Ефремов Иван

ФОРТУНА

киноповесть

30 августа 1988 года

Пламя свечи, обхватив поднесенный фитилек, разгорается, а затем раздваивается. Поставив зажженную свечу перед образом Благоверного Великого князя Александра Невского, красивая девушка с накрашенными глазами крестится и шепчет:

— Спаси и сохрани, Господи, раба твоего, Александра... Пошли ему счастье, Господи... Прости, Саша...

Ира смахивает слезинки, пытаясь не смазать тушь.

Грустная она выходит из обветшалой, окруженной вековыми дубами церквушки, в которой сохранилась икона возведенного в святые полководца, выбранного ею в покровители своего Саши. Стоит пасмурный день конца лета. Она идет по улице небольшого провинциального российского города. Грязные дома, озабоченные прохожие, мутные лужи на дороге. Ира переходит улицу, идет мимо здания с большим красным плакатом:

ПЛАН 1988г. — ГОДА ХIХ ПАРТКОНФЕРЕНЦИИ,

ВЫПОЛНИМ ДОСРОЧНО!

Она останавливается у синего почтового ящика. Достает из сумочки мятый от долгого ношения конверт. По щеке скатывается слеза, оставляя черный от туши след. Нерешительно опускает письмо в обшарпанный ящик. Теперь конец. Между мечтой и жизнью она выбрала жизнь...

Утерев платком слезы, Ира заходит в ближайший магазин. В одной из витрин вместо продуктов стоит портрет Горбачева. Пройдя мимо пустых прилавков, она становится в очередь за хлебом.

На улице ее ждет машина. Ира, открыв дверь, садится рядом с водителем. Тот целует ее, заводит двигатель. "Жигули" трогаются с места и, влившись в поток других машин, движутся по узкой улице, увозя Иру от почтового ящика, в котором печальная весть для находящегося далеко человека...

Лужи покрываются кружками, начинается дождь.

11 сентября

Ревут двигатели. Из кабины пилотов не видно ничего, кроме непроницаемой белезны. Командир экипажа медленно опускает штурвал. Внизу проблескивает земля.

Самая опасная часть рейса — приземление. Вырвавшись из облаков, огромный военно-транспортный самолет делает круги, как бы рисуя в небе огромный штопор, и резко снижается, приближаясь к афганскому городу. В разные стороны от него летят желтые шары — это тепловые отстрелы, ловушки против самонаводящихся ракет. Самолет приземляется на аэродроме советской военной базы, расположенной у Кандагара. Мелкая пыль, поднятая им, заполняет воздух.

Несколько старших офицеров во главе с полковником — командование десантного полка — торопятся к самолету. Прилетевший генерал с облегчением ступает на землю, выслушивает приветствие полковника и, сопровождаемый офицерами, двигается к штабу.

Солдаты приступают к выгрузке из самолета продовольствия, оружия, боеприпасов, почты.

Получив сумку с письмами, фельдъегерь проходит мимо готовых к отправке цинковых гробов. Один из них стоит на бронетранспортере. На броне БТР сидят четверо угрюмых солдат с загорелыми, обветренными лицами — поредевший после боя экипаж. Это капитан Денисов — их молодой командир, и еще более молодые лейтенант Усенко, сержант Смидович и рядовой Попов.

— Эй, почта! — кричит Денисов. — Не проходи мимо!

Фельдъегерь нехотя подходит к ним, достает пачку конвертов.

— Говорят, тебе опять повезло? — перебирая письма, спрашивает он у капитана. — Чудом спасся.

— Ты же знаешь, я — счастливчик.

Фельдъегерь протягивает мятый конверт.

— Убедился? — Денисов, торжествуя, помахивает конвертом.

— Ну, учитывая количество твоих переводов и посылок, могла бы писать и почаще. — Выбирает еще одно письмо и показывает на гроб: — Смирнову.

Денисов берет второе письмо и кладет на гроб, спрыгивает с бронетранспортера и отходит. Усевшись в тени аэродромного склада, вынимает из ножен штык от автомата и аккуратно разрезает конверт. Прочитав короткое письмо, достает из кармана фотографию не дождавшейся его возлюбленной, грустно смотрит на Иру в последний раз и рвет. Обрывки фотографии и письма падают на землю. Облокотившись о стену, Денисов закрывает глаза...

Через громкоговорители по территории военной базы разносится приказ о построении личного состава десантного полка. Все военнослужащие направляются на плац, некоторые бегут.

К сидящему Денисову подходит рядовой Попов.

— Товарищ капитан, объявлен общий сбор полка.

Денисов открывает глаза.

— ...Когда же это кончится? Передай лейтенанту Усенко, что командовать ротой на время построения приказываю ему. Я загружу гроб.

Солдат берет под козырек и быстро уходит.

На церемонии прилетевший генерал вручает награды.

Среди награжденных и Усенко.

— Служу Союзу Советских Социалистических Республик! — выкрикивает он, отдавая честь.

Генерал вызывает следующего:

— Командир разведывательной роты капитан Денисов.

Денисова в строю нет. Генерал, недоуменно посмотрев на командира полка, откладывает коробочку с орденом в сторону.

В ленинской комнате командование полка выслушивает нравоучения генерала.

— Афганистан — это вам не захолустье. Сейчас через Афганистан проходит линия фронта двух мировоззрений.

Входит Денисов, отдает честь.

— Капитан Денисов по Вашему приказанию прибыл.

— Я многое повидал, — говорит генерал, — но чтобы не являлись на собственное награждение, не припомню. Или Вы считаете, что заслужили большей награды? Потрудитесь объяснить, в чем дело?

— У меня нет оправданий.

— Черт знает что! — возмущенный генерал берет орден. — Зачитайте Указ, — обращается он к полковнику.

Полковник читает:

— За проявленное мужество при сопровождении автоколонны, следующей маршрутом Кабул — Кандагар, командир разведывательной роты капитан Денисов Александр Иванович награждается орденом «Красной звезды».

Генерал прикрепляет орден к гимнастерке Денисова, ворча:

— Нарушать Устав не позволено никому. В противном случае найдем управу и на героев.

— Настоящим героем считаю того, кто отказался идти на эту войну, — срывается находящийся под впечатлением от гибели подчиненного и прощального письма невесты Денисов.

— Что?!

— Повторить?

— Что вы себе позволяете?! — рука разгневанного генерала тянется к ордену на груди, но, дотронувшись, опускается. — Лучше бы Вы не приходили.

Денисов не по-строевому разворачивается и выходит.

Генерал обводит взглядом настороженных офицеров.

— Он еще и дерзит. Для начала объявите ему строгий выговор по партийной линии.

— Он не коммунист, — смущенно сообщает полковник.

В кабинете командира полка генерал читает сводку оперативных документов. Полковник подаёт несколько листов.

— А это протокол допроса пленного. Наиболее существенное подчеркнуто.

Просмотрев пару страниц, генерал обращается к полковнику:

— Вот тут этот бандит упомянул американца. Это кто? Военный инструктор? Он что, часто бывает у этих душманов?

— Пленный дает путаные показания. Но я созванивался с Кабулом, там тоже получены агентурные сведения о появившемся американце.

— Пусть его приведут.

Не проходит и пятнадцати минут, как пленного афганца со следами побоев на лице приводят два автоматчика. Вместе с ними приходит черноволосый переводчик, непонятной национальности.

— Лейтенант Ханский, — представляется он.

— Спросите-ка, часто ли американец бывает у них? На чем приезжает? Сопровождение? Звание?

Переводчик повторяет на пушту вопросы генерала и переводит ответ изможденного афганца.

— Приехал позавчера... на джипе... в сопровождении двух машин.

— Что за джип? Американский?

— Американский. Белый джип...

— Какие номера?

— Пакистанские.

Генерал задумывается, пристально смотря на пленного, затем обращается к полковнику.

— Дайте ему карту. Пусть отметит местоположение своей банды.

Переводчик разворачивает перед пленным полученную от полковника карту, переводит требование генерала, дает карандаш. Афганец отрешенно рисует на карте кружок.

Генерал подходит ближе.

— Где местонахождение американца? Откуда он приезжает?

Услышав от переводчика вопрос, пленный рисует еще один кружок.

— Уведите! — приказывает генерал.

— Товарищ генерал, — дождавшись, когда выведут пленного, обращается переводчик. — Я не уверен, что это достоверные сведения.

— Еще один умник! — возмущается генерал. — Во-первых, я вас не спрашиваю! А во-вторых, по должности и по званию я располагаю несколько большей информацией, чем лейтенанты.

— Разрешите идти?

Генерал оценивающе смотрит на Ханского и приказывает:

— Найдите капитана Денисова и вместе с ним ко мне.

— Есть, — Ханский козыряет и выходит.

Оставшись наедине с полковником, генерал разглядывает карту, рассуждая вслух:

— Данная местность — пустыня... Между лагерями душманов существует только один путь. — Он карандашом выделяет дорогу на карте, соединяя два кружка, нарисованные пленным. — Шансов мало... Но чем черт не шутит... Если мы выловим американского военного советника, то последствия, в том числе и внешнеполитические, оправдают любой риск. В случае успеха, — бросает взгляд на полковника, — пришивай лампасы. Название операции — «Капкан».

Полковник открывает шкафчик, в котором несколько бутылок, делает вопросительное движение рукой. Встретив одобрение, полковник наливает две рюмки.

Когда в бутылке остается половина раздается стук в дверь.

— Разрешите войти?

— Входите, — сидя в кресле, позволяет генерал.

Денисов и Ханский вытягиваются в стойке.

— Капитан Денисов по Вашему приказанию прибыл.

Генерал пододвигает к вошедшим карту.

13 сентября

В ночном небе сначала слышится нарастающий шум двигателей и винта, потом среди звезд зажигаются прожектора. Яркие огни аэродрома освещают приземляющийся транспортный вертолет «Ми-26». Шесть его мощных колес касаются земли, но лопасти винта продолжают вращаться. Задние створки открываются, и подъехавший к вертолету БТР сходу въезжает в его раскрытое нутро; следом забегают десантники. Створки закрываются, рев двигателей усиливается, винт набирает обороты. Вертолет, с трудом оторвавшись от земли, улетает прочь, оставив после себя только мелкую, заполонившую все пыль.

Вертолет летит без огней. Почти все его внутреннее пространство занято бронетранспортером. У пятерых десантников парашюты. В темной кабине вертолета светятся только приборы. За штурвалом — командир экипажа, рядом штурман и радист. С левой стороны усыпанного звездами небосклона забрезжил рассвет. Вертолет держит курс на юг.

Светает. Вертолет летит все ниже.

Денисов заходит в кабину экипажа. Там вместе со штурманом пытаются разглядеть на земле дорогу. Наконец, перелетев через оставленный тысячами ног, копыт и колес след через пустыню, вертолет приземляется, подняв тучу пыли.

Как только БТР съезжает на землю, избавившийся от тяжелой ноши вертолет взмывает вверх и направляется в обратный путь. Его освещают первые лучи восходящего солнца.

Не выезжая на дорогу, больше похожую на караванную тропу, бронетранспортер с десантниками продвигается между холмами. За невысоким холмом у самой дороги подходящее место для засады. Там и останавливается БТР.

Десантники одеты в афганскую одежду: рубахи ниже колен, шаровары, суконные жилеты и кожаная самодельная обувь. На поясе у каждого пистолет, граната, нож, рация и наручники. Пока трое маскируют спрятанный за холм БТР, Денисов и Усенко, поднявшись на вершину холма, оборудуют наблюдательный пункт.

Денисов в бинокль внимательно рассматривает дорогу. С холма кривая, обходящая каждый крупный камень, дорога просматривается на несколько километров. Она настолько узка, что встречные машины вряд ли разъехались бы.

— Налево, до реки Гильменд, километров сто, — говорит он. — Направо, столько же до пакистанской границы.

Десантники осматривают местность. Вокруг испепеленная солнцем каменистая пустыня, покрытая редкой полынью, с невысокими пологими холмами. Высоко в небе одиноко парит орел.

Денисов спускается к БТР, который уже стоит под маскировочной сеткой. Рядом сидят два десантника. На портативной газовой плите греется консервная банка.

— Сержант Смидович, наверх.

Смидович встает и, захватив нагретую тушенку, поднимается наверх к Усенко.

Денисов с Ханским достают из БТР мину, вдвоем тащат ее к дороге. Подготовив саперной лопаткой углубление, кладут в него мину.

— Ты чего не бреешься? — спрашивает Денисов, ввинчивая радиодетонатор.

— Говорят, в Европе сейчас в моде такая щетина.

— Перепутал части света. Ты в Азии. Чтобы завтра побрился!

— Слушай, командир, — Ханский поднимается с корточек, — я ведь в армии человек временный. Я закончил в Москве Институт стран Азии и Африки. Попал в эту мясорубку вместо того, чтобы учиться в аспирантуре. Я филолог, пишу кандидатскую по русским пословицам. Черт меня дернул выучить этот язык — пушту. Для меня это просто ссылка. Но, командир, не превращайся в надзирателя! — Уходя, он оборачивается. — Вообще борода для конспирации. Но из принципа даю тебе слово: пока не возвращусь на базу — не побреюсь.

— «Слово не воробей — вылетит, не поймаешь».

Денисов присыпает мину землей.

Солнце приближается к горизонту. На наблюдательном пункте Ханский делает записи в общую тетрадь. Попов в который уже раз смотрит в бинокль сначала в одну сторону дороги, затем в другую.

— За весь день ни одной машины, ни одного человека. — Находит на небе орла. — Этот тоже целый день пролетал, так никого и не выследил.

По циферблату движется секундная стрелка. Ровно в двадцать один час радист Попов включает радиопередатчик бронетранспортера и устанавливает связь с базой.

Услышав ответ, передает:

— «Зоопарк», я — «Капкан». «Зоопарк», я — «Капкан». В первый день дичи нет. Как поняли? Прием.

— «Капкан», я — «Зоопарк», вас понял. Прием.

— «Зоопарк», как «Птица»? Прием.

— «Птица» долетела. Конец связи.

14 сентября

На второй день находящемуся в дозоре Усенко в бинокль удается разглядеть приближающийся караван. Он включает рацию и, услышав ответ Денисова, пытается шутить:

— Слева, на дороге, — несколько странных объектов.

— На ногах или на колесах?

— На ногах и с горбами.

— Расстояние?

— Километра три.

— Оставайтесь на месте!

Спрятавшиеся за камнями десантники с любопытством наблюдают за проходящими мимо, тяжело нагруженными верблюдами и ничего не подозревающими людьми. У каждого из сопровождающих караван советский автомат или американская винтовка, на поясе болтаются гранаты.

Денисов шепчет лежащему рядом Ханскому:

— Вооружены не хуже нас. Наверное, грабителей боятся.

— А может, они сами такие... Или торговцы наркотиками. Сейчас в Афгане мак выращивают все, кому не лень. А мы как раз в таком районе.

15 сентября

На холме Ханский и Попов наблюдают, как по дороге проезжает потрепанный грузовик. Это все, что произошло за их смену.

Под вечер на вершине холма, уставившийся в небо Усенко, вдруг толкает задремавшего Смидовича:

— Смотри, пикирует!

Тот вскакивает и хватается за бинокль.

Сложив крылья, орел камнем несется к земле. Перед самой поверхностью расправляет крылья и слету подхватывает добычу.

