Немой Петр

ФОРМЫ ЖИЗНИ

Санкт - Петербург - Москва
2000

Список сценариев

1. «Большие люди»

2. «Эстет»

3. «Гений»

4. «Индивидуум»

5. «Лысые и Лохматые»

6. «Человек рабочий»

7. «Путевые» (по аналогии - домовые)

8. «Человек уважаемый»

9. «Капиталист»

10. «Друзья»

11. «Просто дети»

12. «Удивительно красивая женщина»

13. «Концептуалист»

14. «Фотограф»

15. «Дворник»

16. «Кондуктор»

17. «Наглый»

18. «Совсем небольшой»

19. «Водитель большого автобуса»

20. «Сосед»

21. «Интеллектуал»

22. «Живо - писец»

23. «Землеходы»

24. «Нужные люди»

25. «Идеалист»

26. «Осветитель»

И т.д.

Как бы аннотация

1. Опасения автора:

Автор опасается, что данные работы, попав в руки режиссера, не обладающего достаточным вкусом и хорошим творческим коллективом, могут быть опошлены и глупо интерпретированы, что, в свою очередь, бросит тень на безупречную репутацию автора.

2. Пожелания автора:

Удачи и как можно больше денег.

3. Предложения автора:

Т. к. автор данного проекта является режиссером, то в связи с этим невероятным обстоятельством на каждый из предложенных выше сценариев может быть составлена смета, написана раскадровка, сделан подбор актерского состава, предложена концепция и стиль съемки, а так же произведена и сама съемка фильмов "под ключ".

Данные сценарии не являются литературным текстом, но по желанию заказчика могут таковым стать.

Все фильмы предлагается снять в разных жанровых и стилевых ключах.

4. Предупреждения автора:

Автор сразу готов дать ответ на вопрос: "можно ли так: стулья вечером, а деньги утром" - конечно можно, но деньги вперед.

Сценарии официально зарегистрированы и являются собственностью автора, который, уверяю Вас, совсем ничего не читал ни о профессоре Вернадском, ни о информационном поле земли.

Большие люди

В кадре огромного размера ботинки (6 пар.) Саунд: скрип вековых дубов. Камера медленно панорамирует вверх вдоль тел стоящих гигантов (рост 2.15) на крупном плане.

Обычно так снимают панораму склона горы, по которой предстоит совершить сложнейший напряженный подъем группе бывалых альпинистов. Итак, с прохождением в кадре различных частей тела меняется и звуковое сопровождение. Ноги — все тот же скрип вековых дубов. Гениталии — шум водопада. Самая важная часть — само тело, то есть часть, начинающаяся от гениталий и заканчивающаяся где-то в районе шеи. Саунд: живот — шум работы тысяч каких-то механизмов (звуки очень гулкие, утробные), крики — вира, майна и т.д., какие-то пробулькивания и перетекания; сердце — удары какой-то безразмерной наковальни (также звук очень гулкий), удары редкие, спокойные, сильные.

Наконец, в кадре появляются головы трех гигантов, лица каменные, спокойные, взгляд устремлен куда-то в вечность, волосы развеваются на ветру… Саунд — шум дубравы. Отъезд на общий план: гиганты стоят на Красной площади. Из-за кадра выходит человек совсем небольшого роста (160), подходит к стоящим и начинает что-то объяснять, бурно жестикулируя. Гиганты мгновенно оживают и, наклоняясь к нему, внимательно слушают, время от времени озабочено, с пониманием кивают.

По манере держаться видно, что только что подошедший — личность чрезвычайно важная и центральная. Все четверо медленно удаляются в сторону Кремля. Согбенные гиганты и бурно жестикулирующий человек исчезают в главных воротах.

