|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 63
К вопросу о христианской медитации: введение в проблематику
| |
Мы называем "понимание" психическим феноменом, что связан особым образом с явлениями изучения и использования нашего человеческого языка, состоящего из слов.
Людвиг Виттгенштeйн, Философская грамматика (Ludwig Wittgenstein, Philosophische Grammatik) |
Наверное, каждый из наших современников когда-либо, где-либо слышал слово «медитация». Это связано не столько с расцветом популярности неких древних духовных традиций и практик в европейских обществах (включая сюда, естественно, и российское), сколько с всеприсутствием некоторых слов в средствах массовой дезинформации. С модой на них, так сказать. Козыряние тем, что слышал или читал что-то об опасностях Большого андронного коллайдера или об актуальности «древних ведических откровений» — явления примерно одного порядка. Русская народная мудрость, помнится, говорит о таком всеядном якобы всезнании: «Слышал звон, да не знает, где он»...
Итак, медитация. Популярное слово, популярные практики, вокруг которых столь же густо клубятся тучи заблуждения и элементарного незнания, как, на поверхности, навеваемая ими же иллюзия приобщения к тайному, «сокровенному» гносису.
1990-е годы в России и на всём постсоветском пространстве характеризовались не только разгулом бандитизма, связанного с переделом собственности, но и настоящей пандемией безумных, лихорадочных поисков «духовности» в самом разнообразном её образе. Духовность в те времена можно было сравнительно недорого приобрести в виде типографски отвратительно изданных, с множеством ошибок и опечаток, книжек и брошюрок: от поучений сомнительных православных старцев до рерихианского всеединства «мира через культуру» или «шамбалических махатм» госпожи Блаватской, от псевдосуфийских побасенок Идрис Шаха — до мрачноватых миров безличных поту- и посюсторонних сил Карлоса КастанЬеды (именно так по-испански!).
Встречались в этом издательском извержении, подобном плодовитости сорной рыбы, и (обычно крайне плохие) переводы с переводов или переиздания классиков подлинной духовной литературы. Как бы то ни было, интеллектуально и духовно оголодавший в безвоздушом пространстве «Совка» вчерашний советский человек набрасывался на всё, что хотя бы издали напоминало «духовность», безо всякой разборчивости, с жадностью помирающего от недоедания лагерного доходяги. И этой сомнительной пищей могло быть всё что угодно — от серьёзных классиков христианства или буддизма, и до опасных подделок, обещающий постижение тысячелетней «мудрости всех религий» быстро и без особых на то затрат и усилий.
В Европе «по ту» сторону железного занавеса, где пока ещё довольно сложно говорить об организованном идеологическом контроле, ситуация сложилась немногим лучше. Подобно разнообразию рыночного спроса на товары повседневной надобности, сложился и гипермаркет самых разнообразных товаров, связанных с «духовностью». С умалением влияния традиционных христианских конфессий религиозность как таковая навряд ли уменьшилась. Она максимально индивидуализировалась, умело подстроившись под нужды индивидуального потребителя, создав вокруг себя своеобразный рынок товаров и услуг. «Ориентализация» этого новоевропейского рынка под влиянием пара-индийских учений, разных традиций буддизма и прочих посылок с Востока привнесло свои акценты, растиражировав некоторые слова, относящиеся, согласно религиозно всеядному общественному сознанию, к «духовности».
Такие слова, как карма, чакра, йога, реинкарнация, медитация..., постоянно слышишь как справа, так и слева: от приверженцев всяких новых религиозных учений и эзотерики до адептов традиционных восточных учений и практик и даже от христиан, что сами себя называют католиками или евангелистами.
Итак, разговаривая, например, о медитации, следует учитывать целый ряд значений при поверхностном, а то и вовсе неграмотном использовании этого слова, каковое использование в наше время всемерно растиражировано газетами, интернетом и популярными публикациями. То есть, самым первым шагом в случае корректной беседы на эту тему явится прояснение ошибок.
