ОХОТА НА БАБОЧЕК ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

литературный сценарий короткометражного игрового фильма

Площадь перед зданием аэровокзала. Натура. Утро.

На площади перед аэропортом Андрей без проблем нашел свободное такси. Бросив в багажник дорожную сумку, плюхнулся на заднее сидение. И лишь тогда смог перевести дух от навалившейся на него жары.

Улицы города. Натура. Утро.

Такси немного попетляло по улицам, выбираясь из затора. Опять что-то ремонтировали. Ярко белела щебенка, дымил прямоугольник иссиня-черного асфальта, оранжевым жуком ползал взад-вперед дорожный каток. Идущие впереди машины притормаживали, объезжали.

Загородное шоссе. Натура. Пейзаж. Утро.

Наконец вырвались из города, на простор. Вдали, за перевалом, размытым акварельным пятном зеленели горы.

Андрей повернул ручку, приоткрылось боковое стекло. Тугой теплый ветер ударил в лицо, растрепал волосы. Андрей зажмурился от удовольствия и словно провалился в небытие...

Приморский город. Натура. Пейзаж. Утро.

А когда опять открыл глаза, внизу уже простиралось море до самого горизонта, благоухали запахами субтропики, пестрел разноцветьем рынок, вокруг текла безмятежная курортная жизнь.

Площадь перед гостиницей. Натура. Утро.

Возле гостиницы Андрей расплатился с шофером и, подхватив сумку, через застекленную дверь прошел в холл.

Холл гостиницы. Интерьер. Утро.

В глаза сразу бросилась табличка: "РЕГИСТРАЦИЯ УЧАСТНИКОВ МЕЖДУНАРОДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ЭНТОМОЛОГОВ". Эти самые участники, исключительно мужчины, пожилые и не совсем, только что позавтракали и сейчас уютно расположились в креслах, отдыхали, дымили сигаретами, лениво переговаривались, смеялись. На Андрея никто из находившихся в холле не обратил внимания.

Он поискал среди них знакомые лица, не нашел и направился прямо к окошку администратора. Просунул туда свой паспорт.

Женщина-администратор нашла его фамилию в списке и, протягивая листок для регистрации, сказала извиняющимся голосом:

— Простите, господин Соломин, но вы задержались на три дня. Сожалею, номера с видом на море у нас закончились. Только в город.

Андрей кивнул. Взял у нее листок, отошел к столику. Достал из кармана пиджака шариковую ручку и приготовился заполнить анкету, когда кто-то сзади хлопнул его по плечу.

Андрей повернул голову.

Перед ним, сверкая лысиной в бисеринках пота и расплывшись в улыбке, стоял на нетвердых ногах его коллега из Подольска Борька Николаевский.

— Старик! Ты где пропадал?.. Тут без нас с тобой никто пулю толком расписать не может!

Глаза у Борьки были мутные, оловянные, от него сильно разило перегаром. Андрей поморщился. Пробормотав в ответ что-то невразумительное, он вновь подвинул к себе листок с анкетой, но что-то отвлекло внимание.

В холл гостиницы вошла женщина. Она шла вдоль кресел, листая на ходу какие-то бумаги. Сидевшие в креслах мужчины мгновенно прекратили разговоры, и все как один, провожали ее восхищенными взглядами.

Женщину это ни смутило, ни заинтересовало. Вообще никаких эмоций не отразилось на ее лице. Она словно пребывала в безвоздушном пространстве, другом мире, окружающее, казалось, для нее не существовало.

На ней был безупречный деловой костюм цвета свежей травы, делавший ее, тем не менее, весьма привлекательной и сексапильной. И сама она была в это утро свежей и легкой, как дыхание морского ветерка в знойный полдень. Стройные сильные загорелые ноги свободно несли ее красивое, соразмерное тело. Стянутые на затылке зеленой лентой медно-рыжие волосы подчеркивали длинную шею. Тонкая, полупрозрачная ткань блузки под жакетом ничуть не стесняла высокую грудь, оставляя наблюдавшим простор для воображения.

Женщина прошла совсем рядом, обдав Андрея дурманом дорогих духов и еще чем-то, от чего по всему его телу словно пробежала дрожь, и он сразу почувствовал сильное волнение.

— Переводчица, — вернул Андрея на грешную землю голос Николаевского. — Зря пялишься! Тут уже до тебя многие пускали слюну, даже иностранцы. И все мимо бани... Так что можешь спокойно отдрочиться в номере на досуге. Но ты посмотри, какие ноги! Какие ноги! А грудь?.. Готов поспорить на что угодно, что она спокойно обходится без лифчика...

Легкой пружинистой походкой, не замедляя и не ускоряя шаг, женщина проследовала к лифтам.

— Эндрю!