Индивидуум

Оживленная улица. Из подворотни выходит нечто, напоминающее человека почтенного возраста. Это — старик. Волосы длинные, седые всклокоченные, такого же вида борода. Лицо (как и сам) худое, щеки впалые. Но глаза! Глаза черные, горят неземным блеском. Плащ. За собой старик тащит что-то вроде большого ящика. Из оного ящика торчат различные инструменты, как то: пила, топор, молоток, уровень и т. д., а так же стройматериалы (доски, кирпичи). Данный объект, безусловно, привлекает внимание окружающих, сам, правда, ни малейшего внимания, ни на кого не обращает. Движения его устремленные, медленные, спокойные и сильные. Дойдя до небольшой площади, он останавливается и, разложив материалы, начинает строить некую конструкцию, напоминающую не то пьедестал, не то сцену.

Работает целеустремленно. Вокруг, что вполне естественно, начинает постепенно собираться толпа зевак и интересующихся. Наконец, все готово (он по-прежнему никого не замечает). Старик медленно забирается по конструкции наверх, усаживается, забивает "козью ножку" и, задумчиво глядя вдаль, закуривает. Народ внизу пошушукавшись и не найдя объяснения происходящему, начинает нервничать. Кто-то выкрикивает из толпы гневные вопрошания, явно предназначенные сидящему наверху. Толпа уже почти в бешенстве. Стоящие ближе к конструкции стучат по оной подручными средствами (кулаками, тростями). Наконец, старик не выдерживает. Оглядев толпу внизу гневным горящим взором, он начинает, что-то бормоча себе под нос хриплым голосом, рвать на груди одежду. Плащ, пиджак, жилет, рубаха, майка и т. д. Когда последняя одежда разорвана, оказывается, что под ней нет тела, а на месте грудной клетки огромное отверстие, в котором виднеется далекий, удивительно красивый пейзаж — верхушки заснеженных гор, бездонное голубое небо, парит орел…

Путевые

Широкая оживленная трасса. Скорость. Потоки машин. Из-за кадра медленно выезжает маленький неторопливый грузовичок ремонтно-дорожных рабочих. Проехав немного, останавливается. Выходят дорожники, они никуда не спешат, закуривают, начинают разгружать инструменты и полосатые заборчики. Делают все не спеша, с расстановкой, видно, что эти люди точно знают что-то очень, очень важное про эту жизнь, чего не знает ни кто из тех, кто несется мимо в авто. Рабочие бесстрашно перекрывают заборчиками часть дороги, наконец, в их сторону остается свободной только одна полоса, по которой, теснясь в суете, пробираются машины. Дорожники садятся за заборчиком на ящики с инструментами, закуривают. Мимо проносятся авто. В проезжающих машинах совсем другой мир. За окнами видны какие-то сцены между супругами, кто-то кричит и бурно жестикулирует, разговаривая по телефону, в общем, всё проносящееся скандалит, нервничает, спешит. Ремонтники работают не спеша. Курят, ковыряют, беседуют. Беседа о Платоне и Канте, о Гегеле и ницшеанстве, о Петровиче и его теще течет также степенно и плавно.

Железнодорожная развязка. Пути, пути.… Между путей сидят все те же рабочие, что-то ковыряют, курят, разговаривают. Мимо проносятся на огромной скорости поезда. Можно заметить джентльменов в тамбурах, кто-то выбрасывает из форточек мусор, из поездов доносятся обрывки фраз на разных языках.

Поздний вечер. Фонари. Проспект. Машина ремонтников. В небольшом кузовке, опершись на лопаты, сидят, покачиваясь, люди в оранжевых жилетах, курят, беседуют. Грузовичок, так похожий на солнце, медленно уезжает за горизонт, день закончен.

Фотограф

Фотоателье. Утро. Маленький, расторопный человек, с фотографическим пристрастием и небольшой лысиной, готовит уютный павильон к открытию. Почти в полете, он снимет чехлы с мебели, проходит щеточкой по шляпкам и искусственным цветам. С замиранием сердца протирает оптику фотокамеры, проверяет свет. Все готово. Холл. Зашторенные окна, полутьма. Зеркало. Около чудо стекла большой стенд с фотографиями. Красивые люди в красивых одеждах и в не менее красивых позах. На секунду фотограф замирает перед стендом и заворожено разглядывает изображения. После того подходит к зеркалу, причесывает наличествующие волосы, поправляет жилет и, вдохнув предвкушение, идет открывать двери и окна. Сначала, безусловно, распахнутся тяжелые шторы, и конторку зальет свет нового дня, после откроется дверь, и войдут страждущие остаться в вечности.

