, генетической, наконец! Века подтачивания, эрозии веры в благого Бога не могли не сказаться и на обратной стороне «медали» теологии — на антропологии, то есть на фундаментальных представлениях о человеке. Отвергнув традиционное положение ортодоксального христианства (восточного и западного) о свободе человеческой воли: творить не только зло, но и добро — во имя «раскрепощения» человека, атеизм бросил этого самого человека в такие пучины рабской зависимости, которая никакому Древнему Риму не снилась.
Тема обусловленности и несвободы человека — далеко не выдумка теоретиков атеизма Нового времени! Это один из фундаментальных религиозных ответов (пусть и в некоем условном внеисторическом метапространстве, где только и можно себе эти вопросы вообразить) — на Рождественскую весть о благом Отце, для которогo дорогá свобода каждого отдельного человеческого существа, почитаемого, при всех своих возможных несовершенствах, личностью.
Подобно этому, иной образ Бога, а не только Его полное отсутствие, являет собой вызов традиционному христианству. Оба этих альтернативных решения: иная теология и антропология, встречаются нам на Востоке. Вопрос о том, что же идёт к нам с овеваемого мысленной романтикой Востока, не потерял своей актуальности и в наши дни. Может, он и свет, но вот только из какого источника? Не из прожекторов ли, освещающих полосу безопасности на зоне, перед забором из колючей проволоки? Хорошо бы разобраться.
Одним из таких «восточных» ответов на недоумение по поводу существования в мире природного и нравственного зла является, например, теория «двух начал», одного доброго, Света, а другого злого, Тьмы. Это ответ манихейской традиции, исторически берущей исход в проповеди пророка Мани в 3 веке от Р. Х. на территории теперешнего Ирака и быстро распространившейся по всей тогдашней oйкумене, вплоть до Средней Азии и Китая. Манихейство понимало само себя как истинное христианство, но восприняло также множество чуждых библейской традиции элементов, например, из древнеиранского зороастризма. Не избежал его сладкого влияния и великий латинский богослов Августин Аврелий, живший в 4 веке от Р. Х. в северной Африке, где теперь Алжир. Он известен в православном мире как Блаженный Августин, а в римско-католическом — как Святой.
Побыв во времена бурных исканий своей юности членом манихейской общины, Августин не освободился до конца от его резкого дуализма, двойственности в учении о Боге. Черты этого дуализма явственно ощущаются и в его поздних писаниях, особенно в учении о греховности всякого плотского похотения (concupiscentia). Через данного богословского авторитета и латинская Церковь, к сожалению, взяла многое из его «латентного манихейства» в своё учение о человеке, отойдя от библейской идеи о «доброкачественности» человеческой плоти, также созданной благим Богом. Плоть всё более стала восприниматься как если и не созданная Противником Бога (буквальное значение еврейского слова «сатана»), то непременно как его орудие и проводник. Итак, мы видим, как наш образ Бога (теология) тонко, но последовательно влияет на представления о человеке (антропология).
Несколько иным вариантом ответа на ортодоксально-христианское богословие (выкристаллизовавшейся в 4 веке формулой которого можно считать Никейско-Константинопольский Символ веры) является попытка т. н. гностиков ответить на трудный вопрос о мировом зле. Не будем подробно рассматривать этот конгломерат синкретических, т. е. смешанных религиозных воззрений и вытекающих из них культов, особенно расцветших во 2-3 христианских столетиях. При всём их разнообразии имелись схожие элементы, главным из которых оставался всё тот же дуализм надкосмического, благого Божества, совершенно недоступного для большинства людей, и тёмного носителя злых качеств, Демиурга, «Архитектора» нашего падшего мира. Людей гностики строго разделяли на три класса, соотнося их с материей, душой и духом. Лишь последние имели надежду на религиозное спасение. Первые две группы считались подверженными жёсткому детерминизму природы, обрекающей их миру Тьмы.
И вновь мы видим, как тесно представления о Боге взаимосвязаны с образом человека. Постараемся помнить об этом важном результате сегодняшней беседы, когда впоследствии перейдём в поисках ответа на наш исходный вопрос к исламу и ещё дальше, в Индию.
27.12.2008
Теги: диалог
теодицея
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
