Высоцкий Аркадий

ДЕНЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ

заявка на сценарий полнометражного художественного фильма

В современной московской семье живет обыкновенная современная девочка.

Девочке лет тринадцать. Зовут ее, скажем, Маша. Комната у нее завешена рейвовыми картинками и портретами негров в футболках и жгучих блондинов в скинах. Она разгуливает по жизни в наушниках, катается на роликах и сидит за компьютером практически все свободное время, отстреливая монстров и рыская по интернету.

То есть, она бы сидела и все время, остающееся от роликов и от школы, в которую время от времени приходится идти. С утра заваливает мама и начинает скрипеть:

- Мариванна, проснитесь пожалуйста. Вы обещали помочь папе с компьютером.

Приходится подняться и, набросив одеяло, идти через коридор.

- Здорово.

- Здорово, малышка....- Папа рассеян. Он сидит в пижаме и лупит монстров из огнемета.

- Чего у тебя?

- Ты понимаешь, чего-то со звуком. Стерео пропало.

- А зачем тебе стерео?

- Эффект присутствия.

- Ладно. Дай, посмотрю...

Она садится папе на колено и начинает трещать клавишами и водить мышью. Потом говорит:

- Отойди...- садится на корточки и щелкает штекерами. Потом пробирается за компьютер и что-то там делает. Потом снова трещит клавишами и уходит. Папа включает игрушку и стреляет. Раздается страшный грохот и падает лампа в изголовьи семейного ложа.

Папа вскакивает и затыкает уши.

- Машка !- кричит он, приходя в себя.

- Чего?

- Что ты сделала с машиной?

- Стерео?

- Стерео. Но почему она так орет?

- Эффект присутствия. - Маша скрывается в ванной.

За завтраком Маша скучает и смотрит в окно. За окном дворник подметает двор. Дворнику лет пятнадцать и зовут его Ваня. Ваня живет с дедушкой в соседнем доме. Дедушка старый и больной. Ваня днем моет машины и крутится на заправке, а утром и вечером подметает за дедушку двор и возится с помойками.

Подметая двор, Ваня то и дело поглядывает на подъезд из которого должна появиться Маша.

- Мариванна. Отвлекись от созерцания и поучаствуй.

Маша поворачивается к столу.

- Сегодня к твоему сведению Рождество. И, мы понимаем, как ты занята, но было бы не плохо, чтобы кое-кто был дома.

- Мам... Почему ты так много слов говоришь? - спрашивает Маша., допивая кофе с овсяным печеньем.

- В каком смысле?

- Ну, почему бы не сказать так: будь вечером дома.

- Не груби матери.

- Я ей и не грублю.

- Мать это святое.

- Почему?

- М-да... Ну, оставим в покое мою святость. Так ты будешь дома?

- Не знаю. Зачем?

- Рождество.

- Я не верю в Бога.

- Ну а пирожков покушать? - спрашивает Папа

- Тогда буду. - говорит Маша. - Спасибо.

Она встает из-за стола и уходит из квартиры.

В подъезде она одевает ролики и выпархивает в солнечный свет двора. Ваня, отставив метлу, машет ей рукой.

Она делает небольшую петлю по чисто выметенному асфальту и останавливается рядом с Ваней.

- Метешь? - спрашивает она, пережевывая ригли-сперминт-гам.

- С Рождеством тебя.

- Теперь чего- целоваться надо?

- Это на пасху, - серьезно говорит Ваня.

- Ну, не хочешь- как хочешь. - Она одевает наушники и едет к арке. По дороге оглядывается. Он смотрит ей в след.

- Как твой дедушка?

- Да ничего. Слава Богу. - говорит Ваня.

- Ну пока..

Она выезжает из арки и, с ходу перемахивая тротуар, устремляется прямо через поток автомобилей на ту сторону широкого проспекта. Визжат тормоза. Свистит милиционер, но Маша уже почти проскочила проспект и вот-вот исчезнет в переулке. Тут большой нарядный джип с тонированными стеклами резко прибавляет скорость. Маша не видит его.

В припаркованой машине мужчина средних лет, лысоватый и неряшливо одетый вдруг вскидывает руку ребром ладони вниз.

У Джипа взрывается колесо и он юзом втирается в обочину, сметая мусорные баки.

Маша, не видя и не слыша ничего кроме наяривающего в наушниках транса, исчезает в подворотне.