Шторы отдергиваются. Перед окнами ателье уже выстроилась очередь. Размалеванные длинноногие девицы, мамаши с безумными глазами авоськами и детьми. Толстые девочки с огромными бантами что-то непрерывно жуют, мальчики смотрят на девочек и тоже жуют. В толпе у входа можно заметить прочих совершенно не сопоставимых с понятием искусство личностей. Маленький человек, пронизанный насквозь ужасом от увиденного, и не совладав с чувствами, судорожным жестом задергивает обратно шторы, секунду стоит и, потрясенный, медленно уходит вглубь ателье под грохот яростных ударов в дверь.

Павильон. Вспышка, еще вспышка. Руки натягивают тросик с "грушей", еще вспышка.

Проявочная. Темно. Маленькая лампочка, маленький человек разглядывает фотографии. Застенчиво, а иногда с умилением, но очень живо и по-детски непосредственно, смеется. На фотографиях он в красивых позах.

Удивительно красивая женщина

Пробуждение. А кто, собственно, пробуждается, а пробуждается удивительно красивая женщина. Итак; полдень. На подушке с кружевами возлежит свежее, упитанное, розовощекое, чуть заспанное лицо, окаймленное густыми соломенными волосами, очень похожее на солнце. Глаза, моргнув, открываются, сразу завораживая, разливают кругом покой и ласку. Улыбнулась! Секунду подождав, зашевелилась. Вот показались из-под одеяла руки, эти розовые ухоженные руки. Медленно села, выпустив на пол две пухленькие ножки. Потянулась. Огляделась. Пошла. Все движения дамы удивительно плавные, задумчивые. Вот подошла к окну, смотрит заспанными глазами. Солнце. Полдень. Всё куда-то спешит. Куда — понять невозможно…

Из окна противоположного дома летит воздушный поцелуй мужчины с усами. Хам. Наша дама застенчиво отворачивается, заливаясь краской. Хам. Пошла на кухню что-нибудь перекусить. Ночная рубашка до пят, распущенные волосы, босиком. Идиллическая картина. На кухне много разной еды, соления варения, лук в чулках, сушеные грибы, немного варенья, пара ватрушек из-под полотенца. Как-то особенно вздохнув, идет в ванну. Моет лицо, кажется даже с каким-то упоением. Идет в комнату, долго расчесывается. Нечаянно замечает пыль на тумбочке, покачав головой, идет на кухню за тряпкой. Придя на кухню, забывает и начинает мыть посуду. По радио чуть слышно звучит музыка Шопена. Прислушавшись, дама выключает воду и, сделав погромче, садится послушать. В руках у дамы тряпка, которой она вытирала мокрые руки. Дослушав, дама обнаруживает в руках оную тряпку и, вспомнив, идет вытирать пыль. Наверное, уже около двух часов. Вытирает пыль аккуратно и тщательно. Доходит до, по всей видимости, любимого кота — копилки.

Идет, приносит рубль, опускает в отверстие и тщательно протирает статуэтку. Относит тряпку и садится к зеркалу, долго, томно разглядывает себя. Вздыхает. Начинает прихорашиваться. Достает румяна, пудру, помаду, тени, разные щеточки, долго все аккуратно раскладывает. Наконец, красится. Вдумчиво, медленно. Закончив, начинает делать прическу. Где-то около четырех часов. Управившись с прической долго складывает все обратно (косметику). Достает украшения: бусы, сережки, колечки, браслеты, броши. Наряжает себя очень серьёзно (долго выбирает платье, туфли, косынку). Почти все готово. Устает. Садится, вздыхает. Решает что-нибудь перекусить. Снова идет на кухню, долго с расстановкой готовит. Кушает. Вздыхает. Около шести вечера. Моет посуду. Вспоминает о цветах на подоконнике. Поливает цветы, ухаживает. Смотрит в окно, за окно играют во дворе дети. Зачарованно за ними наблюдает. Вздыхает. Идет одеваться. Наверное, часов восемь. Аккуратно, тщательно собирает сумочку, одевается, завязывает платок, чистит сапожки. Наконец, в каком-то даже кажется порыве подходит к входной двери. Возле двери у зеркала стоит фото красивого загорелого мужчины. Как будто о чем-то вспомнив и желая уточнить, дама берет фото и переворачивает. На обороте надпись: "Люблю, жду у кафе в восемь вечера, твой Володя". Она рассеянно смотрит на настенные часы, половина десятого…