— Похоже, схватил черепаху, — обрадованный Смидович наблюдает за орлом в бинокль. — Сейчас сбросит ее с высоты, чтобы расколоть панцирь.

Мощными взмахами крыльев орел набирает высоту. Взмывши ввысь, выпускает черепаху из когтей, следом за ней летит к земле и садится на большой камень перед местом падения черепахи.

Проходит и этот день. Солнце уже зашло, но собравшиеся у горизонта облака отражают его свет.

— Красота! — восхищен Усенко фантастическим видом багрового заката.

Смидович поднимает бинокль.

— Где-то в той стороне моя Беларусь.

— А чуть левее моя Украина.

— Радиоактивные...

А на другой стороне небосвода уже темно и все ярче светится луна. Появляются первые звезды.

В БТР Попов связывается с базой.

— «Зоопарк», я — «Капкан». «Зоопарк», я — «Капкан». Второй день — ничего. Как поняли? Прием.

— «Капкан», я — «Зоопарк». Вас понял. Продолжайте охоту. Конец связи.

16 сентября

Вторая половина третьего дня. В тени бронетранспортера Усенко и Смидович играют в шахматы. Денисов лежит, читает книгу. Включается сигнал его рации. Денисов отзывается:

— Слушаю.

На вершине холма Ханский и Попов. Лейтенант смотрит в бинокль и передает по рации:

— Вижу машины! Слева. Расстояние — четыре километра. Из-за пыли видны только первые три.

— Смотри, белый джип есть? Попов, вниз! — командует Денисов. — Всем по местам!

Смидович, оставив шахматы, залезает в БТР, запускает двигатель. С вершины холма сбегает Попов.

Поднимая пыль, по дороге движется автоколонна.

Не отрываясь от бинокля, Ханский передает:

— Расстояние — два километра. Примерно пять машин. Между машинами дистанция метров тридцать. На первой, похоже, пулемет. Третий автомобиль — белый джип. — Ханский направляет бинокль в противоположную сторону. — Справа от нас на дороге никого.

— Все понял! — отвечает Денисов. — По белому джипу не стрелять! — приказывает он Усенко.

Они освобождают БТР от маскировочной сетки. Усенко залезает в него и занимает место в башенной пулеметной установке.

Денисов, схватив автомат, бежит к дороге. Прячется в заранее выбранной лощине, в которой замаскирован радиовзрыватель.

Автоколонна приближается.

Ханский передает:

— Расстояние — один километр. Всего пять машин. На первой и последней пулеметы. Белый джип — третий.

Денисов спускает предохранитель на автомате.

— Пятьсот метров! — слышится голос Ханского.

Денисов отключает предохранитель радиовзрывателя.

В бинокль за запыленными стеклами первой автомашины уже можно разглядеть лица афганцев. Взрыв подбрасывает ее, но не переварачивает. Проехав по инерции еще десяток метров, она останавливается, объятая пламенем. Остальные машины резко тормозят, из них ведется беспорядочная стрельба.

Из-за холма с ревом выезжает БТР. Усенко из крупнокалиберного пулемета обрушивает на двигающийся вторым «Лэнд Ровер» град смертоносного свинца, продырявив его кузов и лобовое стекло во множестве мест.

С вершины холма Ханский из автомата целится в водителя ехавшего последним «доджа». Звучат выстрелы, и в лобовом стекле появляется дырка. «Додж» резко сворачивает влево, съезжает с дороги и, петляя между камней, пытается уехать. Один из афганцев на ходу из кабины перелезает в кузов и открывает шквальный огонь из установленного там пулемета. Но тут же падает, пораженный выстрелами с холма. Ханский выпускает по «доджу» еще несколько очередей, и на его кузове появляется еще пара дырок.

Из джипа выскакивает афганец, строча из «Узи». Очередью из своего второго пулемета Усенко опрокидывает его на землю и переносит огонь на пытающийся съехать с дороги грузовик, из кабины которого ведет стрельбу автоматчик. Грузовик с разбитыми стеклами кабины натыкается на камень и замирает.

«Додж» с тремя афганцами и трупом в кузове, сделав полукруг, наконец выскакивает на дорогу и мчится в обратном направлении.

БТР останавливается перед джипом. Усенко наводит пулеметы на лобовое стекло. Дверь медленно открывается, из-за руля с поднятыми руками выходит водитель — бородатый афганец.

Усенко, приподняв прицел, производит одиночный выстрел. Пуля, с шумом срикошетив от крыши и оставив на ней вмятину, улетает в пустыню.

Задние двери джипа открываются, с одной стороны выходит жилистый мужчина средних лет, одетый в камуфляжную куртку с множеством карманов, и с фотоаппаратом на шее, с другой — худая, стройная женщина несколько моложе него, в костюме путешественника. Увидев подходящего с автоматом Денисова, они поднимают руки.

— Догоняй! — приказывает Денисов Смидовичу, указывая на уезжающую машину.

Взревев мотором, БТР срывается с места, чуть не сбив отскочившего афганца, отталкивает с дороги грузовик и пускается в погоню.

Со склона холма сбегает Ханский с автоматом в руках и биноклем на шее. Осторожно открывает кабину грузовика. В ней лежат два мертвых афганца. Заглядывает в кузов — там два десятка канистр с бензином.

Денисов обыскивает пленников, но оружия не находит. Заглядывает в джип. Берет лежащий на сиденье водителя пистолет. Проверяет лежащую сзади женскую сумочку.

К стоящим с поднятыми руками подходит Ханский и направляет на них ствол автомата.

— Американцы?! — гаркает на английском.

Все трое утвердительно кивают головой.

Ханский достает наручники. Афганец и американцы, ожидающие худшего, с готовностью протягивают вперед руки. Ханский защелкивает одно кольцо наручников на правом запястье мужчины, а второе на левом запястье женщины. Денисов отстегивает от пояса и подает еще одни наручники. Ханский сковывает левую руку американца с рукой афганца.

Денисов открывает багажник джипа. Из лежащей там сумки достает один из полиэтиленовых пакетов, и штыком от автомата вспарывает толстый пластик. В нем белый порошок. Взяв пакет, подходит к пленным, оставляя на земле белый след высыпающегося порошка.

— Что это?

Афганец отвечает на своем языке.

— Это чистый героин, но не его, — переводит Ханский. Афганец, видя, что его понимают, продолжает. — Ему принадлежит только джип. Его нанял хозяин — тот, что в «Лэнд Ровере». Он говорит, что может продать этот героин и отдать нам все деньги, в обмен на его свободу. Здесь «товара» на миллион долларов: двадцать пакетов по килограмму.

Денисов начинает высыпать героин на дорогу. Ветер развеивает белый порошок.

— Нет! — кричит не выдержавший американец. — Не надо.

Денисов остановился, уставился на американца и продолжил.

Женщина присоединилась к просьбе.

— Прошу вас, не надо. Если высыпите — нам конец.

Ханский переводит и смеется.

— Я же говорил, что за зарплату сюда ни один дурак не поедет!

Раздосадованный Денисов со всей силы подбрасывает резаный пакет, и тот, описав дугу и оставив в воздухе белый искрящийся на солнце след, шлепается на землю.

Сев за руль, Денисов заводит двигатель и разворачивает джип.

— Догоним ребят. Этих сажай назад!

Ханский автоматом показывает пленникам на джип. Те медлят, американец преллагает:

— Стоит захватить сумку из «Лэнд Ровера».

— Покажите.

Пленники, под прицелом двух автоматов, скованные между собой, подходят к «Лэнд Роверу». В нем окровавленные тела троих убитых и их оружие. Афганец открывает заднюю дверь и расстегивает находящуюся там сумку. В ней плотно уложенные пачки денег.

— Здесь два миллиона долларов.

Среди каменистой пустыни на скорости, которую только позволяет развить ухабистая дорога, несется уцелевшая машина наркомафии. Ее пытается настичь бронетранспортер десантников. Он более приспособлен к езде по бездорожью, поэтому разрыв постепенно сокращается. Афганцы пытаются на ходу стрелять из пулемета, но прицелиться невозможно — «додж» сильно трясет.

В азарте погони Смидович ведет БТР, высунув голову наружу, и не обращает внимания на стрельбу преследуемых. Усенко, прильнув к прицелу пулемета, отвечает короткими очередями.

— Давай, Петя, давай, жми! — кричит он.

— Миша! Вруби мою! — Орет Смидович, дрожа от переполнившего его адреналина, как у хищника, настигающего добычу. — Миша! Мою вруби!

Попов, выбрав кассету, вставляет в магнитофон и до отказа повышает громкость смастеренных им динамиков. Гремит старый хит «Машины времени»:

• Вот, новый поворот
• И мотор ревет,
• Что он нам несет?
• Омут или брод?
• Ты не разберешь,
• Пока не повернешь.
• За по-во-рот...

Дорога раздваивается, машины уходят вправо. Разрыв между ними становится все меньше.

На горизонте показывается кишлак.

Перед ним в расщелине скалы скрыта огневая точка, охраняющая подступы к расположению афганского сопротивления. Моджахеды наблюдают за далекой погоней.

Машины приближаются. Моджахеды нацеливают пусковую противотанковую установку на БТР. Прильнув к визиру, наводчик запускает управляемую ракету. Наводчик слегка подправляет начальную траекторию полета, и ракета вонзается в цель. От взрыва бронетранспортер заносит, он по инерции несколько раз переворачивается и, лежа вращающимися колесами вверх, загорается.

Услышав взрыв, из домов выбегают моджахеды. Они пытаются остановить машину наркомафии. Кто-то вдогонку пускает автоматную очередь.

Но «доджу» удается благополучно миновать кишлак.

Белый джип несется по пустыне. Стараясь развить предельную скорость, Денисов ведет его по следу бронетранспортера.

Рядом сидит Ханский, его автомат направлен на скованных между собой контрабандистов. У их ног сумка с долларами, через ручку которой продета цепь от наручников одетых на левую руку американца и на правую афганца. Джип так трясет на ухабах, и, чтобы не удариться головой, пассажирам приходится упираться в потолок руками.

Ханский пытается связаться по рации с БТР, но ничего не выходит.

Денисов объясняет неудачу:

— Они слишком далеко — дальше, чем пять километров, да еще за холмами

— По-моему они увлеклись...

— Проверь документы. У этого они в нагрудном кармане, у той — в сумочке.

— Документы! — Ханский протягивает руку.

Американцы отдают паспорта. Ханский разворачивает их и сличает фотографии с оригиналами.

— Пит Бейкер. Лоис Бейкер. Ю-Эс-Эй.

Афганец отдает свои документы.

— Абдул Али Харави, — читает Ханский и переводит его объяснения. — Он их просто возит. Люди, которые ехали в «Лэнд Ровере», закупают порошок. Купили двадцать килограммов в одной лаборатории, собирались купить еще в другой. Они ехали на встречу с изготовителями. Это в обратном направлении, — указывает головой назад, — в кишлаке у пересечения дорог. Там их сейчас ждут. В Америке этот героин будет стоить в несколько раз дороже.

Бронетранспортера все не видно. Ханский снова пытается с ним связаться, но безрезультатно.

Он наводит ствол автомата на афганца.

— Что это за деньги?

Абдул глазами показывает на американцев.

Вопрос в образе дула автомата переводится на Пита.

— Тех, что в «Лэнд Ровере».

— А героин?

Молчание. Щелчок предохранителя усугубляет вопрос.

— Груз мы купили у них.

— Зачем?

Молчание. Ствол переводится на сидящую за Ханским Лоис.

— Подайте, пожалуйста, пакет, — просит ее он.

Лоис поворачивается, свободной рукой достает из-за сиденья пакет и подает Ханскому. Тот ножом вскрывает его, высовывает в окно и начинает высыпать порошок, который смешивается с поднимаемой джипом густой дорожной пылью.

— У нас контракт на доставку его в Штаты. — Как только Пит начинает говорить, Ханский перестает высыпать героин. — Если мы его не доставим, вместо денег получим по пуле.

— Помогите нам и мы отдадим вам половину, — вставляет Лоис.

— Половину пуль?

— Половину денег.

— А все?

Ханский начинает высыпать вновь.

Бейкеры переглянулись.

— Заберите все деньги, а груз отдайте нам, — предлагает Пит.

— Насколько я помню, в Пакистане за контрабанду наркотиков полагается смертная казнь.

— Это сделано для того, чтобы в этот бизнес не лезли посторонние. Так объяснили нам те, кто вкладывал эти деньги.

— Кто именно?

— Не знаем.

Ханский выбрасывает на дорогу пакет и жестом просит другой.

— Мы правда не знаем, — оправдывается Лоис. — Мы рискнули в первый раз. От безысходности.

— Кто вы?

— Я фотографирую, а жена пишет. По заданиям всяких журналов делаем репортажи из разных стран. Сейчас, например, контракт с «Нэйшнл геогрэфик».

Джип приближается к развилке.

Абдул говорит, указывая на расходящиеся дороги, Ханский переводит:

— Налево, до Гильменда, километров восемьдесят, направо — моджахеды. Приближаться к ним нельзя: дорога наверняка заминирована. У них есть и базуки, и «стингеры».

Справа, вдалеке, виднеется черный дым. Туда и поворачивает Денисов.

До горящего, перевернутого бронетранспортера остается километра два. Его окружили несколько автомашин с моджахедами.

На каменистом плато укрытия для джипа нет. Денисов снижает скорость, а затем и останавливается. Взяв у Ханского бинокль, залезает на капот машины. В бинокль видит, что четыре автомашины, отъехав от БТР и быстро набирая скорость, направляются в их сторону. Денисов молча садится за руль и разворачивает джип в обратном направлении.

Хотя Денисов едет на предельной скорости, подскакивая на ухабах, двухкилометровый разрыв между джипом и преследователями сокращается.

Абдул объясняет:

— Моджахеды знают мой джип. Мы без конвоя, поэтому они постараются догнать нас, чтобы отобрать «товар». Надо ехать в Пакистан — до него сто километров. Если мы доберемся до Карачи, вы заберете все деньги, а кроме того, я продам «товар», и мы поделим еще и это. С такими деньгами я смогу сделать вам любые паспорта и билеты в любую страну.

Джип приближается к месту недавней засады.

Ханский переводит совет афганца:

— Нужно обязательно захватить несколько канистр с бензином из кузова грузовика. Бензоколонок в пустыне нет.

— Хорошо, — соглашается Денисов. — До Кандагара отсюда километров двести, — он показывает направление, — бензин пригодиться.

Ханский освобождает Абдула от наручников, предостерегая от глупостей движением ствола перед его носом, и застегивает кольцо наручников на ручке сумки с деньгами, прикрепляя к ней руку Пита.

Денисов тормозит у грузовика.

Абдул залезает в кузов и подает канистры, а Ханский ставит их в багажник джипа. Денисов рассматривает преследователей в бинокль. Один из четырех автомобилей — пикап; на нем установлен пулемет.

Пит с помощью жены, стараясь быть незамеченным, фотографирует последствия засады.

Первая машина уже догорела, остальные застыли с распахнутыми дверями. Рядом с местом, где стоял бронетранспортер, брошенная маскировочная сетка и шахматная доска с не доигранной партией.

За это время преследователи сокращают дистанцию до километра.

— Хватит! — кричит Денисов, увидев, что грузится четвертая канистра. — Хватит! Не перегружай!