Мужчина в припаркованной машине облегченно вытирает рукой лоб.

К Джипу подлетает милиционер, стучит палкой по капоту, потом, рязьярившись, дергает водительскую дверь. В недоумении отступает на шаг. Начинает собираться толпа. Люди заглядывают через плечо милиционера.

В ДЖИПЕ НИКОГО НЕТ. СОВЕРШЕННО НИКОГО.

Маша выходит из школы в компании нескольких ребят и девочек.

- Ты вечером в обезьянник идешь?

- Нет. Я дома.

- Тебе совсем плохо?

- Мама пирожки делает.

- Обломись. Пошли к Максу. Там такие пирожки- мало не покажется.

- К Максу брат из Голландии приехал. Пирожки привез. А потом пойдем отбиться на обезьянник.

- О! Кто-то приехал.

У ворот школьного двора стоит бронзовый Хитачи и на нем сидит кожаный человек по имени Буре. Маша машет рукой подругам, подходит к Буре и садится на мотоцикл. Буре никуда не спешит, поправляет никелированные застежки на куртке и шлеме.

- Слушай, Буре, ты знаешь, что сегодня Рождество? - спрашивает Маша, надевая шлем.

- Ну, знаю...

- Слушай, Буре, а почему тебя так по дурацки зовут?

- Нормально. Мне нравится.

- А мне нет. Тебе ведь уже сколько лет?

- Девятнадцать.

- Ну вот. А ты все Буре. Как твоего отца зовут?

- Петя.

- Ну, вот. Значит ты Буре Петрович.

- Чего тебе не нравится?

- Все нравится. Поехали.

Мотоцикл взревел и рванулся по тихой улочке. Школьники с завистью смотрели им в след. Они не заметили, как следом за мотоциклом тихо тронулась припаркованная у обочины машина. Это была та самая старая машина Фольксваген-Жук, в которой сидел толстенький лысый человечек.

Буре Петрович головокружительно несся, петляя между машин. Он хотел проскочить светофор, но двигатель вдруг зафыркал и заглох. Буре Петрович вынужден был остановиться. Постовой на перекрестке внимательно посмотрел на мотоцикл, выскочивший на самый перекресток, но решил не связываться и отвернулся. Мотоцикл окружили выехавшие с боку на проспект машины. Буре завел мотор.

- Не понимаю...- сказало он. - Что с аппаратом. Как один еду- прет как танк. Стоит тебе сесть и начинается эта канитель.

- Может быть, я приношу несчастье?

- Фигня... Приеду домой, продую карбюратор.

Зажегся зеленый свет и мотоцикл помчался вперед. Буре насиловал ручку газа, но машина не хотела катиться быстрее. Двигатель кашлял.

- Надо бензину хорошего залить. - крикнул Буре. - Где здесь есть заправка.

- У меня, около дома.

- Там народу толпа.

- У меня там знакомый.

- Кто такой.

- Просто мальчик сосед. Он нас без очереди заправит.

- Он что- хозяин колонки?

- Нет. Просто подрабатывает.

- А сапоги он не чистит?

- Перестань. Он хороший мальчик. За дедушкой ухаживает.

- А за бабушкой ухаживает?

- Перестань.

- Нет, серьезно. Он за бабушкой ухаживает или только за дедушкой.

- Перестань, Буре, у него нет Бабушки.

- Я бы удавился, если бы у меня не было бабушки.

- У тебя что, есть бабушка?

- Однозначно.

- Сколько же ей лет?

- Не знаю. Много. Она, знаешь, она меня короче, очень любит и подваливает под подушку всякую канитель. Ну, подарочки, прикинь.

- И что она тебе подваливает?

- Ну... Разные вещи. Сегодня я нашел под подушкой бензонасос.

- Твоя бабушка прорубает в бензонасосах?

- Не. Я ей объясняю, что мне нужно. Или пишу. Она, короче, идет на толчок и приобретает. Ну, где твой сосед?

- Ты постой, а я пойду поищу.

Маша слезла с мотоцикла. Пошла в обход очереди. Она вскоре увидела Ваню, как он заправляет бензином большой Джип с тонированными стеклами. Она замахала ему рукой. Он тоже обрадовался и помахал ей.

Джип уже был заправлен. Из него высунулась голова в темных очках, скользнула по Маше колючим взглядом черных стекол. Ваня повесил шланг заправщика и подошел к кабине рассчитаться. Он закрыл голову. Маша видела голову только одно мгновение. Подошел Буре.