Англичанин. Седовласый, поджарый, как всегда элегантный сэр Джонатан Гленвилль из Кембриджа. Единственный, пожалуй, стоящий человек в этом гадюшнике. Толковый специалист, исследователь, неутомимый путешественник. Андрей искренне был рад встрече. Они обнялись.

— Вы поспели как раз вовремя, Эндрю. Сегодня мой доклад. Приходите.

Конференц-зал в гостинице. Интерьер. Полдень.

Сэр Джонатан подготовился к докладу весьма обстоятельно. Каждый из участников конференции имел перед собой отксерокопированные и тщательно сброшюрованные листки пресс-релиза, где приводился подробный список и характеристики редких видов бабочек, встречающихся в заповеднике "Монгол Дагуур", что на севере Монголии. Докладчик совсем недавно вернулся оттуда из экспедиции и сейчас увлеченно рассказывал о своем путешествии к горе Хухе-Ула, расположенной в долине реки Улдз-Гол, неподалеку от впадения ее в озеро Хух-Нур. Область эта ранее была мало исследована, и сэру Джонатану удалось зарегистрировать 69 новых видов дневных чешуекрылых в раннелетний период спаривания.

Свою речь сэр Джонатан подкреплял демонстрацией цветных слайдов с видами бабочек. С особым почтением, даже трепетом в голосе он рассказывал о семействе Hesperiidae — три самца и две самки. А также заметно отличающейся от него строением гениталий самцов подгруппе семейства Syrichtus tessellum, обнаруженной любознательным исследователем в гористой части на Алдон-Челоне и предпочитающей в связи с этим более увлажненные, открытые лесные биотипы — лет имаго в конце июня — июле... Pyrgus maculatus, довольно редкий вид, и потому был представлен в коллекции сэра Джонатана только одиночным экземпляром самца, но зато каким! В период брачных игр самочки Heteropterus morpheus и Thymelicus lineola беззастенчиво оставляли своих кавалеров, предоставляя им полную свободу пастись на мезофитных лугах близ Булум-Худука, а сами целыми роями устремлялись на зов к гордому пришельцу, очевидно, с целью улучшения генотипа рода.

Женщина в зеленом переводила. Солнечный свет бил из окна, как бы пронизывая ее насквозь.

Андрей неплохо знал английский. Вдохновенная, эмоциональная речь сэра Джонатана была подкреплена яркими эпитетами, сдобрена афоризмами и, казалось, Андрей не нуждался в интерпретации. Женщина, напротив, оставалась абсолютно индифферентной, переводила хотя и точно, но беспристрастно, словно автомат. Но в какой-то момент Андрей поймал себя на мысли, что слушает не сэра Джонатана, а ее. Он догадался, в чем дело. Голос, вернее, мелодика ее голоса, очаровывающая, обволакивающая, словно проникающая в самую душу, пробуждала целый вихрь самых потаенных чувств и желаний.

Андрей покосился в зал, на сидевших там мужчин и понял, что не один он такой. Разгоряченные лица участников конференции, пожилых и не очень, говорили сами за себя. Все буквально пожирали женщину глазами с головы до ног. Ощупывали взглядами ее лицо, гладили шею, ласкали мочки ушей, впивались в яркий бутон алых губ, судорожно переходили ниже, к вырезу на груди и, уже не в силах сдерживаться дальше, в экстазе срывали с нее одежды, обнажая горячую, трепещущую плоть...

Напряжение в зале, казалось, достигло предела. И сэр Джонатан это тонко почувствовал. Он завершил свою речь эффектным пассажем, подошел к женщине, улыбнулся ей и сказал, глядя в глаза:

— Спасибо, мисс Вероника. Я испытал ни с чем не сравнимое удовольствие работать с вами. Сегодня вы особенно красивы. Я бы сказал, опасно красивы... Боюсь, что только это обстоятельство заставило собравшихся здесь олухов выдержать мой доклад до конца!

В зале захлопали, засмеялись. Атмосфера моментально разрядилась. Все с шумом стали подниматься с мест, при этом стыдливо улыбались, избегая смотреть в глаза друг другу, потому что каждый испытывал сейчас почти одинаковые ощущения.

Андрей оглянулся, ища глазами Веронику. Но она исчезла.

Бар в гостинице. Интерьер. Вечер.

Вечером Андрей спустился в маленький бар, расположенный в подвале под лестницей первого этажа. Полумрак, тихая музыка. За стойкой сэр Джонатан и двое немцев, оба уже в заметном подпитии.

— Присоединяйтесь к нам, Эндрю. Что будете пить? Виски, бурбон...

Андрей выбрал первый вариант. Присел на высокий табурет возле стойки, не спеша стал потягивать золотистый напиток со льдом.

Сэр Джонатан сидел рядом, отхлебывая из своего стакана.