Прежде чем спрыгнуть с грузовика, Абдул ставит на крышу кабины полную канистру, открывает ее и указывает на нее русским.

Когда все сели на свои места, Денисов отъезжает метров пятьдесят и останавливает джип. Перезарядив автомат трассирующей пулей, он прицеливается и с первого выстрела попадает в канистру. Она падает в кузов и загорается.

Абдул одобрительно хлопает в ладоши.

Одна за другой канистры в кузове загораются, взметая черные клубы гари.

А джип уже несется вперед.

Моджахедам приходится по камням объезжать объятый пламенем грузовик. Это дает возможность джипу несколько оторваться от преследователей. Одна машина с моджахедами остается на месте засады.

Денисову непросто вести машину по незнакомой, узкой и извилистой дороге — часто приходится тормозить, чтобы не врезаться в очередной камень, который огибает дорога. Абдул, оставшийся без наручников, жестами предупреждает о препятствиях.

Ханский спрашивает у афганца:

— Куда ведет дорога?

— Отсюда один путь, — отвечает Абдул, — в Пакистан.

Он продолжает говорить, Ханский переводит:

— Дальше дорога будет с крутыми поворотами, поэтому особенно не гони. Затем будет прямой участок; там нужно, не останавливаясь, залить в бак бензин.

Пит и Лоис все время оборачиваются назад, с тревогой следя за тем, как моджахеды постепенно сокращают разрыв.

Через десяток километров, показав на датчик уровня топлива, Абдул берет за задним сиденьем длинный шланг с ручным насосом и по пояс высовывается в окно. Американцы держат его за ноги. Абдул снимает крышку топливного бака и просовывает туда шланг. Забравшись назад, с помощью американцев переливает через шланг бензин из канистр в бак. Затем снова занимает место за Денисовым.

Далеко впереди, на горизонте, высится горная гряда. Моджахеды на трех машинах, то приближаясь, то отставая до километра, видимо, решили преследовать беглецов до конца.

Путь пересекает такая же грунтовая, но более накатанная дорога. Левее она проходит через кишлак. Денисов сбрасывает газ. Абдул показывает — прямо, вперед!

В кишлаке стоят несколько мощных, оборудованных для местных дорог автомобилей. Около них вооруженные люди.

Джип замедляет ход. Денисов видит автомобили, показывает на дорогу в их сторону:

— Нам на Кандагар туда.

Указывая в сторону кишлака и людей у машин, Абдул говорит, а Ханский переводит:

— Это изготовители. У них героин, они ждут эти деньги, хорошо вооружены и знают мой джип. Направо Пакистан, но на этой дороге много армейских патрулей. Ехать надо только прямо.

Денисов колеблется. Джип останавливается у перекрестка. Абдул паникует, чтобы Денисов не ждал перевода, наклоняется вперед и объясняет на пальцах и английском.

— Налево смерть! — перед лицами русских делает крест. — Направо тюрьма! — пальцами складывает решетку. — Прямо — свобода! — указательным пальцем тычет вперед. — Вперед! Вперед!

Сзади машины моджахедов уже в трех сотнях метрах. Раздается пулеметная очередь, одна из пуль попадает в джип, пробив металл, врезается в заднее сиденье.

— Вперед! — кричит Ханский.

— Пошел! — кричат пригнувшиеся американцы.

Задние колеса начинают крутиться, выбрасывая из-под себя пыль с песком, и джип срывается с места.

Пит, не поднимая фотоаппарат, делает несколько снимков. Никто не слышит щелчки затвора аппарата, заглушенные набирающим обороты мотором.

Вооруженные люди в кишлаке засуетились, подбежали к своим автомобилям, но к погоне не присоединились.

Моджахед за пулеметом на пикапе продолжает стрельбу короткими очередями, хотя из-за пыли не может вести прицельный огонь. До него меньше ста метров. Ханский снимает с пояса гранату и, вырвав чеку, бросает ее на дорогу. Она взрывается метрах в десяти перед пикапом. Тот притормаживает, но продолжает погоню.

Когда пикап приближается, и снова начинает стрелять пулемет, бросает гранату Денисов. Она взрывается прямо перед машиной, и пикап с пробитыми шинами сходит с дистанции.

На одном из поворотов другая машина моджахедов приближается к джипу.

Наклонившись назад, Абдул достает из сумки пакет с героином, открывает дверь и бросает его на дорогу, приговаривая:

— Мимо пятидесяти тысяч они не проедут.

Машина моджахедов резко тормозит. Из нее выскакивает афганец, подбирает пакет и бросается назад в машину. Преследователи теряют несколько секунд, но это более ста метров. Пока машина набирает скорость, ее обгоняет вторая. Когда из нее высовывается моджахед и начинает обстрел из автомата, Абдул приоткрывает дверь и сбрасывает второй пакет. Другая машина тоже останавливается перед героином.

Пит и Лоис обреченно смотрят друг на друга, но понимают, что другого выхода нет.

Раз за разом, при приближении моджахедов на расстояние выстрела, Абдулу приходится выкидывать очередной пакет с наркотиком. И каждый раз первая машина преследователей останавливается, из нее выскакивает человек и подбирает его. За час такой гонки, беглецы выбрасывают половину пакетов героина.

На пути очередной кишлак. В нем, прямо посреди дороги, стоит подросток. Джип на скорости приближается, но мальчик не отходит. Узкая дорога не позволяет его объехать, Денисов сигналит, включает фары. Отчаянный афганский мальчишка продолжает стоять на пути несущегося на него джипа. Все напряглись. Денисов не сбавляет скорость в надежде, что мальчик отскочит, но тот стоит, пространство катастрофически уменьшается, тот стоит...

— Стой!!! — раздается трехъязычный крик.

Денисов резко тормозит, и джип останавливается перед подростком, с протянутой рукой просящим милостыню. Пит фотографирует его. Выскочив из машины, Ханский отшвыривает его с дороги и на ходу запрыгивает назад в джип. Все, обернувшись, изумлено смотрят на продолжающего тянуть к ним руку мальчишку. Мимо него проносятся машины моджахедов. Из-за вынужденной остановки джипа они приблизились уже настолько, что Абдулу приходится сбрасывать для них очередной «тормоз».

Денисов, через зеркало взглянув на Пита, приказывает Ханскому:

— Он фотографирует. Отбери у него фотоаппарат.

Ханский направляет на того автомат.

Пит отрицательно качает головой.

— Я не расстаюсь с «Кэноном» много лет. Нажатие на его затвор у меня происходит непроизвольно, бессознательно. Условный рефлекс, если знаете...

— Знаем, его открыл русский ученый Сеченов. А наш Павлов получил за это Нобелевскую премию. Я как раз и хочу забрать у тебя внешний раздражитель.

— Нет.

— Мы получили аванс от журнала, — вступается Лоис, — и нам необходим материал. Это наш профессиональный долг.

— Я обещаю, что вас фотографировать не буду.

— Да что ты их слушаешь!

Денисов, резко повернувшись, хватает фотоаппарат, но Пит перехватывает его руку и выворачивает ее. Ханский поднимает на него автомат и снимает с предохранителя. Лоис хватает ствол и переводит его на себя. Чтобы не врезаться в камень, необходимо делать очередной поворот, и Денисов выпускает фотоаппарат. Пит разжимает руку.

Машины все ближе к горному хребту.

Дорогу пересекает быстрая речка.

Абдул сбрасывает пакет героина. Джип въезжает в воду. Абдул просит американцев подержать его, приоткрывает дверь и, свесившись над водой, пытается на ходу набрать во флягу воды.

— Правее! — кричит он Денисову, увидев, что тот съехал с колеи.

Но поздно: джип застревает, немного не дотянув до берега. Денисов пытается дать задний ход. Тщетно. Джип оседает еще глубже. Пока Ханский открывает наручники американцев, Абдул, присев по шею в воду, выдвигает из-под колеса камень. Вчетвером с трудом выталкивают джип на берег.

Приблизившиеся моджахеды открывают огонь из автомата, но их машину трясет по прибрежным камням, и они не могут попасть в цель. Пули вдребезги расшибают гальку вблизи джипа.

Ханский показывает Абдулу, чтобы тот сел впереди, а сам занимает его место. Все мокрые беглецы пригибаются, прячась от пуль преследователей за сиденьями. А джип, натужно ревя мотором и виляя из стороны в сторону, набирает скорость. Ханский высовывает из окна автомат и выпускает по преследователям несколько очередей.

Затем передает Абдулу оставшиеся два пакета.

Далеко позади надрывающихся машин солнце уже зашло за горизонт, но лучи его еще освещают склоны гор, к которым тянется ведущая в неизвестность дорога.

Когда автомобили включают фары, видно, что преследующие джип машины держатся на расстоянии выстрела.

Абдул, увидевший это, говорит, а Ханский переводит:

— Нагрузились товаром, теперь не хотят рисковать. Дальше дорога проходит по горам. Ночью легко сорваться в пропасть. А он знает дорогу и просит доверить ему руль.

— Абдул хороший водитель, — рекомендует Пит.

В сумерках, ведя машину, Денисов чуть не врезается в идущий по дороге караван нагруженных верблюдов.

Абдул, высунувшись в окно, протирает фару-прожектор. Потом на поворотах из кабины крутит ее, освещая дорогу.

— Ну, давай, Абдул, твой черед, — уступает Денисов.

Чтобы увеличить дистанцию для смены водителя, Абдул выбрасывает последний пакет. Первая машина преследователей останавливается перед ним. Денисов включает нейтральную передачу, вместе с Абдулом они отодвигают назад свои кресла и, не останавливая джип, меняются с ним местами. Сзади раздаются выстрелы, требующие очередную дозу наркотика. Ханский отвечает очередью из своего автомата. Лоис достает пустую сумку и выбрасывает ее за дверь. Моджахеды клюют на нее.

Начинается предгорье. Неумолимо надвигаются громадные, черные силуэты гор. Дорога поднимается вверх. Свет фар то натыкается на каменную стену, то освещает склон горы, то уходит в небо. Денисов освещает частые повороты прожектором. Абдулу хорошо знакома дорога, и моджахедам непросто угнаться за ним, их машины заметно отстали.

Впереди показываются огни. Джип приближается к дому у железнодорожного переезда.

— Это Пакистан? — спрашивает увидевший железную дорогу Денисов.

— Да, — подтверждает Абдул и снижает скорость. — Вон и пограничники.

Из дома, рядом с переездом, выходят два вооруженных человека в армейской форме. Русские готовят автоматы. Абдул отрицательно машет им пальцем.

— Подождите, спрячьте «калаши». У нас есть кое-что покруче пуль. Подай-ка зелень.

Ханский открывает сумку и подает одну пачку долларов. Абдул останавливает джип у шлагбаума. Один из пограничников с регистрационным журналом в руках направляется к ним. Следом плетется большая собака. Приветливо улыбаясь, Абдул роняет пачку на землю. Военный проходит мимо, записывая номер машины. Собака лениво подходит к пачке, берет ее в зубы и уносит к себе в будку. Шлагбаум открывается, и джип переезжает железную дорогу.

Далеко сзади, в темноте, показывается свет фар машин преследователей. Не доезжая до переезда метров двести они останавливаются.

Высунув головы в окна, беглецы с надеждой смотрят назад на застывший свет фар.

— Свое они уже получили и рисковать не будут. — Ханский переводит слова Абдула. — Но у них будут проблемы с бензином. Из-за этого они долго могут простоять у границы. Пути назад у нас нет.

Горная дорога, петляя, поднимается все выше. На ночном небе звезд становится больше, и все ярче светит луна.

Преследователей больше не видно, но джип, тяжело завывая мотором, упорно движется вперед и вверх, минуя черные пропасти ущелий.

Добравшись до высшей точки перевала, Абдул останавливается, выключает двигатель и гасит свет. Выйдя из машины, беглецы прислушиваются. Вокруг тишина, значит погони нет. И только миллиарды звезд нависли над ними со всех сторон.

Через несколько минут все опять на своих местах в несущемся в будущее джипе.

На ломаном английском Абдул рассуждает вслух:

— Говорят, хорошее место Гонконг.

— Нам лишь бы не в Америку, — отвечает Пит.

Абдул переходит на пушту, а Ханский переводит на два языка:

— Если Пит и Лоис все равно не полетят в Америку... Если мы поделим деньги на пятерых, то в Карачи он поможет вклеить наши фотографии в ваши паспорта. Тогда и ваши билеты в Америку можно будет использовать.

Денисов предлагает другое:

— Мы поделим деньги, если они помогут нам попасть в советское консульство.

Каждый задумывается о своем.

17 сентября

Пока беглецы достигли перевала через второй горный хребет, земной шар повернулся к солнцу другим боком, и оно уже осветило находящуюся впереди часть небосклона и нависшие над дорогой вершины гор.

Сразу после перевала становится светлее. Темные горные силуэты приобретают зеленоватые оттенки. В ложбинах белеет утренний туман.

Дорога идет под уклон. Абдул уверенно ведет джип, получая удовольствие, когда у русских и американцев захватывает дух от близости бездонных пропастей.

Хмурый Денисов поворачивается к Ханскому.

— До сих пор из этой передряги у нас был один выход: пытаться остаться в живых. Но теперь могут быть варианты, и надо определиться, пока не поздно.

— По-моему, уже поздно.

— Ты ясно представляешь, куда нас несет?

— «Прежде, чем зайти, придумай, как выйти», — отшучивается Ханский. — Я языки стал учить потому, что в детстве мечтал о путешествиях и приключениях.

— То есть ты за то, чтобы поискать на жопу приключений?

— Да.

Где-то далеко впереди, внизу появляются первые солнечные лучи. Абдул сворачивает в укромное место у небольшого ручья. Ставит джип прямо у воды.

Мужчины, раздевшись по пояс, смывают с себя дорожную пыль. Немного поодаль, за кустами, то же самое делает Лоис. Затем Абдул заливает остатки бензина в бак, меняет номерные знаки. Положив открытую канистру с водой на крышу, моет машину.

Ханский с автоматом наперевес следит за попутчиками. Денисов, захватив автомат, немного поднимается по склону на открытую площадку. Настраивает бинокль. Внизу, до самого горизонта, расстилается зеленая равнина с реками, перелесками и небольшими селениями посреди разноцветных лоскутов возделанной земли.

Это — Пакистан...

Беглецы на вымытом джипе спускаются в долину. Абдул — за рулем, Ханский — рядом. По дороге встречаются небольшие отары овец и коз. Джип проезжает первую пакистанскую деревушку.

В одном из селений Абдул останавливает джип у крестьянки, торгующей у дороги. Не выходя из машины, он покупает несколько местных фруктов и раздает их попутчикам.

В первом же городке Абдул подъезжает к придорожной чайхане. Впятером едят, сидя на террасе, поближе к джипу. У русских в карманах пистолеты.

Чем дальше вглубь Пакистана, тем многолюднее города, тем шире и лучше асфальтовые шоссе. Абдул ведет джип уверенно и очень быстро. Пит иногда фотографирует, а Лоис делает записи в свой блокнот.

Солнце в зените. Пятеро беглецов, соединенные волею судеб, въезжают на внушительных размеров плотину, пересекающую широкую реку.

— Инд! — многозначительно восклицает Абдул.

Пит меняет пленку, просит Денисова открыть окно, и фотографирует великую реку.

Ханский, сев вполоборота, предупреждает:

— Смотри, мы договорились: нас не снимать.