- Это что ли твой приятель? - спросил он у Маши, показав пальцем на Ваню.

- Слушай, Борь, а ты видел водителя Джипа?

- Какой-то хмырь в очках.

- Тебе ничего не показалось странным?

- Да нет.

- На голове самой.

- А что там?

- Как-то странно волосы торчат... Ой!.. Что он делает?..

Джип, отъехавший уже от заправки, вдруг дал резко задний ход. Иван не видел его, он шел от колонке к Маше, улыбаясь до ушей. Машина ударила его бортом и прижала к колонке. Водители, столпившиеся здесь, бросились в россыпную. Маша и Буре подбежали первыми. Маша склонилась над Ваней. Он был неподвижен. Левая рука неловко согнута и отброшена в сторону. На губах пузырилась кровь.

Буре закричал от машины:

- А-аа!.. Мама!

Маша подняла голову. У кабины джипа столпились водители.

На водительском сидении никого не было. И ничего не было, если не считать большой черной кляксы.

В стороне от заправки стояла машина Фольксваген Жук. Около нее стоял скрестив руки на груди лысый толстячок. На лице его была печаль. Свистнули тормоза и рядом, заломив вираж, остановился точно такой же автомобиль, только весь битый и погнутый. Из него с отчаянным видом выскочил молодой симпатичный парень. Он хотел бежать к собравшейся толпе, окружившей скорую, но толстяк поймал его за рукав.

- А это вы... Здравствуйте...

- Где же ты был, шляпа?

- Затор на Сущевке... Отъехал на полчаса... Надо было... Он у меня мальчик осторожный...

- А береженного кто будет беречь...

- Да... Я виноват...- чуть не плача. - проговорил юноша.

- К Рождеству они активизируются. - Серьезно сказал Толстячок Надо держать ухо востро. - Ну, ладно. Что случилось, то случилось. Надо быстро что-то придумать. Сейчас едем в Склиф.- Поедем на моей, твоя вот вот развалится.

- Вы что, свою бросите? - недоверчиво спросил молодой человек.

- Никогда в жизни. Просто моя сейчас с твоим.

В приемном покое больницы Склифосовского среди многих людей бродила взволнованная Маша. Дверь в углу холла открылась и появился врач. Маша бросилась к нему.

- Вы насчет Вани Иванова? - спросил строго доктор.

- Я.

- А никого постарше не нашлось? - он недоброжелательно осматривал ее наушники и роликовые коньки через плечо.

- У него есть дедушка, но сейчас он болеет.

Доктор вздохнул.

- А он жив?.. - дрогнувшим голосом спросила Маша.

- Пока жив. Находится в коме. Что будет дальше сказать трудно... Вы отправляйтесь домой. Нечего тут выхаживать. - видя Машины глаза, он смягчился. - Это что, ваш брат?

- Нет. То есть да.

- Понятно. Все равно. Иди-ка ты домой. Все равно ты ничем ему не поможешь. А мы и так делаем все что надо. Даст Бог, все будет хорошо.

Маша сказала:

- Спасибо.

И пошла прочь через холл, опустив голову.

На улице ее дожидался Буре со своим агрегатом. Он подошел, уныло болтая руками.

- Ну, что там?

- Поезжай домой.

- А ты?

- Я пройдусь пешком.

- Охота тебе топтать. Давай я подвезу.

- Не хочу. Пока.

Она пошла вдоль больничного забора повесив голову.

Начинались сумерки. Зажглись фонари. Маша брела вдоль сияющих витрин. На встречу попадались веселые компании мальчиков и девочек. Кто-то сунул ей мороженное. Она шла все дальше. Мороженное растаяло и капало на асфальт. Так зашла она в незнакомую часть города, все здесь поросло толстыми деревьями и шум улицы и праздника долетал сюда, как комариный писк.

Впереди в полной темноте вдруг зажглись две яркие фары. Маша остановилась, как вкопанная. Свет фар ослаб и в светлое пространство вышел давешний толстячок в сопровождении юноши.

Маша попятилась и уперлась в ствол дерева.

- Что вам надо? - прошептала она.

Толстый человечек приблизился.

- Нам надо поговорить. Садись в машину.

- Ни за что! - в руке у Маши сверкнул баллончик с газом. - Знаете что это за штука?! Только сделайте еще шаг и у вас глаза лопнут!