— Ваши коллеги теперь смотрят в зале кино. Вероника им переводит. Жаль, я уже видел этот фильм...

Они посмотрели друг на друга, понимающе улыбнулись. Пили молча, растягивая удовольствие. Случаются в жизни моменты, когда не нужно слов, хочется просто быть...

В бар нахально попытались проникнуть две проститутки. Их со скандалом вытолкал местный вышибала. Возник небольшой скандал.

И тут один из немцев, обратив к Андрею разгоряченное, пунцовое от выпитого лицо, принялся на плохом английском жаловаться ему на то, как все здесь скверно организовано. Скука, никаких развлечений, даже девочек к ним не пускают. Куда это годится?..

— Медицина не одобряет, — ответил Андрей по-английски. — На побережье недавно зарегистрирована эпидемия СПИДа.

Он допил свой стакан. Встал, поблагодарил сэра Джонатана за угощение и покинул бар.

Кинозал в гостинице. Интерьер. Вечер.

Зал был едва заполнен на четверть. Демонстрировался эротический фильм. С экрана доносились проникновенные вздохи партнерши героя во время акта любви, звучала, то и дело приглушаемая микшером, английская речь.

За пультом микшера, на заднем ряду, сидела Вероника. Она синхронно переводила томный диалог героев, все, как есть, откровенно и без купюр. Но голос ее, как и накануне днем, оставался бесстрастным, не выражал никаких эмоций по поводу происходящего на экране.

Плохо ориентируясь в темноте, слыша только голос Вероники и ориентируясь на него, Андрей проскользнул между рядами кресел, уселся неподалеку. Когда взгляд немного адаптировался, он решился повернуть голову в сторону микшера. И совсем близко от себя увидел ее лицо.

Андрей был поражен увиденным. В бликующем свете проектора лицо Вероники жило, пылало неподдельной страстью. Губы чувственно вздрагивали, ноздри широко раздувались, высоко вздымалась грудь. Казалось, она вместе с экранной героиней испытывает сейчас все радости любви...

Свет в зале вспыхнул так неожиданно, что Андрей невольно зажмурил глаза. А когда открыл их, Вероники за пультом микшера уже не было.

Коридор в гостинице. Интерьер. Вечер.

Сломя голову, он бросился вон из зала. Выскочил в коридор и в конце его, возле лифтов, вновь увидел Веронику.

Кабина лифта. Интерьер. Вечер.

Он едва успел вскочить за ней в кабину лифта, как створки его плавно сошлись за его спиной.

Лифт спускался вниз. Между Андреем и Вероникой стояли трое глухонемых в униформе служащих гостиницы. Судя по ящикам с инструментами в их руках, это были ремонтные рабочие. Они оживленно "беседовали" между собой с помощью жестов, видно о чем-то спорили. Лица их раскраснелись, покрылись испариной.

Через их головы Андрей помахал рукой, чтобы привлечь внимание Вероники. И когда та обернулась, удивленно вскинув при этом глаза, попытался выразить жестами и мимикой, подражая глухонемым, свой к ней интерес.

Вероника пожала плечами и отвернулась.

Андрей заметил, что глухонемые перестали объясняться между собой и внимательно смотрят на него. В этот момент лифт остановился. Все трое посторонилась, пропуская Веронику. Но когда Андрей приготовился шагнуть следом за женщиной на этаж, старший из них, как бы невзначай, заступил ему путь. Андрей замешкался на мгновение, но этого было достаточно, чтобы створки закрылись прямо перед его носом и лифт снова мягко заскользил вниз.

Вместе они спустились на первый этаж. Все трое вышли, а Андрей остался в кабине. Старший обернулся к нему, зло и беззвучно пошевелил губами и несколько раз угрожающе выбросил руку в строну Андрея.

Дальнейшего Андрей не видел. Двери лифта опять захлопнулись. Он наугад нажал одну из кнопок и поехал вверх.

Пляж перед гостиницей. Натура. День.

Еще с утра пустынный ночью берег превращался в пляж, до отказа набитый, заваленный купающимися, загорающими, играющими в волейбол, жующими под тентами, смеющимися, бегущими, стоящими, несущими мороженое и прохладительные напитки прямо в воду, слоняющимися просто так или рыскающими во все стороны глазами в поисках объекта для знакомств...

Три девушки, чей наряд составляли лишь едва читаемые "бикини", стояли, прикрыв глаза от солнца и заведя руки за головы. Бориска Николаевский прошел было мимо них, но остановился. Вопросительно посмотрел на Андрея:

— Картинка живописная... Ну что, этих берем?

Андрей не ответил. Смотрел на Веронику. Она находилась в самом центре столпившихся вокруг нее иностранных участников конференции, которых вскоре должны были на катере отвезти на индивидуальную экскурсию, и терпеливо переводила им слова солидного господина огромного роста. У него был абсолютно голый череп и колоссальных размеров вываливающийся из плавок живот. Видно один из местных боссов или князьков, организовавший эту поездку не без выгоды для себя. Сэр Джонатан тоже был здесь.