— Мне нравятся люди, соблюдающие договоры, — Пит продолжает фотографировать. — Потому, что я сам такой.

— Поэтому вам и доверили такие деньги?

— В этом бизнесе все держится на доверии. И если они будут прощать злоупотребление доверием, то их бизнес развалится.

— Их бизнес или ваш?

— Мы с Лоис решили рискнуть один раз, но не из-за желания хорошей жизни...

— «Не так с деньгами хорошо, как без денег плохо».

— Деньги нам нужны на лечение. Мы обречены... в отличие от вас, терять нам нечего.

— У вас нет медицинской страховки?

— На лечение этой болезни, страховки обычно не хватает.

— Рак?

— Название вам ничего не скажет, до России эта болезнь еще не дошла.

— СПИД?

— ...Да.

— У обоих?

— У троих — у нас больна и дочь... И это не только наша беда, но и наша вина. Мы с Лоис готовы пожертвовать собой ради нее, но этого мало, необходимы деньги.

Лоис достает из своей сумочки фотографию маленькой девочки, похожей на нее.

— Если мы упустим эти деньги — Полина умрет.

Все по очереди рассматривают улыбающееся детское лицо.

Однажды джип останавливает полицейский. Американцы готовят паспорта. Денисов притворяется спящим. С приличной щетиной Ханский смахивает на местного. Абдул отдает с документами стодолларовую купюру. Вынув ее, полицейский возвращает документы и жезлом разрешает ехать.

На широкой автостраде движение становится все интенсивней. Американцы спят. Абдул тоже устал, но, превозмогая сон, упорно, на предельной скорости, ведет джип к цели. Чтобы не заснуть, он сильно хлещет себя по щекам.

— Может, стоит остановиться поспать? — спрашивает у Абдула Ханский и, выслушав ответ, переводит Денисову:

— Он говорит, что это его звездный час, и наш тоже. Этот шанс нельзя упустить. Сегодня необходимо добраться до Карачи. Завтра все дороги будут перекрыты мафией — начнется охота за ним. А люди моджахедов, скорее всего, попытаются выловить нас у советского консульства. Единственный шанс спастись — завтра же вылететь в Америку. — Не дождавшись от Денисова ни слова, Ханский добавляет: — До Карачи еще километров триста. Ты поспал бы, Саша, а потом я.

В компании спящих американцев Денисов сразу засыпает.

Дорога пролегает через орошаемые крестьянские поля, засаженные виноградом, финиковыми пальмами, хлопком, рисом. Проехав без остановки Хайдарабад, джип пересекает Инд в обратном направлении ниже по течению. Пит продолжает фотографировать достопримечательности, а Лоис писать дорожные заметки.

— До Карачи осталось сто километров, — объявляет Абдул.

Пит наклоняется к Ханскому.

— Имейте в виду, что шансов провезти деньги через две границы у вас нет.

— Вы вообще хотели провезти героин.

— У нас «лицензия».

— Объясни.

— Вылет отсюда должны были обеспечить пакистанцы. Прибытие в Америку — американцы. Те, которые где-то, когда-то, кому-то заплатили денег немерено за то, что несколько чемоданов, прибывшие из Карачи в Лос-Анджелес, не будут проверены. За такую «лицензию» я бы мог запросить побольше, но деньги эти криминальные, и пока они у кого-то будут, у того будут и проблемы. Так что лишнего нам не надо, только на попытку вылечиться. Мы поделим их поровну на пятерых, тогда вы получите «лицензию» на один чемодан.

— Это справедливо. О'кей.

— Парни, как я вижу, вы лихие, рискните, но не забывайте о контракте на вашу ликвидацию и не высовывайтесь.

— Нас надо будет еще найти. Вы тоже будете прятаться?

— Использование наркокартелями обреченных больных для переправки наркотиков — палка о двух концах. Обреченные не боятся риска, но не боятся и мести.

— А дочка?

— Полина в больнице, в надежном месте.

— Вы еще не решили, куда двинете?

— Нам хоть на тот свет, лишь бы Полина осталась на этом.

Наконец джип проезжает дорожный указатель с надписью «Карачи».

Слева, вдалеке, показалось море, а за портовыми кранами стоящие у причалов и на рейде морские суда.

— Индийский океан! — протягивает к нему руку Абдул.

— Надо искать наше консульство, — предлагает проснувшийся Денисов.

— Как ты думаешь, куда пойдут эти миллионы, если мы их сдадим? — спрашивает Ханский, но не дожидается ответа. — Если на содержание наших войск в Афгане, то их не хватит и на один день. А если и хватит — что это даст, кроме новых жертв? Кроме того, я не хочу за доллары покупать себе звание «дурака» с вручением грамоты. Да и моджахеды на самом деле могут наблюдать за консульством, а у меня нет желания попадать к ним в руки.

Беглецы едут к центру многомиллионного азиатского города. Пит фотографирует интересные места. Проезжают живописное здание железнодорожного вокзала. Денисов жестом просит Абдула остановиться.

— На вокзале наверняка найдется телефонная книга. Приказываю, лейтенант, позвони консулу и все выясни.

Джип останавливается. Ханский нехотя идет в здание вокзала. Он проходит мимо отъезжающих, встречающих и провожающих пакистанцев и заходит в туалет. Выйдя из него, возвращается к джипу. Пробегает последние метры и заскакивает в него.

— Трусливые бюрократы! Смываемся! Поехали! — приказывает он Абдулу. — Консул сказал, что телефоны прослушиваются, — сочиняет Ханский. — Теперь консульство будет под наблюдением. Нам не прорваться.

Джип отъезжает от вокзала. Денисов не удовлетворен.

— Спроси у Абдула, откуда можно позвонить в Кандагар.

Ханский не реагирует. Денисов ставит вопрос ребром.

— Ты! Лейтенант! Скажи мне определенно: ты хочешь в Америку или на Родину?

— Я состою из русских, еврейских, таджикских генов. Я сам не пойму, христианин я или мусульманин. Моя Родина — планета Земля. Поэтому хочу жить там, где хочу. И только не говори мне, что ты никогда не хотел пожить в Америке.

— В России я хотел и мог стать генералом, а кем я стану там?

— Вложим деньги в дело и, если повезет, станем миллионерами.

— И ты не поможешь мне выйти здесь на своих?

— Я не содействую глупым поступкам.

— Ну, это ты уже слишком!

— А ты меня пристрели!

— Дурак!

Джип продвигается по центру крупнейшего города Пакистана. Денисов обеспокоен. Ханский с любопытством рассматривает причудливую смесь европейской и азиатской архитектуры. Пит меняет еще одну пленку.

— Нужно сделать фото для паспортов, — говорит Абдул.

Ханский поворачивается назад:

— Если ты, капитан, полетишь с нами в Штаты, то я обещаю подвезти тебя там к нашему посольству. Чемодан с деньгами повезу я. А сейчас Абдул просит нас сфотографироваться на паспорта.

— Что за паспорта?

Ханский переговаривается с Абдулом, потом удовлетворенно поясняет Денисову.

— Дадим Питу и Лоис по пятой части, а они отдадут свои паспорта, в которые Абдул вклеит наши морды. Станешь Луисом Бейкером. Переделка паспорта стоит тысяч десять, водительских прав — пять.

Американцы не понимают ни на пушту, ни на русском, но заинтересованно вслушиваются в разговор.

— Ну и ситуация... — вздыхает Денисов.

— Выбирать не приходится.

— Ты-то уже выбрал...

— Если бы у меня была куча рублей, я бы выбрал Союз. А с кучей долларов меня почему-то тянет в Штаты. Если что, свалишь все на меня. — Он поворачивается к американцам. — Послушай, Пит, ты говорил, что в Америку возвращаться вы не можете? Сколько бы вы хотели получить за свои паспорта и права?

— Разделим деньги по справедливости на пятерых, и документы ваши. Ну, и обещаем не заявлять о пропаже, пока вы не окажетесь в Лос-Анджелесе.

— По рукам!

Довольные Ханский и Пит пожимают руки.

Проехав несколько кварталов, Абдул подъезжает к парикмахерской.

Денисов наклоняется к Ханскому:

— Попытаться найти наших — более реальный путь к спасению, но я согласен подготовить и другой. Ты все же будь поосторожней. Дай Абдулу понять, что мы и в Америке ему пригодимся. Объясни, например, что ты в совершенстве чешешь по-английски.

— Я на самом деле знаю английский с детства. Моя мать преподает его в институте. А ты?

— Я... — в пределах школьной программы.

— Ну, вот и попрактикуешься. — Пока Денисов в растерянности Ханский старается не упустить инициативу.

В парикмахерской Абдулу сбривают бороду. Ханский, уже прилично заросший, отказывается бриться и наблюдает за ним, не вынимая руку с пистолетом из кармана.

Подъехав к одному из многочисленных магазинчиков, они покупают одежду. Из магазина выходят в новых европейских костюмах и в галстуках. В руке Абдул несет дорожную сумку с одеждой для Денисова. Рука Ханского в кармане. В другом магазине покупают три фотоаппарата и трое наручных часов разных моделей, такие могут быть у американских туристов.

Джип заезжает в маленький дворик рядом с фотосалоном. Ханский с Абдулом заходят в него.

— Позови хозяина, — просит Абдул подошедшего фотографа.

Тот идет в другую комнату и появляется вместе с грузным пакистанцем.

— Привет, Абдул. — Хозяин не подходит, с подозрением осматривает Ханского.

— Я за него ручаюсь, — говорит Абдул.

Хозяин приглашает присесть. Втроем садятся в кресла в углу большой комнаты.

— Нужно переделать два американских паспорта и двое прав — сразу приступает к делу Абдул.

— Сорок.

— Мне визу, билет и три чемодана, знаешь какие.

— Еще двадцать.

— Короче, за все — полста. Идет?

— Идет, — прикинув, соглашается пакистанец. — Половину до — другую после.

— Паспорта должны быть в аэропорту за два часа до вылета.

— Самолет завтра в девять утра.

Хозяин встает, объясняет что-то фотографу, показывая на двух клиентов, и выходит. Тот фотографирует Абдула и Ханского. Потом ведет их в магазин, торгующий сумками, чемоданами и дорожными принадлежностями. Знакомые фотографу пакистанцы выносят из подсобки три разных чемодана, кладут в них вещи, необходимые в путешествиях.

Расставшись с фотографом, Абдул, несущий два чемодана, и Ханский, еще с одним, возвращаются к джипу. Денисов, с накрытым тряпкой автоматом, открывает двери. Притихшие американцы, обнявшись на заднем сиденье, наблюдают за развитием событий. Абдул достает из чемодана сумку с одеждой и электробритву и показывает на них Денисову. Тот молча начинает бриться.

Небо над городом становится темно-синим. Дворик опускается в темноту.

Ханский вынимает из сумки три пачки по десять тысяч долларов и отдает Абдулу. Американцы отдают свои документы. Рассовав все это по карманам, Абдул и одетый в новый костюм Денисов, держащий руку с пистолетом в кармане, идут в фотосалон.

Пока Денисов позирует фотографу, Абдул расплачивается с хозяином.

Потом, купив продающиеся прямо на улице продукты местной кухни, они возвращаются назад.

Беглецы раскладывают еду прямо на капоте джипа. Пока все едят, Абдул объясняет Ханскому создавшуюся ситуацию и возможные действия. После этого Абдул берется за еду, а Ханский поясняет суть его предложений:

— Вероятнее всего, хозяева денег и героина уже сделали на нас заказ местным спецам. Они отвалят щедрый куш тому, кто накажет нас, и дадут приличную долю, если они вернут им их деньги. Сегодня ночью на нас будет охота. Они будут рыскать по городу в поисках нашего джипа. Чтобы не встретиться в аэропорту, с ними надо разобраться раньше. А чтобы им было легче нас найти, Абдул советует выехать из Карачи и остановиться в мотеле, которым он обычно пользуется. Там поделить деньги и подготовиться к гостям и к вылету.

С посуровевшими лицами все принимают предложение Абдула.

Джип выезжает из города и вскоре заезжает в ворота мотеля, расположенного на берегу моря. Его территория, метров двести на двести, окружена забором. В середине, между садом и пляжем — несколько двухэтажных коттеджей.

Ханский дает Абдулу несколько сотенных купюр и сопровождает его в офис мотеля. Уже через минуту у того в руках ключи.

Джип останавливается у снятого коттеджа. Русские укладывают оружие в чемоданы и переносят их в коттедж. Американцы вносят сумку с деньгами.

Ханский, Абдул и американцы, поднявшись на второй этаж, закрывают окна шторами, и только после этого включают свет. Абдул садится перед раскрытой сумкой и по одной пачке раскидывает доллары на пять кучек.

На первом этаже, в темноте, у открытого окна сидит Денисов. Перед ним — два автомата и два пистолета.

18 сентября

Глубокой ночью у ворот мотеля останавливается подержанный черный «мерседес». Из троих человек, находящихся в нем, выходит только шофер и не спеша идет по дорожке мотеля.

Денисов будит спящего рядом Ханского, и они из глубины комнаты наблюдают за шофером.

Пройдя мимо джипа и увидев, что в нем никого нет, продолжая шагать, всматривается в темные окна коттеджа. Затем небрежной походкой идет назад.

Ханский быстро поднимается на второй этаж, будит спящих одетыми попутчиков и спускается вниз. Абдул в щель между шторами всматривается в темноту.

Русские берут оружие, выпрыгивают через противоположное окно и расходятся. Крадучись, чтобы его не было видно, Денисов подбирается к джипу и, сев в него, опускает стекло.

Шофер, подойдя к одному из столбов, бросает вверх рыболовное грузило с привязанной к нему веревкой. Грузило, перелетев через телефонные провода, падает. Шофер, ухватившись за два конца веревки, обрывает телефонные провода. Из «мерседеса» выходят еще двое, неся что-то в чехлах, и углубляются в сад. Они одеты в маскировочные костюмы, и Денисову в темноте их не разглядеть. Один из них, спрятавшийся за деревце метрах в тридцати от коттеджа, достает из чехла ружье для подводной охоты с гранатой, прикрепленной к трезубцу. Положив ружье на ветку, наводит его на открытое окно первого этажа и запускает трезубец. Он влетает в окно и вонзается в стену. Но граната не взрывается, а, шипя, выпускает газ.

Клацанье подводного ружья выдало местоположение стрелявшего. Денисов одновременно включает фары и прожектор джипа. Свет застает спеца, когда он, поменяв подводное ружье на снайперскую винтовку, готовится к стрельбе. Звучит автоматная очередь из джипа, и снайпер, выронив винтовку, валится на землю.

Лежащий в кустах Ханский, услышав автоматную очередь, ногтем стучит по микрофону рации. Стук дублируется рацией висящей на шее Пита. Он нажимает на затвор фотоаппарата, установленного на подоконнике. Фотовспышка на мгновенье освещает кусты с темной стороны коттеджа, и среди них второго снайпера со странной лошадиной головой, держащего на прицеле дверь коттеджа. После второй вспышки Ханский, из положения «лежа», выпускает по нему длинную очередь, кончающуюся, когда третья вспышка освещает падающего снайпера.

На втором этаже Пит продолжает нажимать на затвор фотоаппарата. Абдул держит под наблюдением «мерседес» и сидящего в нем шофера. Они принюхиваются к появившемуся запаху газа. Лоис, сидящая на полу ближе них к лестнице, покашливает, ее мутит, и она падает в обморок.