- Какая чепуха. - сказал Толстяк. - С какой стати?

- Отвалите оба.

Толстяк и молодой человек остановились и переглянулись.

- Может, отобрать у нее баллон? - деловито предложил молодой человек. - Вдруг она сама себе в глаза набрызгает? Хлопот не оберешься.

- Вам нечего нас бояться. - сказал толстяк. - Мы на вашей стороне и у нас есть для вас кое-что интересное.

- Знаю-знаю. - сказала Маша. - Только мне это совсем не интересно.

- Вы не поняли. - сказал Молодой человек. - Речь идет про Ваню Иванова.

- Вы его знаете?

- Даже очень хорошо.

- Ну ладно. - Решила Маша. - Кто вы такие?

Мужчины переглянулись.

- Мы вообще-то ангелы. - сказал толстячок. - Я Ангел Фомич, а он Ангел Лукич.

- Бред какой-то. А я вам зачем?

- Бесполезно, Фомич. - грустно сказал Лукич. - Она не верит в ангелов.

- Ну хорошо. - С досадой сказал Фомич. - Допустим, ты не веришь в Ангелов. Но же знаешь что случилось. Хороший человек, ни в чем не виноватый, лежит сейчас в реанимационном отделении между жизнью и смертью и все это только потому, что кое кто, - он сердито посмотрел на Лукича, - В рабочее время шатается бог знает где.

- Ничего не Бог знает где. - взвился молодой человек. - Все очень просто. У Анжелы Павловны подопечная - старушка, больная шизофренией. И у нее все время раздвоения личности. А Анжела не может раздвоиться. И должен же кто-то помочь молодому специалисту.

- Ты помнишь вторую заповедь?

- Помню... - уныло сказал Лукич.

- Ну?

- Не оставляй поста своего...

- Я ничего не понимаю. - сказала Маша. - Какого еще поста?

- Ладно. Что бы не ходить вокруг да около. - сказал Фомич. - Этот лоботряс не углядел и Ваня попал в беду. Сейчас мы были в долине Теней и видели там его метущуюся душу. Если до момента Рождества, т.е. до двенадцати ноль-ноль не найдется человек из твоего мира, который выполнит три условия и одно условьице, то душа Вани перелетит через ограждение долины и навсегда скроется во тьме. Пойдем, ты замерзла а в машине у меня термос с кофе.

Они подошли к машине и он достал термос.

- Что я должна делать? - спросила Маша.

- Ты должна сделать всего три вещи: первая - признаться, вторая - покаяться, и третья - простить. Когда ты исполнишь все это, тебе предстоит еще одно условьице, но пока до этот далеко... Что это?.. - он встревожено повел носом. - Лукич, ты что-нибудь чувствуешь?

- Кажется это за нами... - пробормотал Лукич и потушил фары.

- Выходи быстро из машины... - прошептал Фомич.

Маша вышла.

- Что я должна делать? - шепотом спросила она.

- Понимаешь, мы нарушаем правило. Нам нельзя выходить на прямой контакт. Только через молитву. Но попробуй, заставь тебя молиться.

- Я буду молиться... - проговорила Маша испуганно.

- Давай, быстро молись. Быстрее...

- Господи Боже, прости меня... И избави меня от лукавого...

- Не так!..

- Я не умею...

- Научишься. Короче, запомни. Ты должна признаться, покаяться и простить...

В этот момент стены мрака раздвинулись и прямо на поляну шагнул из небытия рослый светящийся человек с сердитым лицом, бородой и длинными волосами.

- Какое безобразие, - громко сказал он.

Подойдя к машине он мельком взглянул на машу и уставился на съежившегося за рулем Фомича.

- Так. - сказал он громовым голосом. - Что вы себе позволяете?

- А она молилась. - сказал Фомич.

- Вы лжете. Как вам не стыдно!

- Я молилась, это правда! - возмутилась Маша. - Я сказала "Избави нас от Лукавого".

Светящийся человек обернул к ней недовольное усталое лицо.

- Девушка, идите, пожалуйста. Не вмешивайтесь.

- Никуда я не пойду. Мы с мужчиной разговариваем. Что вы лезете?

- Идите домой. Вас там ждет сюрприз. Ваш папа купил вам пиратскую подборку ай-си-джаза.

- Ну и черт с ним.

Светящийся человек дернулся всем телом, потом махнул рукой, сел на заднее сидение машины и сказал Фомичу.