Все, кроме Вероники, были в купальных костюмах, то бишь, в плавках. Она единственная на весь пляж стояла, облаченная в ослепительной белизны джинсы и черный обтягивающий свитер, делающие ее фигуру тонкой и соблазнительной. Но при этом она казалась еще более дерзкой и неприступной. Вероника как бы держала всех на расстоянии. Она холодно выслушивала отпускаемые в ее адрес комплименты, а если и улыбалась, то выходило это у нее как-то натянуто и заученно.

Закончив переводить, Вероника сказала своим подопечным что-то такое, отчего физиономии у мужчин вытянулись и сделались расстроенными. Оба немца тут же подступили к ней и залопотали что-то на своем скверном английском, пытаясь ее уговорить. Андрей разобрал только одно слово — Sorry, которое немцы успели повторить несколько раз.

Но Вероника их осадила, быстро и решительно. Остальным "сделала ручкой", после чего повернулась и направилась прочь. Мужчины еще долго провожали ее взглядами и огорченно качали головами.

— Пошли нырнем, — Бориска потянул Андрея за руку.

Не отвечая и не обращая на него внимания, Андрей натянул на себя майку и джинсы, сунул ноги в кроссовки и быстро зашагал в сторону, где за углом гостиницы совсем недавно скрылась Вероника.

Окрестности гостиницы. Натура. День.

Обойдя здание, Андрей огляделся. Вероники нигде не было. Круто в гору поднималась едва заметная тропа. Он дошел по ней до маленькой рощицы оливковых деревьев, где тропа разом обрывалась. Андрей растерянно потоптался на месте. Он решил, что опять упустил Веронику и, досадуя на себя за нерасторопность, решил уже прекратить поиск, когда вдруг, очень близко впереди себя, увидел бабочку.

Андрей едва не вскрикнул от радостной неожиданности.

Это была цинтия, айлантовый шелкопряд, принадлежавший к семейству бабочек-павлиноглазок или сатурний. Размах крыльев ее достигал пятнадцати сантиметров, так что спутать ее с другими бабочками он не мог.

Цинтии обычно не блещут красотой, сатурнии — исключение. На бархатных крыльях переливались золотистыми, коричневыми, розовыми тонами серебряные и перламутровые пятна и полосы. Крылья украшал простой, сдержанный, изысканный орнамент, будто выписанный талантливым живописцем, где сверкали радужные пятна-глазки. Эти глазчатые пятна иногда спасали бабочку от врагов. Когда коричневая сатурния садится на такого же цвета древесную кору, различить ее не просто. Нужно особо внимательно всматриваться в рисунок коры — только тогда ее увидишь.

Затаив дыхание, Андрей крался к бабочке. Оставалось только протянуть руку, но сатурния взмахнула крыльями и уселась на ствол дерева, метрах в пяти от него. Андрей был опытным ловцом, понимал, что охотиться за бабочками без сачка — дело почти безнадежное. Но азарт уже овладел им. Он устремился за бабочкой, ныряя в самую гущу деревьев и кустов на вершине холма, продираясь сквозь ветви, царапая лицо, падая, сбивая колени об острые камни, пока не уперся в высокий кирпичный забор.

Сатурния уселась на самый гребень, словно дразня и заманивая. Он уже почти настиг ее, занес руку для последнего, победного рывка, как вдруг сильный поток воздуха подхватил бабочку и унес куда-то за забор.

Андрей перевел дыхание, огляделся по сторонам и, видно, решил для себя: будь что будет! Он подтянулся на руках, неуклюже вскарабкался на гребень забора и там огляделся.

Дом Вероники. Натура. День.

Он увидел дом старой кирпичной кладки, утопавший в зелени и цветах. Рядом был разбит небольшой, но очень уютный сад, а высокие стены забора отгораживали это место от любопытных взглядов и назойливых соседей. Окна фасада выходили во двор. Другие окна и терраса были обращены на восток, в сад. Черепичная крыша, переходящая в навес, защищала от дождей и немилосердного полуденного солнца. Стены дома были покрашены известью. Окна завешены шторами с желто-белым рисунком.

Было совсем тихо и безлюдно. Создавалось впечатление, что жильцы дома теперь отсутствуют, и Андрей решился проникнуть в сад. Спрыгнув вниз, он прокрался вдоль выложенного цветной плиткой парапета, окаймлявшего террасу. Вверху ее ограждал барьер со стойками из резного дерева, такими же, как лестничные перила при входе на крыльцо.