— Газ! — догадывается Абдул.

Вместе с Питом подтаскивают Лоис к окну, перебрасывают через подоконник ее ноги и, удерживая за руки, опускают вниз. Подбежавший Денисов подхватывает ее снизу.

— Газ! — предупреждает его Абдул.

Денисов несет Лоис к джипу.

Абдул, свесившись с подоконника, спрыгивает на землю. Пит, задержав дыхание, возвращается за фотоаппаратом, хватает его, но закашливается и падает без чувств, не дойдя до окна.

— Газ! — глядя на окно, повторяет Абдул подбежавшему Ханскому.

Тот принюхивается. Абдул с кашлем отходит от окна. Ханский, видя, что Пит не появляется, бросается за коттедж. Подбежав к убитому им снайперу, он срывает с его головы противогаз и возвращается, на ходу натягивая его на себя. Открывает дверь в коттедж и поднимается на второй этаж. Взваливает бесчувственного Пита на плечо и спускается с ним вниз. «Canon» остается на полу.

Денисов стоит на коленях перед Лоис и пытается провентилировать ей легкие: глубоко вдыхает воздух, а затем выдыхает его ей в рот, давит ей на грудь, и повторяет все вновь.

Абдул помогает Ханскому дотащить Пита. Положив его рядом с Лоис, Ханский стаскивает с себя противогаз, достает носовой платок, кладет его на рот Питу и повторяет действия Денисова. Абдул следит за «мерседесом».

Сначала в сознание приходит Лоис. Увидев в очередной раз наклоняющегося к ней Денисова, Лоис с силой отталкивает его. Тот улыбается ей и поднимается. Лоис постепенно осознает происходящее.

Денисов смотрит в сторону выезда из мотеля. «Мерседес» по-прежнему стоит у ворот, сидящий в нем шофер готов в любой момент перекрыть выезд. Денисов подходит к мертвому снайперу и поднимает лежащую рядом с ним винтовку с глушителем и оптическим прицелом. Прячась за кустами и забором, он подбирается к «мерседесу». Шофер всматривается в темноту сада. Денисов с колена стреляет по боковому окну, за которым видна голова шофера. Пуля врезается в стекло, но не пробивает его. Шофер паникует, пригнувшись, заводит мотор. Денисов наводит прицел на застрявшую в бронированном стекле пулю. Вторая пуля точно ложится в цель и, кроша стекло, обсыпает осколками шофера. Тот давит на педаль, тяжелая бронированная машина трогается с места и отъезжает на безопасное расстояние.

Денисов выбрасывает снайперскую винтовку. К нему подкатывает джип, и беглецы в полном составе выезжают из мотеля. За занавесками темных окон коттеджей — испуганные лица. Шофер «мерседеса», увидев приближающийся джип, дает полный газ. На первом перекрестке «мерседес», визжа шинами, закладывает крутой вираж и уходит на прилегающую дорогу.

Джип едет прямо. Сидящий за рулем Абдул уверенно ведет его по ночному пригороду. Американцев мутит, но они бодрятся. Через несколько километров Абдул заезжает в темный двор.

Ранним утром от двора, в котором остался брошенный джип, напичканный оружием, отъезжает такси. Абдул — рядом с водителем; русские и американцы теснятся на заднем сиденье. Мужчины в костюмах, при галстуках, с фотоаппаратами через плечо. Лоис в платье, с макияжем и прической.

Убедившись, что таксист не понимает по-английски, Пит говорит сидящему рядом Ханскому:

— Напоследок хочу дать несколько советов, чтоб вам протянуть подольше. То, что вас закажет давший нам эти деньги наркокартель, когда не получит эту партию груза, вы не сомневайтесь. Киллер, который возьмет ваш контракт, будет знать мою фамилию, и по списку пассажиров рейса легко установит данные ваших паспортов. Поэтому ходите в бронежилетах и селитесь в отелях каждый раз под разными именами, а после каждой засветки документов, меняйте отель, а лучше город. В назидание будущим курьерам заказ на вас будет пожизненным, поэтому, когда закончатся деньги, валите в Россию.

В здание аэропорта сначала вошел Абдул, на расстоянии от него американцы, затем — русские. Новоиспеченных контрабандистов уже ждет фотограф, сидящий в углу большого зала. Встретившись глазами с Абдулом, он направляется в туалет. Абдул и Ханский следуют за ним.

В зале аэропорта диктор объявляет о продолжении регистрации билетов на рейс Карачи — Лос-Анджелес.

Пит и Денисов подходят к автоматической камере хранения. Пит ставит свой чемодан в свободную ячейку и отходит. Денисов набирает цифры кодового замка и захлопывает дверцу.

В туалете фотограф передает Абдулу пакет с документами, получает взамен остальные двадцать пять тысяч долларов и уходит. Абдул вынимает из пакета свой паспорт и отдает пакет Ханскому.

Денисов подсаживается к Лоис. Та достает из сумочки наклейку и передает ее Денисову. Затем он идет в туалет. Ханский вручает ему паспорт, права и билет, а взамен берет наклейку. В кабинах туалета контрабандисты прячут пистолеты.

Абдул подходит к стойке регистрации билетов. Русские и американцы издали наблюдают за ним. Служащий аэропорта, сделав отметку в билете, пропускает Абдула на таможенный досмотр. Тот занимает очередь.

Русские, в новых костюмах похожие на обычных путешественников, подходят к стойке и без проблем регистрируют свои билеты. Встают в другую очередь, пристроившись к группе американских туристов, возвращающихся домой.

Полицейский проверяет паспорт Абдула. Перед ним, не видимая посторонним, фотография Абдула, Пита и Лоис у белого джипа. Полицейский незаметно совмещает ее с фото безбородого Абдула на паспорте. Не подав вида, он передает паспорт таможеннику, сложив пальцы в условный знак. Тот приглашает Абдула в комнату личного досмотра. Там еще один полицейский выхватывает из кобуры револьвер и нацеливает его в голову Абдула. Вошедший за таможенником первый полицейский защелкивает на запястьях наручники. Таможенник вынимает все содержимое его карманов. Рядом с прочей мелочью на стол ложится фотография молодой афганки с детьми. Полицейский открывает и внимательно осматривает чемодан. Обнаружив тайник, вытаскивает оттуда пачки долларов.

Полицейский, перед которым фотография, внимательно сравнивает ее с лицами пассажиров — американцев, а уже потом проштамповывает их паспорта.

Полицейские заняты Абдулом, поэтому, таможенник за другой стойкой проверяет только один чемодан из группы американских туристов. Пошарив в одежде и не обнаружив ничего подозрительного, пропускает багаж всей группы вместе с чемоданом русских.

Пассажиров приглашают пройти на посадку.

Пит и Лоис уходят из аэропорта.

«Боинга-747» начинает разбег по взлетной полосе. Денисов и Ханский улыбаются — им подфартило и на этот раз.

После набора высоты передается информация о полете. Русские поднимаются на второй этаж в бар и выбирают уединенный столик. Ханский заказывает водку.

«Боинг» пролетает мимо величественных горных вершин Гималаев. Зеленый цвет альпийских лугов переходит в белый цвет ледников, которые ослепительно блестят на солнце на фоне синего неба.

Русские любуются невиданной панорамой.

Ночь на борту «Боинга», летящего навстречу солнцу, оказывается самой быстротечной в их жизни. Пока русские спят, самолет преодолевает Тихий океан. Утром «Боинг» приземляется в аэропорту Лос-Анджелеса.

Ушастый спаниель бегает между чемоданами и сумками с прибывшего рейса. Метрах в пятидесяти, под потолком, потайная видеокамера медленно поворачивается вслед за собакой. Она останавливается у чемодана Ханского. Обнюхав, начинает лаять и царапать его. Подходит полицейский, берет чемодан, но, увидев наклейку, ставит на место и сует спаниелю конфету, поглаживая и хваля его. Затем, оглянувшись по сторонам, уводит собаку от чемодана.

Получив багаж, Денисов и Ханский вместе с другими пассажирами проходят контроль. Американские таможенники проводят досмотр багажа только у иностранцев. Русских принимают за своих. Те, прикрыв наклейку на чемодане, вливаются в поток пассажиров, который смешивается с толпой встречающих. Среди них кто-то поджидает Пита и Лоис Бейкер.

Людской поток выносит русских из аэропорта.

— К какому-нибудь отелю в центре, пожалуйста, — садясь в такси, просит Ханский.

На такси, в котором звучит радио, они едут к центру города. Денисов несколько раз поворачивается назад, пытаясь определить, нет ли «хвоста». Ханский замечает его беспокойство.

— Мы первый раз в Лос-Анджелесе, — говорит он водителю. — Прокатите нас по городу, пожалуйста.

— С удовольствием.

Русские молчаливо восхищаются фешенебельным Лос-Анджелесом, особенно впечатляющим после нищего Афганистана. Пока Ханский расплачивается с таксистом, посыльный отеля «Сенчури плаза» берет из открывшегося багажника чемоданы, грузит их на тележку и везет к стойке.

— Запоминай, — Ханский шепчет Денисову. — Ты будешь Алекс Дэвис, а я — Дин Хадсон. Пит сказал, что паспорта здесь не требуют.

Портье записывает фамилии.

Человек в униформе катит тележку в номер. Ханский дает ему несколько долларов. Заперев дверь, он открывает свой чемодан и вскрывает тайник. Деньги на месте.

— Все! Добрались! — поднимает открытую руку Ханский, Денисов подставляет ему свою. — Мы в Америке и мы — богачи! — Ханский бьет по руке приятеля, и они разваливаются в креслах. — Семьсот семьдесят тысяч! Не мешало бы поблагодарить бога, да вот не знаю кого: Пророка Мухаммеда или Иисуса Христа.

— Случайно случился случай...

Счастливцы выходят на просторный балкон. Перед ними панорама огромного города, под ними плавательный бассейн.

— Калифорния! Самый богатый штат Америки! — восторженно говорит Ханский. — И за каждой рекламой свой бизнес. Теперь выбирай, во что будем вкладывать наш капитал.

— Пока надо позвонить в Карачи Питу. Но интересно, выдумал он про эту «лицензию» или нет?

— Я и без нее отдал бы им их долю, — улыбается Ханский.

— Нам необходимо дать знать нашим, что произошло, ведь они, там, в Кандагаре, будут искать нас в пустыне.

— Лично я собираюсь предупредить предков, что мы живы, прежде чем им сообщат, что мы пропали без вести. Я позвоню им в Душанбе по телефону — не из номера, конечно.

— Ты попроси родителей сообщить о случившемся, например, в командование округа.

— Нет, они мирные люди — преподаватели в университете, вмешивать их во все это я не буду.

— Ладно, я сам позвоню в Москву одному сослуживцу, а он подскажет номер телефона Минобороны.

— Твое дело... Но имей в виду: в Москве сейчас шесть часов утра.

Денисов подталкивает Ханского в номер. Тот с неохотой проходит, достает из тайника чемодана пачку долларов и запихивает в карман.

Выйдя из отеля, русские идут по улице мимо ярких витрин, поражающих изобилием товаров. Прочитав инструкцию на таксофоне, Ханский набирает номер телефонистки и записывает коды Карачи, Душанбе и Москвы.

Русские покупают телефонную карточку и выбирают таксофон в безлюдном месте.

Ханский начинает с Карачи. Трубку поднимает Пит.

— Привет из Америки.

— Привет из Азии.

— Абдул остался.

— Мы видели. Это надолго.

— Я завидую вам с Лоис, что вы жили здесь.

— Теперь поживите вы.

— Шифр камеры хранения: 1, 9, 4, 5.

— Привет Саше.

— Поцелуй от нас Лоис.

Ханский вешает трубку и набирает телефон дома. Пока он разговаривает, Денисов рассматривает стоящие у тротуара автомобили.

Расстроенный Ханский подходит к Денисову.

— Да-а... родителям трудно объяснить, что могло быть хуже, и, если этого не случилось, нужно радоваться, а не переживать... Идем отсюда, от греха подальше.

Они находят подходящий таксофон. Выяснив у московского сослуживца нужный ему номер, Денисов набирает его.

— Справочная Минобороны. Капитан Чаплыгин слушает, — раздается из трубки.

— Товарищ капитан, я звоню из Америки, у меня очень мало времени, соедините меня с вашим начальством, срочно.

После небольшой паузы:

— Соединяю с дежурным штаба.

— Генерал Кондауров. Что за Америка?

— США.

— Ну-ну.

— Товарищ генерал, необходимо сообщить в Кандагар, что операция «Капкан» завершена, трое погибли, командир и переводчик захватили два миллиона долларов и восемнадцатого вылетели в США.

— Насколько мне известно, в Америке сейчас восемнадцатое. Вы из Кандагара на ракете, что ли?

Денисов смотрит дату на своих часах.

— Сейчас девятнадцатое. Будем пытаться установить контакт с нашим посольством.

— А, ну да. Вы говорите со мной из будущего... Вот что, ребята. Тратьте побыстрее свои миллионы и возвращайтесь из вашего будущего в наше настоящее... в свою палату. И учти: этот разговор записан на пленку, и если ты еще раз позвонишь, мы сможем найти дурдом, из которого ты сбежал!

В трубке слышатся короткие гудки.

— Штабные крысы! — кричит в нее Денисов.

— Ладно, не нервничай, — успокаивает довольный Ханский. — Идем отсюда.

Проходя мимо газетного киоска, Денисов останавливается, смотрит дату на одной газете, на второй, не веря глазам, берет ее в руки.

Спрашивает у Ханского:

— Какое сегодня число?

— Восемнадцатое.

— Восемнадцатое было вчера.

— Над Тихим океаном мы пересекли линию перемены дат.

Обычно спокойное лицо Денисова искажается в досадной усмешке.

Русские возвращаются в отель, когда наступает вечер. Ханский заходит в номер, а Денисов сначала проходит до конца коридора.

Ханский с балкона любуется видом города, преобразившегося в разноцветных огнях реклам.

К нему присоединяется Денисов.

— В конце коридора лестница.

— Может, вложим деньги в акции?

— Ты что-то обещал мне насчет советского посольства?

— Для этого надо доехать до Вашингтона. Тебе что, капитан, не терпится отдать бабки коммунистам? Куда же они их здесь денут? ...Я думаю, инвестируют в экспорт мировой революции. Твою долю, разумеется! Свою я как-нибудь потрачу сам.

— Между прочим, — улыбается Денисов, — генерал не поверил про деньги и посоветовал их потратить.

19 сентября

День в разгаре, но русские спят. Тихо работает телевизор. Первым просыпается Денисов, будит Ханского.

— Дима! Подъем! По-моему, мы перепутали день с ночью.

— Мы с тобой облетели половину земного шара, — взглянув на часы, потягивается тот. — Сейчас в Афгане три часа ночи, а в Москве полночь.

Русские обедают в небольшом итальянском ресторанчике. Полные впечатлений, бродят по центральным улицам города. Ханский оборачивается вслед каждой симпатичной девушке. Часто заходит в магазины, покупает разные мелочи. Денисов не тратит ни цента. Ханский обращает внимание, что все покупатели пользуются кредитными карточками.

Заходят в огромный универмаг.

— Вот он где — коммунизм! — восклицает Ханский.

На одном из этажей, проходя мимо подвенечных платьев, Денисов резко останавливается и не справляется с искушением. Подошедшей продавщице указывает на одно из платьев. На ломаном английском объясняет, что покупает его.

