Асина Алика

ПЕРЕДЕРЖКА

Он оставил мне свое сердце на передержку, как щенка

У него были какие-то сложности, неприятности. Он позвонил мне и попросил разрешения оставить на время.

- Понимаете, у меня сложное время. А с ним хлопот не оберешься. То шалит, то болит, то вообще не на месте.

- Конечно, несите.

Сердце было крупное, славное как породистый щенок, но тяжелое. Когда он передавал мне его, оно сжалось от испуга.

Я кормила его из рук, отпаивала теплым молоком, играла с ним днем, а на ночь укладывала в корзинку, закутывала в свой мягкий шарф и, похлопывая по бочку, пела колыбельную.

Постепенно оно полегчало. А вообще было доверчивое и простодушное. По вечерам, когда дела были переделаны, мы садились смотреть какие-нибудь программы про искусство. Оно подлезало мне под ладонь и уютно сопело.

У хозяина дела как-то постепенно наладились, и он зашел забрать свое сердце.

- Пойдем, - сказал он.

Сердце помотало головой.

- Что это значит??

Сердце посмотрело ему в глаза и нахально сказало:

- Я тут останусь. Мне тут нравится.

- Как это? - опешил хозяин.

- А вот так. Тебе вечно не до меня. Вечно на мне тяжело. Тревожно, грустно. Как какая гадость - ты ее близко к сердцу помещаешь. Я уже биться с тобой устало.

Голова вмешалась:

- Я так и знала - я тебя предупреждала: "и пойдет играть как девочка мячиком"

- Что делать-то?

- А ничего. Дай ему валерьянки или нитроглицерина какого-нибудь, оно расслабится, успокоится, а мы его в мешок - и бежать.

- Да не пугайте его, вон оно уже сжалось все, замерло. Давайте лучше чаю попьем, - сказала я и погладила голову по головке.

Мы все уселись за столом. После чаю все подобрели, начали говорить о том о сем. Перебивая друг друга. Гость рассказывал про работу, сложности, что пришлось преодолеть. Сердце стало поглядывать на него с уважением.

Потом я сказала: утро вечера мудреннее.

Давайте-ка я вас всех спать уложу - время позднее уже, куда вы на ночь глядя...

Сердце на всякий случай ходило за мной по пятам и улучив момент даже привязалось к моему запястью красной шелковой ленточкой.

Я уложила его в корзиночку, а гостя на диван. Включила ночник и стала петь колыбельную песенку, похлопывая сердце по бочку. Оно задышало ровно и вскоре засопело.

Со своей кушетки я слышала, как хозяин тихо шептался с головой. Она нехотя признала:

- Я вообще справедливая. Эта ваша хозяйка не так уж и глупа. Про системные коды слушала так внимательно, что у меня даже зародилось подозрение, что она в них понимает что-то.

Хозяин сказал:

- Да она вообще ничего... и блинчики... это... вкусные очень.

Вмешался желудок:

- Точно вкусные! Авторитетно заявляю. Это вам не лапша в кипятке. Везет же этому сердцу...

Они опять пошептались

- Ну не знаю, - сказала голова, - по мне так в мешок его - и домой.

Я уснула, не дождавшись конца беседы.

Утром хозяин, напившись кофе с тостами, сказал застенчиво:

- Не будем его так резко травмировать. Пусть пока у вас останется. Если вы не против... А мы его навещать все время будем.

Они стали приходить. Часто. Потом чаще. Хозяин все время прикладывал голову к чему-нибудь в хозяйстве. Голова была светлая. Все, к чему ни прикладывалась, - улучшалось значительно. Сердце веселилось и резвилось на воле.

Потом они как-то остались. Решили не расставаться с сердцем, а раз оно не хотело расставаться со мной - то остались и они. Я там познакомилась кое- с кем ещё, но это уже другая история. Голова поворчала и сдалась. Даже стихи наизусть учить начала.

Особенно ей нравился Бродский:

Потому что число континентов в мире

С временами года числом четыре

Перемножив и баки залив горючим

Двадцать мест куда поехать получим.

- Ооочень грамотные стихи. И так все ловко в ответе сходится. И звучит красиво. И вообще не съездить ли нам во все двадцать мест.

И все были довольны.

Только время от времени, выходя за дверь, я видела, что кто-то снова приклеил на нее скотчем объявление:

"В связи с большой загруженностью сердца на передержку больше не принимаются."