- Какая она у тебя грешная, смотреть на тебя жалко. Ладно, давай трогай.

Он опустил стекло и осенил Машу крестным знамением.

Маша завертелась волчком, обернулась облачком и взмыла в небо.

- Чего стоишь? Поехали. Скоро тебе будет жарко.

Автомобиль тронулся и поехал между деревьями, пока не выкатился на дорогу.

- Поехали быстрее. - сказал утомленно светящийся человек, откидываясь на сидении. - Нас ждут, те у кого мало времени.

Жук с невероятной скоростью понесся по шоссе. Они догнали большой черный Мерседес, идущий на предельной скорости.

Водитель Мерседеса, увидев за лобовым стеклом удаляющиеся габаритные огни, очень удивился и пощелкал по спидометру. Все было в порядке - 200.

- Але, гараж! - обижено сказал Водитель, - Ты че, консервная банка - рехнулась? - с этими словами, он крепче ухватился за руль и втопил педаль газа. Перегрузкой его вдавило в сидение. Лампочки на приборной доске встревожено замигали.

- Извините, мсье Тарасов, но ваша скорость впятеро превышает допустимую. - мелодично проговорил бортовой компьютер.

- Молчать! - крикнул Тарас. Наморщив низкий лоб под стриженным ежиком он вперился в несущуюся на встречу ночную дорогу.

Габаритные огни в стекле продолжали удаляться. Потом вдруг они резко и дико ушли вправо и вверх. Стало темно. Свет фар впереди выхватывал только несущиеся на встречу галопом телеграфные столбы.

- Мамочка...- сказал Тарас басом и стал с визгом тормозить. Вышел из машины.

Впереди на асфальте медленно таяли следы покрышек. Там где они обрывались, словно рассыпан был белый светящийся порошок. Тарас нагнулся и провел по дороге пальцами. Пальцы светились.

- А-а...!!!- взревел Тарас и попятился назад к Мерседесу, дуя на сияющую в темноте кожу. Но сияние уже ослабло и скоро прекратилось совсем.

Маша очутилась в квартире, на пороге с ключами в руках. На пороге кухни возникла Мама. Она ужасно обрадовалась.

- Мы уж думали, что ты не придешь.

- Привет, мам.. - Маша бросила коньки в шкаф и переобулась в тапочки. Пошла на кухню. Здесь все стояло на столе, накрытое кухонным полотенцем.

- А Папа где?

- Ищет тебя.

- Где?

- В вашем кафе.

- Он что, пошел в обезьянник?

- Ну, я не знаю, как вы его называете, но то что раньше было пельменной. Через дорогу.

- Мама, как ты его туда пустила?

Маша быстро пошла в прихожую.

- Ты куда?

- В обезьянник.

- Он сейчас вернется.

- Ты не понимаешь. Это кислотный плейс. Ему там тыкву наколупают.

Таким образом Маша оказывается в ситуации, когда ей нужно совершить три добрых дела, что бы спасти жизнь другого человека.

Естественно, ей удается выяснить, что это за дела. Одну за другой она с успехом решает все три проблемы. На помощь ей приходят Лукич и Фомич, которые взвешивают на специальных весах добрые дела, роются в грехотеке, разыскивая Машины проступки и вообще, появляются постоянно, когда она помолится. По ходу дела в повествовании всплывают уже заявленные персонажи и некоторые еще добрые и злые силы. Некоторые, привычные и знакомые зрителю- политик, художник, бандит. Некоторые - менее известные - две красотки в черном- зависть и жадность, а с ними и самолюбование - некое существо неопределенного пола, очень вредное и грубое. С ним бок о бок появляются Хам и Влом. Хам всем грубит, а Влом на все обламывается. В конце концов они подерутся и обломают друг другу рога. Возможно будут и еще некоторые дополнения в список персонажей. Все это мы раскрывать пока не будем.

Что бы стало еще интереснее, мы расскажем, что будет в конце.

Когда Маша, как было уже сказано, ПРИЗНАЛАСЬ, ПОКАЯЛАСЬ, и ПРОСТИЛА, остается еще одно условьице. А вот времени почти что уже нет. До полуночи несколько минут.

Фомич с напарником и пришедшая им на помощь хорошенькая блондинка по имени Анжела Петровна, бегут по узким переулкам, торопя несущуюся на роликах Машу. У них угнали автомобиль, набили Лукичу морду, а Фомичу намазали лысину фосфором.