— Дай денег, — просит он у Ханского.

— Кому приданое? — доставая доллары и ехидно ухмыляясь, интересуется тот.

— Одной знакомой.

— К такому платью нужны специальные туфли, смотри, какие, да и бельишко не помешало бы...

Денисов покупает много всякой женской одежды и несколько пар туфель. Кассирша удивлена такой суммой наличных, некоторые из купюр рассматривает очень внимательно.

— Может быть, помочь с доставкой? — спрашивает она.

— Нам надо на почту.

— Отправить посылку можно на первом этаже.

Вызвав по местной связи замену, продавщица провожает покупателей в отдел доставки.

Пока Денисов заполняет бланки, Ханский заигрывает с продавщицей.

В комнату вносят коробки с покупками.

Русские, в новых модных костюмах, обедают в роскошном ресторане с видом на океан. Увидев, что и здесь все пользуются кредитными карточками, Ханский говорит:

— Нам просто необходимо завести кредитки. Здесь слишком подозрительно относятся к наличным.

— Что для этого нужно?

— Видимо, открыть счет в банке.

Перед тем как вернуться в отель, Денисов в магазине электроники покупает коротковолновый радиоприемник.

В номере Денисов смотрит автомобильные журналы и слушает по приемнику «Московское радио». Ханский смотрит телевизор и листает Playboy.

20 сентября

Утором русские загорают на престижном пляже, любуясь яхтами и молодыми американками. Подсматривая за очередной красавицей, русские видят, как она садится в шикарный кабриолет и уезжает.

— А у кого-то она в печенках сидит, — язвит Ханский.

— Может, купить машину? — нерешительно предлагает Денисов.

— Купить! — оживляется Ханский. — Поехали за деньгами, — встает он, форсируя события, пока друг не передумал.

В автосалоне русские рассматривают автомобили. Денисов выбирает спортивный «Chevrolet Corvette».

— Вот эта машина по мне.

— А мне нужна вот такая, — Ханский показывает на минивэн. — Чтоб можно было кровать поставить.

Обойдя весь салон, сходятся на «Pontiac Firebird» с откидывающейся крышей.

Увидев четыре пачки по десять тысяч долларов, продавец подозрительно смотрит на русских, колеблется, но потом, широко улыбаясь, берет деньги. Выписывает бумаги на предоставленные Ханским липовые права.

Русские на красном «понтиаке» выезжают из магазина.

— Срочно нужны кредитки, — ведя машину, заключает Ханский. — Деньги надо легализовать, иначе у нас их украдут или отберут.

Стараясь не нарушить правила, они ездят по улицам Лос-Анджелеса.

Проезжая мимо банка, Ханский останавливает машину.

— Мы вряд ли сможем вложить деньги в бизнес, принеся их в чемодане, — рассуждает он. — Нам просто необходим банковский счет.

Ханский заходит в банк, осматривается, берет несколько рекламных буклетов и возвращается назад в машину.

Пока на бензоколонке заливают бензин, Ханский покупает дорожный атлас. Сев в машину, рассматривает карту Лос-Анджелеса.

— Прокатимся по Голливуду?

— Давай.

Ханский передает раскрытый атлас и показывает:

— Голливуд — здесь, мы — здесь. Будешь за штурмана.

Вместе с толпами разноязыких туристов со всех концов света они посещают аттракционы студии «Юниверсал».

Перед театром Граумана осматривают плиты с отпечатками конечностей кинозвезд. Среди них руки Юла Бриннера.

— Ты, надеюсь, смотрел «Великолепную семерку»? — спрашивает Ханский.

— Не раз.

— Тогда ты, наверное, знаешь, что Юл Бриннер был русским.

— Кажется, он жил во Владивостоке, а в Америку попал через Китай и Париж.

Вечером, откинув крышу «понтиака», друзья катаются по городу.

21 сентября

Просыпаются опять в полдень. Ханский изучает взятые накануне банковские рекламные буклеты.

— Ты знаешь, Саша, банк за некоторые вклады дает до десяти процентов в год. Если мы положим семьсот тысяч, то банк ежегодно будет выплачивать по семьдесят тысяч. Почти шесть тысяч в месяц. Значит, в день можно будет тратить двести долларов, а сумма в банке не будет уменьшаться. Каково?!

— По крайней мере, в банке надежней, чем в чемоданах.

— Чтобы не вызвать подозрения, надо делать вклады частями, штук по пятьдесят или сто.

— Начнем с пятидесяти, — соглашается Денисов.

После обеда вкладчики берут пятьдесят тысяч и едут в банк.

Машину оставляют несколько в стороне, за углом.

В операционном зале Ханский подходит к молодому клерку.

— Я хотел бы открыть счет.

— Откуда переводите деньги?

— Я внесу наличными.

— Пожалуйста.

Ханский выкладывает пять пачек долларов. Увидев пятьдесят тысяч, клерк берет деньги и отдает их в маленькое окошко.

— Операции с крупными суммами наличных мы проводим в отдельной комнате, — говорит он и вызывает кого-то по местной связи.

К Ханскому подходит дюжий охранник банка.

— Следуйте, пожалуйста, со мной.

Охранник поворачивается и неожиданно получает нокаутирующий удар кулаком в челюсть.

— Бежим! — командует сваливший охранника Денисов и бросается к выходу.

Ханский, перешагнув через лежащего в нокауте охранника, пускается вслед. В банке воет сирена.

Забежав за угол, беглецы садятся в машину. Денисов резко набирает скорость и сворачивает на первом же перекрестке. Делает еще несколько поворотов. В каком-то переулке бросают «понтиак» и убегают. Увидев такси, останавливают и садятся в него.

— Опаздываем на поезд, — говорит запыхавшийся Ханский. — К отелю «Сенчури плаза», пожалуйста, а потом к вокзалу.

Поднявшись в номер, торопливо собирают вещи. Ханский оставляет на столе ключи от номера и пятьсот долларов.

В лифте спускаются вниз. Денисов нажимает на пятый этаж.

— Дальше спустимся по лестнице. Ты пойдешь первым, а я понесу деньги. Если одного задержат, другому подходить не стоит.

Лестница выводит к двери, выходящей к бассейну. Беглецы с чемоданом и сумками проходят мимо загорающих жильцов отеля. Выходят с противоположной стороны отеля, и останавливают другое такси.

По фривею, обгоняя другие автомобили, быстро движется такси с беглецами. Чернокожий таксист старается не опоздать к отходу автобуса.

На автовокзале Денисов советует:

— Бери билеты в большой город-курорт, там мы будем выглядеть не так подозрительно.

— Сан-Франциско, Денвер, Лас-Вегас?

— Куда раньше отходит автобус.

По расписанию ближайшее отправление автобуса на Лас-Вегас. Ханский берет билеты, и они сразу идут на посадку.

В движущемся автобусе, глядя в окно, Ханский сокрушается:

— Теперь меня всю жизнь будет мучить вопрос: арестовали бы меня в банке или открыли счет?

— Да-а... Америка такого еще не знала, — смеется над собой Денисов. — Совершить налет на банк, чтобы оставить там пятьдесят штук!

В Лас-Вегас автобус прибывает поздно вечером и движется по ночному городу, залитому огнями реклам, с множеством отелей, казино и ночных баров.

В только построенном отеле «Мираж» Ханский называет портье вымышленные фамилии, расписывается, получает ключи.

Из окна гостиничного номера беглецы рассматривают светящийся Лас-Вегас, а потом допоздна смотрят телевизор — не покажут ли что-нибудь об их банковском деле?

22 сентября

Утром, проснувшись, Денисов первым делом включает телевизор и смотрит его, часто переключая пультом программы. Ханский снимает с ручки двери меню завтрака, делает пометки и вывешивает его за дверь.

Завтрак привозит на тележке молодая официантка.

Соблазнительные женские формы не оставляют равнодушным Ханского. Пока девушка накрывает стол, он в прихожей оставляет бумажник с вложенной в него пачкой долларов.

— Когда я могу вернуться за посудой?

— Минут через двадцать.

Выходя из номера, девушка бросает взгляд на деньги.

Возвращается она оживленная и улыбающаяся.

— Ну как, мальчики, выигрываем или проигрываем?

— Мы только вчера приехали, еще не освоились. И вообще, мы здесь впервые.

— О-о, вас ждет много развлечений, — убирая со стола, многообещающе улыбается девушка.

— Вы, как местный житель... — неуверенно начинает Ханский, — не могли бы подсказать нам лучший ресторан с шоу?

— В последнее время успехом пользуется «Фламинго», это рядом, и это кайф.

— А вы не могли бы стать нашим гидом в этом самом «Фламинго»? Вместе бы и поужинали?

— Сегодня я работаю. А завтра... Если вы до завтра не проиграете все деньги, — то вот мой телефон, звоните.

— Спасибо, Сэлли, — Ханский читает имя, написанное рядом с номером телефона. — Меня зовут Дин, а моего друга — Алекс.

— До встречи, Дин и Алекс.

Ханский, довольный собой, поглаживает бороду, смотря вслед девушке, выкатывающей тележку.

Русские бродят по улицам Лас-Вегаса среди таких же праздно шатающихся людей. Заходят в бары с залами аттракционов. Сражаются с «однорукими бандитами».

Идут по улице, состоящей из маленьких дорогих магазинов. Впереди них из магазина выходит эффектная девушка с покупками в руках.

— Какая телка! —восхищается Ханский. — Как бы ее натянуть?

Девушка приближается, видит остановившегося Ханского, масляными глазами уставившегося на нее. Поняв, что он сейчас что-то ляпнет, она опережает его:

— Ты получишь сто долларов, если я тебя трахну.

Ханский смутился, не находя ответа.

— Да, нет... Да я сам такой.

— Ну и ладно, — ухмыляется девица и продолжает путь.

Ханский, смотря вслед шикарной фигуре, подходит к смеющемуся напарнику.

— Предлагала финансовую помощь от местного общества феминисток.

Поддавшись рекламе фильма «Rain Man», друзья заходят в кинотеатр. Покупают воздушную кукурузу, напитки и в полупустом зале смотрят фильм.

После киносеанса русские продолжают экскурсию по Лас-Вегасу. Входят в оружейный магазин. С профессиональным интересом рассматривают богатейший арсенал. На стенде только автоматов Калашникова оказывается несколько типов. Денисов берет один из них.

— Как будто встретился с земляком.

Ханский показывает продавцу на один из пистолетов.

— Что нужно для покупки этого?

— Справку из полиции, что ты не псих, — отвечает тот.

Подходят к витрине с бронежилетами.

— Это согреет мне душу, — Ханский начинает мерить обновку. — Тебе взять?

— Пока не надо.

Вечером в номере перед зеркалом Ханский примеряет, как сидят на бронежилете разные пиджаки. Денисов перед телевизором листает рекламные проспекты отеля.

— В нашем отеле большое казино. Посмотрим?

— Надо на завтрашний вечер и тебе склеить какую-нибудь...

Русские в костюмах спускаются в казино.

В огромном зале стоят десятки столов для игры в рулетку, блэк-джек, крэпс, их окружает несметное количество игральных автоматов, сотни крупье играют с толпами игроков.

Сначала русские просто наблюдают за игрой, переходя от стола к столу. Денисов, увидев привлекательную женщину, играющую в рулетку, просит приятеля:

— Попробуй, заговори вон с той.

Друзья подсаживаются к американке с бриллиантовым кольцом на руке, видимо, ровеснице Денисова.

Ханский на две тысячи покупает у крупье фишки и отдает половину Денисову.

— Мы здесь впервые, — улыбается Ханский соседке по столу. — Не могли бы вы подсказать правила?

— Обращайтесь, пожалуйста, к крупье, — вежливо отказывает та.

Ханский ставит несколько фишек.

— Так правильно? — спрашивает он у крупье.

— Да, — крупье утвердительно кивает и пускает шарик по желобу рулетки.

Денисов тоже ставит на ближайший к нему квадрат с номером сразу две фишки и проигрывает.

Денисов ставит на два номера по две фишки и снова проигрывает.

Ханский советует:

— Лучше ставь на сектор: сразу на все четные или на все нечетные номера, а можешь — на красные или на черные, — у них шансы одинаковые. Сколько поставишь — столько и выиграешь.

Соседка раскладывает свои фишки и с интересом прислушивается к иностранной речи.

Денисов ставит на красный сектор последние четыре фишки. Шарик попадает в зеленую лунку с нолем.

Разочарованный Денисов встает.

— Пойду возьму еще немного денег, — говорит он и отходит.

— Эй, мистер! — слышится женский голос.

Денисов оборачивается. Соседка жестом предлагает вернуться. Он подходит.

— Вы проиграли только половину, — она показывает на его фишки.

Крупье пододвигает их на черту.

— Спасибо, — благодарит Денисов соседку, но продолжает стоять.

На этот раз выпал красный номер. Крупье сдвигает фишки с черты. Красный номер выпадает еще раз, Денисов не снимает фишки. Только после третьего выигрыша он, сев за стол, пододвигает к себе выигранную кучку фишек.

— Спасибо, — еще раз благодарит он соседку.

Игра продолжается с переменным успехом. Но вот азартная соседка проигрывает свою последнюю фишку. Денисов с сочувствием смотрит на нее. Она грустно улыбается в ответ. Он пододвигает ей стопку фишек. Она не отказывается.

К противоположному концу стола подходит усатый мужчина и, прикурив от большой зажигалки, кладет ее на стол. Поставив несколько фишек, поворачивает зажигалку рисунком в сторону Денисова. В ней на мгновение открывается объектив. Игра сделана. Незнакомец отходит. Ханский проигрывает последнее, смотрит на часы и предлагает соседке:

— Что-то нам не везет. Вы не хотите с нами перебить масть в баре?

— Спасибо, нет, — отказывает та.

Денисов расставляет все оставшиеся у него фишки и проигрывает. Встает из-за стола и прощается. Соседка быстро собирает свои фишки и догоняет неудачливых игроков.

— Это ваши, — она пытается отдать фишки Денисову.

Тот отказывается их брать.

— Есть проблемы? — вмешивается Ханский.

— Ваш приятель дал мне фишки, чтобы я сыграла за него. Я немного выиграла и теперь хочу возвратить все назад.

Ханский переводит.

— Это был подарок, — возражает Денисов.

— Я не принимаю подарков от незнакомых людей, — возмущается американка, кладет фишки на столик и уходит.

— Догони и скажи, что я ей дал взаймы.

Ханский догоняет американку и передает слова Денисова.

В это время усатый мужчина, заказав кофе, садится за столик, кладет на него зажигалку и фотографирует спорящих.

Денисов, собрав фишки, подходит к ним.

— Я не собиралась отдавать свои деньги, если бы проиграла, потому и не могу взять выигрыш.

Ханский переводит, Денисов отвечает:

— А я не могу пользоваться чужой удачей, — теперь он отдает все фишки Ханскому и уходит.

— Мне кажется, лучшим решением будет разделить выигрыш пополам. Ну, пожалуйста! — просит Ханский.

— О'кей.

Американка отсчитывает Ханскому фишки, которые дал ей Денисов, остальные делит пополам.

— Мой друг все равно расстроится. Поэтому очень прошу вас на его выигрыш провести с нами вечер во «Фламинго».

Американка, поколебавшись, достает из сумочки визитку, пишет номер телефона и отдает Ханскому. Тот представляется.