Кстати, в случае бытовавших в духовных учебных заведениях католической Европы вплоть до середины 20 века схоластических или неосхоластических учебников, — например, по такому предмету, как «аскетика» — (сейчас его больше принято называть «богословием духовной жизни»: spirituelle Theologie), можно сослаться на традиционное подразделение духовной жизни и практики на три этапа. Первым является т. н. «via purgativa», то есть «путь очищения». Очищения человеческого естества от страстей, совершенно необходимой пропедевтики любой традиционной духовной практики.
Если же мы используем данную терминологию в виде метаязыка описания или дидактической беседы, то под «очищением» следует подразумевать прояснение примеров ошибочного использования религиозных терминов, имеющих свою традицию и собственные исторические контексты. Без примеров вряд ли когда возможно обойтись, посему приведу свой. Одна моя знакомая, вполне осознающая себя «практикующей» католичка, исправно еженедельно посещающая храм, с вполне чистой совестью считает, что всякого рода дискурсивная молитва (иначе говоря, молитва словами — своими собственными или по молитвеннику) препятствует христианину достигать «соединения с Богом». Только «медитация», которую она понимает как попыту достичь состояния безмыслия, якобы напрямую ведёт к цели религиозной практики.
Здесь милая дама не принимает во внимание по крайней мере нескольких вещей. Искренне считая «медитацию» частью исконного наследия нехристианского «Востока» (Индия и буддийский ареал), которой якобы так недостаёт христианскому «Западу», как бы погрязшему в шизофрении холодной рассудочности и способному самое большее на инфантильную словесную, дискурсивную молитву (там, где религиозная вера вообще ещё осталась), она забывает (или, скорее всего, вообще не осознаёт), что само слово «meditatio» — латинское, а значит — западное по происхождению.
Ещё в Средневековье, особенно в монашеской культуре преимущественно бенедиктинского источника (я разумею под этим монашеские Ордена, вдохновением и мерилом для которых служит прежде всего Устав св. Бенедикта Нурсийского — бенедиктинские и цистерцианские конгрегации, но также и такое древнее ответвление западного небенедиктинского монашествa, как орден картезианцев); «медитация» означала традиционную духовную практику, неразрывно связанную с таким монашеским деланием, как «lectio divina», то есть с «духовным чтением».
Многим, наверное, знакомы (хотя бы по картинкам) квадратные или прямоугольные дворики в готических монастырях рядом с главным храмом, вокруг которых идут сводчатые переходы. Как и многие столетия назад, в действующих монастырях эти переходы иногда наполняются неспешно прохаживающимися монахами, с фолиантами или без. Если внимательней приглядеться, губы монахов шевелятся с такт их размеренным движениям. Это и называется традиционным словом «медитация»: постояннoe повторение слов или фраз из Священных Писаний (в древней монашеской культуре так назывались не только книги Библии, но и писания церковных Отцов), пока те, в гармонии с естественным дыханием, не опустятся в «сердце» (другой важнейший топос традиционной христианской антропологии!) и не заживут своей, тайной жизнью.
Такое многократное «пережёвывание» Слова Божия имеет своим почтенным как бы вневременным, — и в то же время историческим, — истоком Библию. Достаточно вспомнить увещевания Книги Второзакония, вошедшие своей частью в знаменитую молитву «Слушай, Израиль» (Шма, Исраэль): «Положите сии слова Мои в сердце ваше и в душу Вашу... и учите им сыновей своих, говоря о них, когда ты сидишь в доме твоём, и когда идёшь дорогою, и когда ложишься, и когда встаёшь» (ср. Втор. 11, 18-19).
Эти древние библейские слова аукаются новозаветным побуждением «непрестанно молиться». Отсюда — общехристианская традиция непрестанной молитвы, что расцвела на христианском Востоке византийским исихазмом, — традицией, вполне живой и даже переживающей своего рода ренессанс в наши дни, — а на христианском Западе вылившаяся в «медитацию» бенедиктинского типа, составившую костяк средневековой христианской мистики. Понятно, что такое размеренное повторение Слова Божия, в понимании человека верующего, будет открывать его новые, всё более глубокие грани и смыслы, вводя, после прохождения предварительноого очищения «Via purgativa», в созерцание тайн веры «путём просветления» (via illuminativa).