Вздыхает, как-то разочарованно, но, не особо расстроившись, махает рукой и раздевается обратно. Делает все так же аккуратно и медленно с перерывами на чай. Раскладывает постель, взбивает подушку. Подойдя к зеркалу в прихожей, достает из ящика новую открытку, переворачивает: "Милая! Жду тебя у кинотеатра в субботу в 20-00, твой Саша", ставит на зеркало. Зачарованно смотрит на фото, вздыхает. Зевнув, идет спать. Завтра новый день.

Рабочий — человек

Большая комната. Станки, верстаки, стеллажи с инструментами, какие-то чертежи на стенах, глобус, карты звездного неба, полки с материалами. Тишина. Входит человек в плаще и берете. Переодевается в рабочую одежду, с удовольствием и гордостью оглядывает свои владения, закуривает. За окном начинается день, слышны звонки первых трамваев, нарастающий шум толпы, автомобильные гудки. В общем, час пик. Рабочий собирает мебель, клепает посуду, торшеры и ночники стоят в рядок. На улице какие-то крики, разборки, споры, голоса в репродукторах. Рабочий клепает репродукторы и мегафоны. Все что делает, делает с удовольствием и чрезвычайной прилежностью. Каждое движение говорит о том, что он точно знает, что делает, и уверен в результате. Звуки войны, бьют орудия, взрывы. Рабочий точит снаряды, гильзы, винтовки (как и все остальное, делает с удовольствием). Крики о победе. Мир. Рабочий собирает рамки для фото, кресла, телевизоры. На улице снова шум толпы, час пик, детский плач. Рабочий клепает коляски, делает кроватки и горшки. Устает, останавливается, садится, достает папиросы, закуривает. Полное затишье — перекур…

Человек уважаемый

Чисто прибранная квартира. Радиоточка тихо вещает о чем-то явно незначительном. Весьма полная дама прихорашивается у зеркала. Все очень степенно и даже немного строго, хотя в целом явно благодушно. Поправляет прическу, надевает шляпку и, захватив по дороге к двери сумочку и авоську, выходит. На лестнице ей встречается интеллигентного вида мужчина, они очень почтенно раскланиваются, обнаруживая чрезвычайно высокий уровень культуры к удовольствию обеих сторон. Вот она выходит во двор, благосклонно кивая вечным дворовым наблюдателям старушкам. Оные отвечают тем же. С первого взгляда ясно, что дама эта — человек очень уважаемый и серьезный. Все прохожие радостно здороваются, завидев ее, а некоторые даже считают своим долгом осведомиться о ее самочувствии и расположении духа в этот удивительный солнечный день.

Дама подходит и легким жестом открывает дверь ларька. Надпись на ларьке гласит: "Пиво, квас". Внутри идеальная чистота, все по своим местам. Женщина надевает накрахмаленный передник и шапочку с рюшечками. Все движения ее плавные, красивые, точные. Она делает последние приготовления (проверяет капор в кранах, чистоту посуды, а так же, естественно, уделяет некоторое время и своему внешнему виду). Все готово. Шторки распахиваются. На ее лице благодушная улыбка. Перед окнами уже выстроилась очередь. Все улыбаются, не шумят, вообще все очень галантны. Она расторопна и предупредительна. Все счастливы. Обычный, хороший день.

Немой Петр

.