— Меня зовут Дин, а вашего партнера по игре — Алекс.

— А по-русски?

— ...Дима и Саша.

— Спокойной ночи.

— До завтра, Кэрол...

Ханский, смущенный ее догадкой, направляется к выходу.

Кэрол подходит к одному из столов рулетки и, немного подумав, ставит все фишки на красный сектор. Выпадает красный. Кэрол оставляет выигрыш на том же месте. Крупье запускает рулетку. Опять «красный». Крупье пододвигает еще стопку фишек. Кэрол не трогает и их. На третий раз шарик попадает в черную лунку.

Кэрол уходит из казино.

23 сентября

С утра Ханский дозванивается к Сэлли и Кэрол и уговаривает их не откладывать встречу до вечера.

Русские с девушками обедают в одном из ресторанов отеля. Ханский разливает шампанское.

— Давайте поблагодарим фортуну за вчерашний день: кто — за выигрыш, кто — за приятное знакомство, и выпьем за то, чтобы каждому из нас на поворотах судьбы хоть немножко везло.

Выпив шампанского, Сэлли спрашивает:

— А вы в Америке по делу или путешествуете?

— И то и другое. Совмещаем полезное с приятным, придумывает на ходу Ханский.

— Я сама из Техаса, здесь устроилась на сезон. А вы, по-моему, из Восточной Европы?

— Из самой восточной.

— Из России, что ли?

— Вы угадали. В двадцатых годах брат нашего деда уехал из России, а через несколько лет оказался в Штатах. Он умер три года назад, и нам тоже досталось немного от его наследства. Он был известный и богатый актер. Его звали Юл Бриннер.

Денисов смутился от бессовестной лжи приятеля, надеясь, что просто не все понял. А Сэлли засияла.

— Такой лысый! Я его знаю! Как интересно!

— Ну и как вам наш капитализм? — спрашивает Кэрол.

— По сравнению с нашим социализмом — это коммунизм.

Метрах в десяти от них к стойке бара подходит усатый незнакомец, покупает пачку сигарет, прикуривает от зажигалки-фотоаппарата, одновременно фотографируя, и уходит.

— Скажи, Кэрол, — обращается Ханский, — ты выигрывала по-крупному?

— Сначала я играла на сотни. Потом, чтобы отыграться, на тысячи. Но отыграться мне так и не удалось. А теперь, когда я догадалась, как можно выиграть, у меня закончились и свои деньги, и те, что заняла.

— А выигрыши можно переводить из казино прямо в банк?

— Здесь многие так и делают.

— Вот, Саша, и вариант внести деньги в банк, — переходит на русский Ханский. — Фишки покупать за наличные, а выигранное переводить на счет в банк!

Вечером к входу в ресторан отеля «Фламинго», переливающемуся неоновыми огнями, подходят русские с Кэрол и Сэлли.

Невдалеке останавливается «хонда». Усатый мужчина, опустив стекло, фотографирует их.

Метрдотель сажает их за столик недалеко от эстрады.

Сэлли с увлечением описывает и заказывает блюда.

Громко звучит музыка. На сцене ресторана начинается шоу.

— Ты давно в Вегасе, Кэрол? — спрашивает Сэлли.

— Уже месяц. Первую неделю с мужем, остальное время одна.

— Ты здесь работаешь?

— Я здесь играю.

— Сколько же можно проиграть за месяц? — удивляется Сэлли.

— Все.

— Это много?

— Для меня — да.

— А для мужа?

— Для него — нет. Но он даже разговаривать со мной не хочет, пока я не уеду отсюда.

На сцене один за другим проходят музыкальные, цирковые и другие номера. А когда шоу заканчивается, оркестр продолжает исполнять танцевальную музыку.

Денисов и Кэрол внимательны друг к другу, но сдержанны. Ханский и Сэлли ведут себя более раскованно.

Как и все в ресторане, они пьют, едят, смеются и танцуют.

Во время очередного танца Ханский говорит:

— По-моему, они понравились друг другу. Сэлли, у меня к тебе большая просьба. Давай поможем этим несчастным и одиноким людям побыть вместе.

— Давай.

— Для этого мы должны сделать вид, что идем ко мне в номер. Тогда Кэрол ничего не останется, как пригласить Сашу к себе.

— О'кей.

Постепенно ресторан пустеет. Официант подает десерт.

Ханский, что-то шепнув Сэлли, встает и приглашает Кэрол на танец. Сэлли приглашает Денисова.

— Кэрол, у меня к тебе просьба, — начинает Ханский. — Помоги несчастным влюбленным — мне и Сэлли. Она не может остаться со мной в номере, так как я не один. Не можешь ли ты приютить Сашу и осчастливить нас с Сэлли?

— Для меня это не совсем удобно.

— Хотя бы на час. Посмотрите телевизор. Хорошо, Кэрол?

— Ну, хорошо.

Русские с девушками возвращаются в отель.

— Я все же пойду одна, — зайдя в лифт, говорит Кэрол.

— Саша, проводи ее и задержись хотя бы на час. — Ханский обнимает Сэлли. — Кэрол, посмотри, какая у нас любовь, — то по-русски, то по-английски просит он. — Саша, уже все на мази, тебе осталось сказать Кэрол волшебное слово.

— Пожалуйста! — подключается Денисов.

— Ну, ладно, идем, — выходя из лифта, обреченно усмехается Кэрол. — Желаю счастливой ночи.

— Спасибо! — одновременно произносят Ханский и Сэлли и, подождав, пока двери лифта закроются, смеются и целуются.

Денисов и Кэрол проходят мимо приоткрытой двери одного из номеров. Вслед за ними дверь раскрывается, и усатый мужчина, посмотрев по сторонам коридора, беззвучно фотографирует их.

Кэрол, а следом за ней Денисов входят в номер с маленькой гостиной и спальней.

— Месяц назад мы поселились в самом дорогом номере этого отеля. Теперь я живу в этом. Зато, как крупному игроку, предоставлено бесплатно.

Денисов пожимает плечами.

— Я не понял.

Кэрол включает телевизор, снимает с кровати вторую подушку и одеяло, бросает их на диван в гостиной, а сама идет в ванную.

Денисов, выключает свет и, не раздеваясь, ложится на диван. Убедившись, что ни по одной программе об их «банковском деле» не передают, он выключает телевизор. Но ему не до сна.

Ночью номер еле освещен мигающим светом реклам, проникающим через окно. Денисов тихо приоткрывает дверь спальни.

— Нет, — говорит не спящая Кэрол.

Дверь медленно закрывается...

24 сентября

Утром Денисов и Кэрол просыпаются от громкого стука в дверь. Кэрол надевает халат.

— Кто там?

— Фрэнк Гэттси. Я адвокат вашего мужа. Случилось несчастье, и я не уйду, пока вы не откроете.

Увидев, что Денисов одет, Кэрол открывает дверь.

Входят двое. Один из них прикуривает сигарету от зажигалки-фотоаппарата, он теперь без усов. Другой представляется:

— Фрэнк Гэттси — адвокат. А это Милтон Лэффер — частный детектив. Милтон, запиши фамилию этого парня.

— Скажи фамилию и подтверди чем-нибудь! — подойдя к Денисову, требует детектив.

Тот отрицательно качает головой. Детектив пытается залезть к Денисову в карман, но оказывается лежащим на полу. Вскочив, выхватывает пистолет и наводит на Денисова. Тот отрицательно качает головой.

— Вы в своем уме?! — вмешивается Кэрол. — Объясните толком, что вам нужно?

— Нам необходимо засвидетельствовать факт вашей супружеской неверности, — объясняет адвокат. — Или вы подпишете бумаги сами, или ваш дружок предъявит документы, или мы вызовем свидетелей.

— О, господи! — восклицает Кэрол. — Он заплатил вам, чтобы вы следили за мной. Это из-за моей игры?

Адвокат достает из кейса бумаги, авторучку, несколько ее фотографий с Денисовым и кладет все это на стол. Кэрол в замешательстве присаживается на диван, и в номере повисает напряженная тишина. Кэрол несколько секунд колеблется, затем берет авторучку и подписывает бумаги.

— Вот такое несчастье. — Адвокат забирает бумаги и выходит из номера. За ним следует детектив, на ходу пряча пистолет.

— Возьми фотографии и уходи, — произносит Кэрол.

— Я хочу тебе помочь, — на ломаном английском говорит Денисов.

— Уходи.

— Кэрол, не уезжай. Я тебе помогу.

Денисов берет одну из фотографий и уходит.

Услышав условный стук, Ханский открывает дверь. Прямо с порога Денисов накидывается на него.

— Ты почему не сказал, что Кэрол замужем?

— Она говорила это при тебе.

— Где Сэлли?

— Ушла на работу. А в чем дело?

— Меня, кажется, использовали как улику в измене Кэрол... Хотя этого не было! — Денисов бросает на стол фотографию. — Сейчас в номер вломились двое с пистолетом и фотографиями, и заставили ее подписать какие-то бумаги. Что это может означать?

— Видимо, муж хочет освободиться от своих обязательств по брачному контракту.

— Бедная баба! А виноваты мы... Я обещал ей помочь.

— Найти другого мужа? — язвит Ханский.

— Не знаю как, но я ей помогу.

— Это тебе не дешево обойдется.

— Ты же обещал, что мы разбогатеем.

— Сначала надо хотя бы легализовать деньги.

Весь день друзья не выходят из отеля. Сэлли привозит обед, и они рассказывают ей о случившемся.

А к вечеру Денисов спускается в казино, чтобы найти Кэрол.

Она ходит между столами рулетки, но участия в игре не принимает. Денисов за столом блэк-джека покупает двадцать сотенных фишек, но не играет. Подходит к Кэрол, подбирает английские слова попроще:

— Добрый вечер, Кэрол. Пожалуйста, помоги мне... — он протягивает половину фишек и жестами приглашает сыграть, показывая на рулетку.

Презрительно оглядев Денисова и ничего не сказав, Кэрол отходит. Тот провожает ее взглядом, затем идет следом, но близко не подходит, наблюдая за ней со стороны.

Увидев знакомого, играющего в крэпс, Кэрол останавливается у стола напротив него.

— Привет, Эдди.

— Привет, Кэрол.

Понятным только Эдди жестом она постукивает указательным пальцем у своего бриллиантового кольца. Эдди, бросив кости, внимательно присматривается к кольцу, достает из кармана три большие, квадратные тысячные фишки, и показывает их. Возмущенная Кэрол, обогнув стол, подходит к нему.

— За это кольцо заплачено больше десяти тысяч.

— Я верю тебе, Кэрол, но больше четырех дать не могу.

— Нет.

— Ну, хорошо, — Эдди отводит Кэрол в сторону.

Денисов, не подходя к ним, передвигается так, чтобы, оставаясь незамеченным, сам мог что-то увидеть.

Эдди достает из кармана еще две фишки по тысяче и присоединяет их к трем.

— Это все, что у меня есть.

Поколебавшись, Кэрол снимает и протягивает кольцо. Эдди берет кольцо, одновременно отдавая фишки.

Кэрол направляется к рулетке, а Денисов — к Эдди. Тот рассматривает кольцо, прикрывая его рукой.

— Извините, я хочу купить это кольцо.

Эдди не сразу понимает, чего хочет иностранец, с недоверием смотрит на Денисова, затем цедит:

— Десять.

Денисов вынимает из кармана запакованную пачку. Убедившись, что в ней сотенные купюры, Эдди отдает кольцо.

Денисов присаживается рядом с Кэрол у рулетки и показывает ей кольцо — так, чтобы не видели другие.

— Подарок, — говорит он, пытаясь отдать кольцо.

Кэрол убирает руки, отходит от стола, отыскивая взглядом Эдди. Тот, как ни в чем не бывало, продолжает бросать кости. Кэрол разворачивается и саркастически спрашивает у подошедшего Денисова.

— Это кольцо подарил мне муж во время помолвки. Ты его мне что, с той же целью?

— Я не понимаю, — мямлит Денисов.

— Совсем спятил, — отвернувшись, Кэрол идет к другому столу.

Улучив момент, Денисов подкладывает кольцо играющей Кэрол и быстро отходит. Со смущенной улыбкой взглянув на увидевшего это крупье, Кэрол, подцепив мизинцем кольцо, идет за Денисовым. Но его не догнать — он спешит к выходу из казино. Тогда Кэрол направляется в сторону игроков в крэпс. Став напротив Эдди, показывает тому кольцо. Эдди раздвигает пальцы: «пять». Кэрол утвердительно кивает.

Денисов поднимается к себе в номер. Когда после условного стука Ханский, открыв дверь, видит своего друга, он несколько разочарован, он ждал Сэлли.

— Ну, как Кэрол?

— Играет... Помнишь, в ресторане она говорила, что догадалась, как выиграть в казино. Так это или нет, я не знаю, но я попрошу ее сыграть на наши деньги. Если проиграем, то с нее не возьмем. Выиграем — разделим на троих.

— А чем Сэлли хуже Кэрол? В отличие от твоей, она мне дала.

— Хорошо, разделим на четверых.

— Выигрыши будем переводить в банк.

— В том числе и на баб. В случае нашего ареста пусть хоть им достанется что-нибудь.

— ...На память, — криво усмехается Ханский.

Раздается тот же условный стук. Ханский, открыв двери, на этот раз просто счастлив: в них появляется Сэлли с сияющей улыбкой, она привезла на тележке ужин.

Пока Сэлли накрывает на стол, Ханский разъясняет ей предложение своего приятеля.

25 сентября

Неся два больших пакета покупок, Ханский заходит в отель и подходит к портье.

Условный стук застает Денисова читающим русско-английский разговорник. Он кладет его на стол рядом с его и Кэрол фотографией и открывает дверь.

— Я снял новый номер, — с порога сообщает Ханский. — Обошел все магазины музыки, но нашел то, что нужно.

Он достает из пакета альбом и передает Денисову. Рядом с изображением Юла Бриннера и Алеши Димитриевича с гитарами надпись: «Цыган и я».

— Врать, так с музыкой, — улыбается Денисов.

Вечером в большом, дорогом номере на проигрывателе крутится пластинка, рядом стоит альбом.

Юл Бриннер поет по-русски:

Поле, ветер, огоньки...

Дальняя дорога.

Ноет сердце от тоски,

На душе тревога.

Слышится знакомый стук. В открытую Ханским дверь входят Кэрол и Сэлли в вечерних платьях.

Сэлли целует его и скороговоркой сообщает:

— С работы на несколько дней не отпустили, а так как до конца сезона остался всего месяц, предложили уйти до следующего. Я согласилась.

Девушки и русские в костюмах усаживаются за обильно сервированный стол в большой гостиной «люкса».

Кэрол разъясняет план игры, а Ханский тут же переводит Денисову.

— В мелкую и долгую игру преимущество всегда у казино. Шансы выравниваются, когда делается только несколько крупных ставок. Лучший способ резко укрупнять игру заключается в том, чтобы оставлять выигранное на том же месте. Если, например, сто долларов поставить на красное, и оно выпадет семь раз подряд, то выигрыш составит двенадцать тысяч восемьсот долларов.

— А если поставить тысячу? — заинтересовался Ханский.

— Сто двадцать восемь тысяч.

— Это звучит приятнее. Правда, Саша?

— Тащи монету, — кивает Денисов.