Андрей осторожно выглянул из-за барьера и замер. Посреди террасы, на кушетке, совершенно нагая лежала Вероника. Солнечные ванны сделали кожу молодой женщины равномерно смуглой и даже слегка позолотили ее. Брови, ресницы, рыжие волосы и пушистый треугольный островок внизу живота были словно припудрены серебряным порошком.

Андрей почувствовал себя неловко, но уже не в силах был оторвать от нее глаз. Пауза длилась, казалось, целую вечность. Но вот Андрей как бы очнулся, пятясь, стал медленно отступать от террасы в сад. И тут прямо перед его лицом, в луче солнечного света, опять вспорхнула, затрепетала крыльями бабочка сатурния. Он по инерции поднял руку и — о чудо! — бабочка оказалась зажатой у него между пальцев.

Не помня себя от счастья, Андрей, словно зачарованный, разглядывал узор на ее крыльях. Он двинулся дальше, в глубину сада, совершенно позабыв про осторожность и держа бабочку в вытянутой перед собой руке. От неловкого движения хрустнула ветка под ногой. И сразу, откуда ни возьмись, с лаем выбежал навстречу огромный дог. Остановился в опасной близости от Андрея, низко пригнул морду к земле и угрожающе зарычал.

— Рекс, ко мне! — услышал Андрей голос Вероники.

Он повернул голову в сторону террасы. Вероника успела набросить халат и теперь сверху, щурясь от солнца, смотрела на него.

— Кто вы и что здесь делаете? — спросила она, когда пес неохотно отошел от Андрея, прилег у крыльца, все еще продолжая тихо рычать.

В голосе ее прозвучали легкие нотки раздражения. Это было первое проявление хоть какой-то эмоции, которое он услышал из ее уст за все время.

— Охочусь на бабочек. Это сатурния... Нравится?.. Она ваша!

Андрей сделал шаг по направлению к террасе. Пес опять угрожающе зарычал и приподнялся на лапах. Андрей застыл на месте.

— Рекс, лежать! — вновь скомандовала Вероника. А потом обратилась уже к Андрею. — Отпустите. Она слишком красива, чтобы принадлежать только мне или вам.

Андрей разжал пальцы. Бабочка упорхнула, исчезла в солнечном свете. Наверное, он сейчас выглядел совсем глупо, потому что Вероника сказала:

— Не стойте там истуканом, проходите в дом.

Андрей покорно поднялся на террасу. Она жестом предложила ему сесть в плетеное кресло, стоящее подле маленького китайского столика.

— Хотите что-нибудь выпить? Мартини со льдом?

— Не откажусь.

Вероника открыла бар-холодильник, достала бутылку, чашу со льдом. Она разлила мартини по стаканам, бросив в каждый по два кусочка льда. Пододвинув к нему стакан, взяла свой и уселась напротив, небрежно закинув ногу на ногу. При этом халат распахнулся, высоко обнажились ее великолепные ноги.

Пес простучал лапами по полу и улегся возле этих ног.

Оба не спешили начать разговор. Свободно откинувшись в кресле и потягивая мартини, Вероника смотрела на море, подставляя лицо солнцу, уже лениво сваливающемуся за горизонт. Иногда, едва заметным движением головы, она поправляла волосы и томно прикрывала глаза. И столько неги, страсти и желания было в этом движении, что Андрей почти терял рассудок. И в то же время она как бы продолжала отгораживаться от него невидимой стеной. Он с трудом сдерживал себя, прилагая все усилия, чтобы понять, уяснить смысл самого существования Вероники, ее суть, скрытую где-то там, под золотистой, с нежным загаром, кожей.

Он давно знал, сколько бесстыдства и похоти порой скрывается в женщинах под маской напускного безразличия, но сейчас ничего не мог с собой поделать. Его усилия были схожи с теми, что люди производят во сне, пытаясь ухватиться за последний вагон уходящего поезда или нащупать рукой спасительную балку, чувствуя, как разваливается под ногами мост. Ему хотелось разломать эту красивую куклу и, заглянув внутрь, понять, что же за механизм заставляет ее так пищать и плакать. Но пес лежал у ее ног, чутко ловя малейшее его движение, был готов тот же час броситься на него, и Андрей это понимал.

Ему не трудно было заметить, что она из-под опущенных век то и дело бросает в его сторону внимательный взгляд, с наслаждением старается уловить в нем признаки того неистового желания, что она всегда вызывала в мужчинах. Наверное, она частенько проделывала такое и прежде, с другими мужчинами, считая это само собой разумеющимся, невинной забавой, приносящей лишь удовольствие. Но странным было то, что это откровенное его желание теперь как бы смущало ее. Она стала вдруг очень серьезной и сдержанной.

Лишь раз мимолетная улыбка появилась на ее губах. Это произошло тогда, когда Андрей наклонился к столу, чтобы вновь наполнить свой стакан. Пес моментально напрягся и глухо зарычал.