И только очистив от страстей и осветлив своё сознание созерцанием тайн христианской веры, мистик достоин цели всего своего делания, длящегося всю его жизнь — действенного соединения с Богом (via unitiva) в «безмолвной клети сердца» и — «за пределами слов». Таково, если излагать совсем кратко, побуждение и путь христианского молитвенника, в изложении средневековых западных мистиков. Что касается природы «соединения с Богом», степеней её метафизического дуализма или же, наоборот, пантеистического соблазна, то это не входит в предмет нашего рассмотрения. Для нас здесь важно — «медитация», исходя из данного слова исторически и контекстуально, всецело укоренена как в Библии, так и в древних христианских традициях. В западной бенедиктинской традиции это духовное делание до сих пор называется «медитацией», в традиции исихазма — это «умное делание». И везде началом служит постепенное погружение в Слово, будь то слова Писаний или Иисусовой молитвы.
В христианских традициях — это постепенный, поэтапный процесс. Он длится, как и всякое серьёзное религиозное подвижничество (в отличие от «быстрорастворимого кофия» всяких неоэзотерик), всю жизнь, имеет свою традиционную критериологию («различение духов»: «по плодам их узнаете их» и т. п.), однако может иметь разные метафизические представления, исходя из особенности той или иной антропологии (учений об «устройстве» о человека) — разветвлялясь на метафизический дуализм (сугубая, принципиальная разница Творца и твари), с одной стороны, — и традиции пантеистического толка, с другой (однако в «мэйнстримовом», церковном римско-католическом христианстве такие традиции всегда были под подозрением: достаточно вспомнить знаменитого доминиканца Майстера Экхарта).
Другое дело, что в современном популярном узусе слово «медитация» редко употребляется в этом сугубо христианском, традиционном смысле. Напротив, даже в среде «прогрессивных» христиан, ратующих за модное дело «диалога религий», оно часто используется в значениях, напрямую и без тонкого различения или даже всякой адаптации взятых из лексикона восточных религий: традиций т. н. индуизма и буддизма. При этом такой странный «диалог» подразумевает, что-де нам, христианам, неплохо бы срочно поучиться древней мудрости у индийцев, буддистов, китайцев и вообще у любых граждан таинственно мерцающего Востока.
Здесь слово «медитация», которого как такового вовсе нет в лексиконе восточных традиций, и которому соответствуют очень разные явления, берётся, как само собою разумеющаяся и однозначная реальность, и, будучи лишeна корней своего контекста, пересаживается на совершенно иную по составу европейскую почву. Результатом этого является самодовольное невежество новых, самопровозглашённых носителей «тайного знания», их сабельным присвистом прерывающийся от восторга голос и смешная поза спасителей человечества, образование всё новых сект вокруг самозванных «мастеров» и ещё бОльшая неразбериха в головах у многих наших неискушённых чрезмерным знанием современников.
Дружественный союз и сотрудничество христианских мистиков-практиков (монахов и мирян), богословов, философов и востоковедов, специализирующихся на истории восточных религий и философских систем, представляется мне единственным по-настоящему плодотворным подходом, могущим вывести некоторых христиан из зауженного гетто случайностей исторического самосознания, а лучших учёных-ориенталистов отвлечь от «гиперпилотомии», — рассечения волоска на теле у комара, — показав новые горизонты для агонизирующей кое-где академической науки.
Однако, здесь наметился уже целый комплекс непростых вопросов, который мы, при наличии достаточного интереса читателей и критиков, попытаемся рассмотреть как-нибудь в другой раз, как то и полагается в жанре семинара.
17.10.2010
Теги: богословие
история
религиоведение
религиозная практика
религия
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