Прибегают на ночную стройку.

Здесь идет во всю работа - восстанавливается Храм.

- Дальше нам нельзя. Здесь слишком все видно сверху. - сбивчиво объясняет Анжела, - Ты должна одна...

- Что мне делать?

- Видишь зеленые огоньки?

- За котлованом? Вижу.

- Давай туда. Увидишь дверь. Дальше лестница. Иди вниз по лестнице, пока на найдешь дрезину. Все, сообразишь сама. Ты теперь к этому готова. Если дойдешь до конца - все будет хорошо. Прощай. Она поцеловала Машу и тут все трое ангелов заколебались на ветру и испарились.

Маша посмотрела на часы и побежала к котловану.

Тяжело было перебраться через котлован. Стены его крутые, из гладкого цемента. Высокие - до самого неба. На дне хлюпает грязная жижа и из нее в отражении света прожекторов, тянутся к девочке Уныние и Гордыня.

Повезло- башенный кран поднимает плиту и она успевает вскочить на нее. Спрыгнула на той стороне котлована, а здесь непролазные торосы из плит, целые лабиринты штабелей досок.

Вот она, заветная дверь с зеленым огоньком. За дверью лестница. Вниз по лестнице. Темно. Маша рукой выводит на стене светящийся крест. С крестом, как с фонариком, она бежит по подземелью и вот под ногами блеснули полосы рельсов. На рельсах - дрезина на ручном ходу. Маша прыгает на платформу и начинает раскачивать тяжелый рычаг. Дрезина мчится вперед, летят по сторонам стены виртуального подземелья, извилистые норы, низкие своды, под которыми на нагибаться, или даже стремительно бросаться животом на платформу, чтобы тебе не снесло голову ринувшимся вниз потолком. Но вот впереди маячит свет. Рывок, маша катится кубарем, вскакивает на ноги. Дрезина остановилась- кончились рельсы. Во все стороны тянутся ответвления. Маша идет вдоль этих окон- из одних веет холодом, из других жаром. Из какого-то окна высовывается игла исполинского шприца. Но вот новое окно. За ним Маша различает слабый свет. Она забирается через окно в тоннель с круглыми стенами, по которому надо ползти по-пластунски. Стены его все сужаются. Но свет впереди становится все сильнее.

Последнее усилие и Маша выбирается на обрыв. Она стоит на узком карнизе. Дальше вода. Высоко в небе горит ослепительная звезда. Маша идет по карнизу, огибая утес. За утесом в стене обрыва небольшая пещера. У входа в пещеру стоят пожилые люди и ослики в сбруе.

Все негромко переговариваются на непонятном языке. Из пещеры выходит пожилая женщина и говорит:

- Эй, Иосиф, радуйся. У тебя появился сын.

И в этот момент ярко-ярко вспыхнула на небе звезда.

Маша подняла голову. В лицо ей упирался луч фонарика. Фонарик держал в руках доктор. А сама Маша сидела на лавке во дворе больницы.

- Ты чего тут делаешь? Я же тебе сказал, не волнуйся и иди домой.

- Как Ваня?

Доктор заулыбался и сел рядом.

- Вы чего - жених и невеста?

- Глупость какая, - пожала плечами Маша. - Просто, соседи. Так как он?

- Знаешь, самому не верится...- сказал задумчиво врач. - Я его правда не осматривал, я анестезиолог. Но по карте первичного осмотра получалось очень тяжелое положение - сильное повреждение грудной клетки, разрывы связок... Одним словом почти что труп. Так вот, представь, его привозят в реанимацию, кладут на стол и тут выясняется, что в скорой явно напутали. Ну, пара синяков на боку, ссадина на локте. Короче говоря - что им там привиделось, непонятно. Совсем люди заработались. Понимаешь, у нас тут обычно очень тяжелые пациенты. Просто так сюда не привозят. Короче говоря, пять минут назад твой Ваня оделся и помчался домой, у него там то ли дедушка, то ли девушка...

- Дедушка.

- Ну, я не разобрал там. Если ты поспешишь - ты его догонишь. Он наверняка стоит на остановке. Трамваи ночью ходят не часто.

- Спасибо. - Маша встала с лавки и медленно пошла к выходу из больничного сада.

- Поторопись! - крикнул ей доктор.

- Куда спешить - впереди целая вечность! - крикнула через плечо Маша.

.