"Однако! — подумал про себя Андрей. — Возможно, в этом и кроется разгадка ее, так называемой, тайны...".

— Напрасно вы так подумали, — сказала она, словно прочитав его мысли. — Зоофилия не мой стиль... Рекс, ступай в дом!

В один миг они поняли друг друга. Но если на лице Вероники не отразилось ни малейшего беспокойства, то Андрей почувствовал, что постепенно начинает краснеть под ее взглядом.

— Вы, кажется, участвуете в симпозиуме?.. — спросила она погодя, когда пес убрался в комнату.

— В некотором роде... — пробормотал Андрей.

— А что вы делаете сегодня вечером?..

Невинный, на первый взгляд, вопрос, казалось, застал Андрея врасплох. Не давая ему ответить, она встала и подошла к его креслу. Он тоже поднялся. Совсем близко увидел ее глаза. Почувствовал тонкий запах духов, смешанный с солнцем, запах ее тела. Ему казалось больше невозможным устоять против нее. Он набросился на нее и принялся целовать.

— Я люблю вас...

— Подождите... Так вы все испортите...

Она даже не отстранилась, но Андрей сразу разжал объятия.

— Я хотела... попросить вас... об одной услуге... Сегодня вечером. Вы не могли бы сопровождать меня?

Она произнесла это ровным голосом, как будто ничего не произошло.

— Я?.. Разумеется...

— Тогда обождите здесь. Времени еще достаточно. Мне нужно принять душ и переодеться. Можете пока исследовать бар.

Оставшись один, Андрей смог несколько перевести дух и стал с интересом осматриваться. Он прошелся по веранде и заглянул через широкое окно в прилегавшую к ней комнату.

Комната в доме Вероники. Интерьер. Вечер.

Пол в комнате был устлан большим белым ковром из ворса. Мебель представляла собой два кресла, обивкой им служил тот самый бело-желтый материал, из которого были пошиты шторы на окнах. Платяной шкаф, широкий старинный комод орехового дерева, кровать, а также громадных размеров стол, отполированный до такой степени, что вся комната отражалась в нем. На стенах висели гравюры далекого уже девятнадцатого века.

В эту комнату можно было попасть с террасы через широкую, в половину стены, стеклянную дверь. Сейчас она была приоткрыта, и Андрей, помедлив немного, прошел внутрь.

Он потрогал кресла, постоял перед комодом, к тому же заменявшем хозяйке дома туалетный столик, посмотрел на себя в старое помутневшее зеркало, перевел взгляд на гравюры, где было изображено лето и женщины, скрывающие свою томную наготу в полумраке богатых спален...

Неожиданно, он не столько увидел, сколько почувствовал, что в комнату через открытую дверь со стороны сада, вошла Вероника. Она появилась почему-то в простом черном старомодном платье, казавшемся на ней тесным и не по росту, и с босыми ногами. Подошла и молча остановилась перед ним.

— Ну вот, я почти готова, — сказала она после паузы. — Остается совсем немного... Достаньте вон ту коробку...

Она указала рукой на шкаф. Андрей покорно подошел к шкафу и достал сверху большую картонную коробку. Вероника взяла ее у него из рук и поставила на кровать. Она не спеша вынимала из нее один за другим, завернутые в тонкую белую бумагу предметы. По очереди разворачивала их и передавала Андрею. Он увидел, что это были маски. Точнее, нечто среднее между шапочками и масками. Они, по-видимому, должны были закрывать всю голову, но оставлять при этом открытой нижнюю часть лица: рот и подбородок. Ястреб, орел, сова, лиса, бык — это были маски, сделанные из звериных шкур или птичьих перьев. Отверстия для глаз, там, где это было необходимо, обрамляли искусно выполненные ресницы, а мех или перья скрывали голову целиком и ниспадали до самых плеч человека, надевшего маску. Специальный широкий ремень, скрытый от глаз окружающих под покровом меха или перьев, стягивался на затылке, и маска плотно прилегала к лицу, а каркас из жесткого картона не давал ей деформироваться.

— А чем, вы думали, я зарабатываю себе на жизнь? — сказала она, встретив его недоуменный взгляд. — Неужели только переводами?..

Глядя на себя в зеркало, Вероника по очереди примерила все маски и остановилась на одной из них. Андрей сразу узнал ее. Это была бабочка, Мертвая Голова, на спинке которой читался рисунок в виде совы. Именно эта маска сейчас пришлась Веронике по вкусу. Ее цвета хорошо сочетались с загаром на коже, а крылья полностью скрывали плечи женщины и доходили почти до груди. Она сняла маску и слегка подвела губы помадой.

— Возьмите ключи, поведете машину, — она достала из сумочки и бросила ему на ходу связку ключей с брелоком.

До самого выхода из дома, пока Андрей и Вероника вместе упаковывали маски в коробку, открывали ворота гаража, чтобы вывести машину во двор, они не обменялись больше ни словом.

Двор перед домом Вероники. Натура. Ночь.

За час до полуночи они вышли из дома и остановились возле заранее подогнанной к крыльцу белой "девятки". Перед тем, как сесть в машину, Вероника наклонилась и сорвала с клумбы, разбитой под самыми окнами дома, цветок герани. Она села на сидение и до хруста в суставах сжала цветок в ладони. Андрей ощутил, как в салоне распространился тонкий и сильный аромат. Может быть, в этом состояло какое-то тайное заклинание — точно Андрей не понял, а спросить постеснялся.

Загородное шоссе. Натура. Ночь.

Тьма мчалась навстречу, густая и непроницаемая. Морское шоссе масляно блестело под фарами. Слева внизу, невидимое, плескалось у берега море. Деревья справа угадывались неверными, бесформенными тенями. В фантастическом лунном свете их кроны казались парящими над землей. Ночной пейзаж представлялся из машины абсолютно нереальным, будто в нем не осталось ничего материального, за исключением, разве что, Вероники, которая время от времени молча указывала Андрею, когда ему следует повернуть.

Дорога все круче стала уходить в гору. Через какое-то время машина въехала на холм, который обступала дубовая роща. Вероника велела Андрею затормозить у высокой каменной стены с узкими воротами. Ворота тут же распахнулись перед ними, и они въехали внутрь.

Двор загородной виллы. Натура с достройкой. Ночь.

Андрей заглушил мотор и, выйдя из машины первым, помог выбраться из салона Веронике. Взял у нее из рук коробку и уже тогда огляделся.

Они оказались в каком-то подобии внутреннего дворика, вымощенного каменными плитами и замкнутого между трех сводчатых аркад. Четвертая сторона двора выходила к широкой, с такими же каменными плитами, террасе. Во дворе танцевало около десятка пар. Некоторые женщины, одетые в очень декольтированные платья, и мужчины в строгих костюмах, сидели за небольшими столиками, на которых стояли подсвечники с горящими свечами. Слева была организована импровизированная стойка с закусками и располагалась стереосистема. Лунный свет, не менее яркий, чем свет свечей, прекрасно освещал весь двор, и поэтому, когда Андрей и Вероника вышли из тени, прямо в полосу лунного света, сидевшие за столиками тут же встали, а танцующие пары одна за другой остановились.

Вероника оказалась в центре внимания. К ней тут же подошел огромного роста мужчина. Андрей вспомнил, что уже видел его утром на пляже среди иностранцев. Очевидно, он был здесь главным. Гигант приветствовал Веронику улыбкой и широким жестом. Другие мужчины и женщины взяли со столов свечи, все разом столпились вокруг Вероники, чтобы лучше рассмотреть содержимое коробки.

Гости моментально расхватали маски из коробки и тут же принялись их примерять, с возгласами и со смехом. Толстый гигант взял Веронику под руку и, легко раздвинув толпу, провел ее в дальний конец двора.

Танец масок постепенно начал превращаться в вакханалию, во время которой многие, прежде всего дамы, постепенно сбрасывали с себя одежды, оставаясь в масках, но абсолютно нагими.

Андрей поискал взглядом Веронику. Он не сразу распознал ее фигуру рядом с гигантом. Они стояли возле самой террасы и о чем-то беседовали, может быть, спорили, судя по жестам Вероники. Чувствуя тревогу за нее, он выбрал удобное место в стороне, чтобы не терять ее из виду.

Две маски, похожие на восковые куклы или создания, явившиеся из иного мира, с татуировками на плечах, бедрах и на бесстыдно обнаженных грудях, постепенно приблизились к Андрею, будто бы случайно тесня, задевая и ощупывая его, постарались вовлечь в танец, но Андрей увернулся. Дамы засмеялись и оставили его в покое. Отовсюду, из разных концов дворика, доносились до слуха любовный шепот и вздохи. Несколько пар совокуплялись в лунном свете, почти на виду у всех, но никто, кроме Андрея, не обращал на это внимания...

Вероника появилась неожиданно. Взяла его за руку и тихо прошептала:

— Пойдем.

Они выехали на машине за ворота, потом оставили ее у обочины дороги, а сами начали спускаться к морю, в полном молчании и в темноте.

Пляж в окрестностях гостиницы. Натура. Ночь.

Море, невидимое в темноте, плескалось у спящего берега. Песок под ногами был сухой, приятно холодил ступни ног. Ветра почти не ощущалось. Вокруг простирался полупустынный дикий пляж, и они вполне могли остановиться в любом месте. Но какая-то неведомая сила влекла Веронику дальше.

Все так же молча, с маниакальной целеустремленностью, она провела Андрея в дальний конец пляжа, мимо пустующих кабинок Они зашли в одну из них, ту, что стояла у самого края, и сразу ее губы просто впились в него. Теперь она позволяла ему делать все, что он хотел, и что, наверное, давно хотела она сама. И первой принялась срывать с него одежду.

Мутная волна желания накрыла Андрея с головой. Подчиняясь ее стремительному порыву, торопясь, он попытался поднять на ней платье. Но то ли платье оказалось слишком узким, то ли терпения не хватило... Тогда он разорвал платье на две части, и сразу вошел в нее, грубо и страстно.

— Игорь! — простонала она. — Любимый!.. Я так соскучилась по тебе...

— Меня зовут Андрей... — сказал он, опешив на секунду.

Но она не дала ему опомниться, дышала все чаще и чаще, до сдавленных хрипов. Сладкая судорога одновременно пробежала по их телам.

Они повторили это еще несколько раз, в тесном пространстве пляжной кабинки, при свете луны И всякий раз, в порыве страсти, она повторяла и повторяла, как заклинание, это имя: "Игорь".

...Розовая полоска неба возвестила о близком уже рассвете, когда они, наконец, немного ослабили свои объятия.

— Кто такой Игорь? — решился тогда спросить Андрей.

Она ответила не сразу, глядя вдаль поверх его головы:

— Мой жених... он погиб на войне... Ты очень на него похож... У нас с ним это случилось здесь... на этом месте...

Площадь перед гостиницей. Натура. Утро.

Такси свернуло на площадь перед гостиницей. А в ушах у Андрея продолжал звучать голос Вероники:

"Я сшила это платье в школе, на выпускной бал. Белой материи не оказалось, я взяла черную, какая попалась под руку. Из нее я делала маски. Так получилось, его мать встретила меня по дороге, на ней не было лица: "Вера! Ну почему черный?.. Сними, ради Христа!". Я не послушала, пошла танцевать. А через неделю пришла похоронка. Его убило в тот самый день...".

Такси затормозило у входа в гостиницу. Андрей расплатился с шофером и, подхватив сумку, через застекленную дверь прошел в холл.

Холл гостиницы. Интерьер. Утро.

В глаза сразу бросилась табличка: "РЕГИСТРАЦИЯ УЧАСТНИКОВ МЕЖДУНАРОДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ЭНТОМОЛОГОВ". Эти самые участники, исключительно мужчины, пожилые и не совсем, уютно расположились в креслах, отдыхали, дымили сигаретами, лениво переговаривались, смеялись. На Андрея никто из находившихся в холле не обратил внимания.

Он поискал среди них знакомые лица, не нашел и направился прямо к окошку администратора. Просунул туда свой паспорт.

Женщина-администратор нашла его фамилию в списке, улыбнулась ему и сказала, протягивая листок для регистрации:

— Господин Соломин! Для вас есть отличный номер с видом на море. Так что желаю вам хорошо поработать и отдохнуть!

Андрей кивнул. Взял у нее листок, отошел к столику. Достал из кармана пиджака шариковую ручку, однако не спешил заполнять анкету, а словно чего-то ждал. Взгляд его был прикован к входной двери.

И она появилась...

Вероника шла через холл, глядя прямо перед собой. Сидевшие в креслах мужчины мгновенно прекратили разговоры, и все как один, провожали ее восхищенными взглядами.

Она оставила эти взгляды без внимания.

На ней было легкое летнее платье цвета ультрамарин, и бабочка вышита на груди. На бархатных крыльях переливались золотистыми, коричневыми, розовыми тонами серебряные и перламутровые пятна и полосы, сверкали радужные пятна-глазки. На лице Вероники почти отсутствовала косметика. Волосы ее теперь приобрели естественный, каштановый цвет и свободно ниспадали на плечи. В них был заколот цветок герани...

Она поравнялась с Андреем, но даже не посмотрела в его сторону.

— Вероника!.. — прошептал он.

Она чуть задержалась и широко распахнула глаза. Во взгляде ее он прочитал неподдельное удивление.

— Мы знакомы?..

Андрей проглотил комок в горле и лишь растерянно кивнул.

— А я так не думаю... Не скучайте...

Она отвернулась и, кажется, мгновенно забыла про него. Легкой пружинистой походкой, не замедляя и не ускоряя шаг, проследовала к лифтам.

— Брось, старина! — хлопнул его по плечу подкравшийся сзади Бориска Николаевский. — Она здесь никому не дает, даже иностранцам. Проверенный вариант. Пойдем лучше, сгоняем в преферанс... Но какие ноги! Какие ноги! Жаль только, что товар пропадает зря...

Трифонов Аркадий, кинодраматург, закончил ВГИК, член СК России

.