Ханский достает из шкафа приготовленные четыре пачки, кладет их на стол и пододвигает к каждому по одной.

— Если это наследство, то почему наличными? — удивляется Сэлли.

— Брат нашего деда... — Ханский, большим пальцем махнув в сторону проигрывателя, старается поправдивее соврать, — не очень любил платить налоги ... особенно на свое наследство.

На проигрываетеле диск Юла Бриннера, в колонках его голос:

Эх ты, запил, запил-загулял,

Мальчишка-парень молодой, удалой.

В красной рубашоночке,

Скажите мне, он чей такой?

Всем четверым не терпится скорее начать крупную игру. Наскоро поев, они спускаются в казино.

Четверка игроков обменивает наличные на тысячные фишки, стараясь делать это в разных местах. Играют на столах с самыми крупными ставками.

Крутится колесо рулетки.

Сэлли очень эмоционально реагирует на игру.

Ханский ходит между столами, изучает электронные табло и ставит там, где замечает в выпавших номерах какую-то систему.

Кэрол, поставив очередную фишку, отходит от стола и садится в сторонке так, чтобы были видны результаты игры.

Денисов, сев за стол, ставит одну за другой десять фишек, пока не проигрывает все. Самая удачная серия из четырех выигрышей подряд поднимает его ставку до шестнадцати тысяч.

У Сэлли после пяти выигрышей ставка доходит даже до тридцати двух тысяч. Крупье приходится вызывать инспектора, чтобы тот разрешил такие ставки.

Но выиграть семь раз подряд не удается никому.

Вчетвером поднимаются на лифте. Когда он останавливается на этаже Кэрол, она просит Денисова не провожать ее.

— Желаю счастливой ночи, — выходя, говорит она Ханскому и Сэлли.

26 сентября

Во время завтрака в буфете отеля Фрэнк Гэттси, адвокат мужа Кэрол, поджидает ее с кейсом, наполненным бумагами.

Когда Кэрол садится за стол, Гэттси подкладывает ей стопку бумаг.

— Привет, Кэрол. Я подготовил документы об условиях расторжения брака.

— Все к моему адвокату.

Ни во время завтрака, ни после Кэрол не дотронулась до бумаг. Забрав их сам, Гэттси догоняет Кэрол у лифта.

— Послушай, Кэрол, чем быстрее разведешься с этим, тем быстрее выйдешь за другого.

— Об этом поговоришь с моим адвокатом.

— Он ждет от тебя оплаты.

— Хотите побыстрей — заплатите сами.

— Если мы найдем компромисс, можем обойтись без него.

— Не обойдемся! Не хотите платить — ждите!

В очередной раз, найдя Кэрол у плавательного бассейна, Гэттси подходит к ней с просьбой поговорить тет-а-тет. Но она отказывает ему и, чтобы не надоедал, следом за русскими поднимается на десятиметровую вышку. Те, полагая, что она поднялась, чтобы прыгнуть в воду, уступают ей, недоверчиво усмехаясь.

— Пожалуйста.

— Только после вас, — улыбается Кэрол.

— Давай вместе, — предлагает Ханский, протягивая руку.

Русские и Кэрол, держась за руки, подходят к краю вышки. Кэрол видит, как далеко вода, у нее замирает сердце. Прыгать страшно, отступать стыдно, объяснять, для чего поднялась на вышку долго. Втроем делают шаг и ногами вперед летят к воде. Зрители одобрительно хлопают. Но когда Кэрол выныривает из воды, ей не до аплодисментов.

Вечером в «люксе» Ханский раздает очередные четыре пачки, и через час четверка игроков появляется уже в казино отеля «Империал Палас».

Сначала у Кэрол ставка поднялась до шестнадцати тысяч. Но пятый выигрыш так и не состоялся.

Затем один из столов окружают игроки и зрители: Ханскому выпало шесть выигрышей кряду. Перед ним собрались фишки на шестьдесят четыре тысячи. Осталось выиграть последний, решающий, раз. Менеджер казино разрешает сделать такую ставку только после консультации по телефону. Вздох разочарования зрителей, особенно Сэлли, сопровождает неудачу в седьмой игре.

В свой отель неудачники идут пешком.

Кэрол в сопровождении Денисова подходит к номеру и открывает дверь. Поцеловавшись с ним, она отстраняет его.

— Спокойной ночи, — желает она и закрывает перед ним дверь.

27 сентября

Днем вчетвером развлекаются в городке аттракционов, катаются на «американских горках». Бродят по магазинам. Русские, долго лишенные женского общества, не жалеют денег на подарки.

Вечером в казино «Бэллис» игра продолжается.

Больше всего везет Денисову. Пять раз удваивается ставка, но на этом серия выигрышей и заканчивается.

Проиграв очередные сорок тысяч, четверка игроков в баре казино обсуждает складывающееся положение.

Ханский разочарован:

— Мы уже проиграли сто двадцать тысяч. Теперь, даже если кому-то из нас подфартит семь раз подряд, мы все равно окажемся в проигрыше.

— Да, нам с Сэлли уже ничего не перепадет... — виновато улыбается Кэрол, — Хотя бы вам отыграть свои.

— Когда-то же должно повезти? — поддерживает Сэлли.

— Надо играть до победы, — корявит по-английски Денисов, — и уезжать... подальше.

Когда игроки возвращаются в отель, портье вместе с ключом подает Кэрол конверт.

— От того адвоката, — прочитав имя на конверте, говорит она Денисову.

Он провожает Кэрол до номера, и когда она открывает дверь, говорит:

— Посмотри, что в письме... может, нужна наша помощь?

Денисов заходит вместе с Кэрол, она вскрывает конверт и читает:

— Адвокат сообщает, что он по поручению мужа готовит документы для развода. Просит меня тоже не тянуть.

— Кэрол. Я виноват перед тобой... Я хочу тебе помочь.

Кэрол кладет руку на плечо Денисова.

— Спасибо, Саша. Может, все и к лучшему...

Они целуются и уже не могут остановиться...

Звонок телефона застает их в постели. В темноте рука Кэрол дотягивается до телефонной трубки.

— Да! — Из-за неровного дыхания она не подносит трубку ко рту.

— Желаю счастливой ночи, — слышится довольный голос Ханского.

Ничего не ответив, Кэрол кладет трубку и еще сильнее прижимается к Денисову.

28 сентября

После обеда в одном из ресторанов отеля Кэрол и Сэлли уходят к себе, а Ханский идет звонить из таксофона в Душанбе. Когда он возвращается в отель, Денисов в «люксе» смотрит телевизор и листает журналы.

— Отца вызывали в КГБ, просили передать, что они готовы помочь нам вернуться в Союз. Если этот разговор был прослушан, то ЦРУ может взяться за поиски. Мы не должны сидеть так долго в одном городе.

— Надо все же дождаться первой победной серии в эту чертову рулетку, а потом поставить на игре точку. Кэрол тоже теряет надежду. У нее, похоже, начинается депрессия, и мне бы хотелось под любым предлогом увезти ее отсюда. Можем взять с собой и Сэлли.

— А что! Попросим их показать нам свою Америку. Купим машину, оформим ее, например, на Сэлли, возьмем напрокат туристский трайлер для четверых и прокатимся по штатам.

— Отлично!

Вечером, уже без былого энтузиазма, игроки идут в четвертое казино в отеле «Аладдин», с надеждой хотя бы отыграться.

...За рулеткой Кэрол, переживая, проигрывает последние тысячные фишки. Позади нее стоит Денисов.

К ним подходят Ханский и Сэлли.

— Опять выигрывал шестнадцать кусков и опять проиграл. И Сэлли тоже. Все! За четыре дня попали сто шестьдесят тысяч!

Кэрол ставит последнюю фишку и проигрывает... Она совсем сникает... И, как наркоман спасительную дозу, воспринимает несколько фишек, положенных перед ней Денисовым.

С какой-то из них начинает везти.

И вот крупье подвигает на красный сектор очередной выигрыш Кэрол — теперь перед ней тридцать две тысячи.

Еще одна игра — и ставка удваивается. Шестьдесят четыре тысячи. К столу спешат болельщики. Менеджер консультируется по телефону.

Шарик в седьмой раз подряд попадает на один из красных номеров. У окруживших стол вырывается ликующий возглас. Крупье ставит на стол табличку о прекращении игры. Улыбающаяся Кэрол кидает ему две оставшиеся фишки «на чай».

Пока менеджер с крупье пересчитывают фишки на сто двадцать восемь тысяч, Кэрол принимает поздравления от знакомых завсегдатаев.

— Кэрол, пусть переведут деньги на твой счет, — говорит Ханский. — А мы потом разберемся...

Счастливая Кэрол несет груду фишек в кассу.

Октябрь

Русские с девушками на новом белом «линкольне» с прицепленным к нему комфортабельным трейлером путешествуют по дорогам Америки. На трейлере крупными буквами название туристического агентства.

Путешественники проезжают ущелья Гранд каньона. В ковбойской одежде пробуют скакать на лошадях. На воздушном шаре поднимаются высоко над землей. А под землей в касках с фонарями осматривают темные пещеры.

По пути посещают несколько национальных парков с редкими дикими животными и невиданными растениями, с секвойями, стволы которых не обхватить вчетвером.

По Миссисипи плавают на старом речном пароходе.

Фотографируются на фоне достопримечательностей, снимают друг друга видеокамерой, позируют художникам.

На ночь останавливаются в самых живописных местах.

Богатая осенними красками природа местами напоминает русским природу средней полосы России.

Как в калейдоскопе, меняются города и штаты, горы и равнины, реки и озера, леса и прерии.

У путешественников уйма соблазнов и возможностей — только плати. И они платят...

Кэрол и Сэлли с увлечением готовят еду, на столе у них всегда что-то новенькое.

Русские занимаются спортом, бегают и плавают. Денисов с луком, а Ханский с арбалетом охотятся на дичь. С надувной лодки ловят рыбу и готовят ее на костре.

Денисов по учебику учит английский, и все с удовольствием помогают ему в этом. Ханский, верный своему слову, не бреется. Его борода становится все пышнее.

Две счастливые пары, не меньше, чем путешествием, увлечены любовью...

Быстро пролетает месяц радости и свободы от жизненных забот и неопределенности.

31 октября

В мотеле на окраине Вашингтона путешественники оставляют трейлер и на «линкольне» едут в центр столицы.

На улицах Вашингтона развешаны портреты республиканца Джорджа Буша и демократа Майкла Дукакиса — через неделю выборы Президента. С афиш многообещающе улыбаются претенденты на места в Конгрессе.

Путешественники гуляют у Белого дома, Капитолия, посещают Арлингтонское военное кладбище.

«Линкольн» подъезжает к советскому посольству. Сидящий за рулем Ханский, остановив машину поближе к входу, поворачивается к Денисову.

— В Карачи я тебе обещал наше посольство...

Поняв, где они находятся, девушки настораживаются.

Охраняющий посольство полицейский направляется к ним.

Денисов не колеблется:

— Нет уж. Теперь давай доедем до Нью-Йорка. Путешествовать по Америке и не побывать в Большом яблоке...

С довольной улыбкой и чувством исполненного долга Ханский трогается с места.

2 ноября

На Стэйтен Айленде под Нью-Йорком путешественники останавливаются в опустевшем к концу сезона мотеле. Снимают небольшой коттедж, переносят в него вещи и возвращают трейлер туристическому агентству.

3 ноября

В этот солнечный день путешественники на вымытом и отполированном «линкольне» въезжают на паром, курсирующий между островом и Манхэттеном.

Паром проплывает мимо острова со статуей Свободы и приближается к небоскребам Даунтауна.

Путешественники любуются приближающимися небоскребами Манхэттена. Увидев людей на крыше Международного Торгового Центра, решают тоже подняться на него. Через Battery Park пешком идут к небоскребам-близнецам Центра.

Со смотровой площадки Торгового Центра вместе с другими туристами осматривают город.

— Грандиозно! — восхищается Денисов. — Вот это город! Вот где жить.

Ханский с энтузиазмом развивает мысль:

— Купить квартиру в этом городе — самое лучшее помещение капитала.

— А как же бизнес, проценты? — ухмыляется Денисов.

— Зато не будет расходов на отели. Это какая экономия! У нас осталось четыреста штук в чемодане и сто двадцать восемь на счету Кэрол. Документы оформим на нее. Ты ей доверяешь?

— Я ее люблю.

— Это не одно и то же, но ладно, — Ханский, обращаясь к девушкам, переходит на английский. — Как вы думаете, сколько стоит небольшая квартира на Манхэттене?

Сэлли пожимает плечами:

— Я не знаю, но если вы хотите купить квартиру, то у меня в Нью-Йорке есть знакомый. Летом в Лас-Вегасе он вел крупную игру. Я могу попросить его посодействовать вам в этом.

— Оказывается, русская мечта не отличается от американской мечты, — улыбается Кэрол.

«Линкольн» между небоскребами движется через Мидлтаун. Повсюду на рекламных щитах вывешены портреты претендентов на Белый Дом и Капитолий, на посты руководителей штата и города.

Ханский останавливает машину у ряда таксофонов.

Сэлли звонит своему нью-йоркскому знакомому. Возвратившись в машину, говорит:

— Джон даст наш номер телефона риэлтеру Дейлу Смиту.

Остаток дня путешественники осматривают город.

Поздно вечером в коттедже раздается телефонный звонок. Ханский договаривается с риэлтером о встрече.

4 ноября

Покупатели останавливают «линкольн» у жилого многоэтажного дома в Истсайде Манхэттена.

Они поднимаются на лифте на тридцатый этаж, звонят в дверь и входят в квартиру.

— Дейл, — протягивает руку открывший дверь мужчина.

— Дин.

— Алекс.

— Располагайтесь. Хотите чего-нибудь выпить? Насколько я понял Джона, вы хотите приобрести квартиру на Манхэттене? За сколько?

— Тысяч за двести.

— Ну, это будет квартирка с одной спальней и не в таком доме, конечно. Будете покупать в кредит?

— Нет. Можем наличными.

— Наличными? — удивляется Дейл.

— Ну, как удобнее, — спохватывается Ханский.

— А не устроит ли вас моя квартира — за двести пятьдесят? Она стоит значительно дороже, просто срочно нужны деньги.

— Нет. Нам нужна не дороже двухсот.

— Позвоню-ка я, посоветуюсь с женой.

Дейл идет в другую комнату.

— Слушай, Джон, — шепчет он в трубку, — что это за ребят ты мне прислал? ...

Ханский, развалившись в кресле, осматривает комнату.

— Такую бы заиметь неплохо.

Заходит Дейл.

— Вам, ребята, чертовски повезло. Жена подыскала продающуюся виллу в пригороде, о какой давно мечтала, и нам срочно надо продать квартиру и очень хорошо, что за наличные. Только с одним условием: мебель постоит здесь, пока мы не сделаем на вилле ремонт.

Покупатели довольны: удача не покидает их.

5 ноября

Денисов, Ханский и Кэрол подъезжают к высокому административному зданию на набережной Гудзона. На стене у входа список множества офисов, контор и фирм, расположенных на его этажах. В фойе их уже ожидает элегантно одетый Дейл. На лифте поднимаются в нотариальную контору. Дейл заходит в одну из комнат и возвращается уже вдвоем.

— Государственный нотариус Леонард Джером, — представляется второй. — Прошу.

Все вместе проходят в отдельный кабинет, рассаживаются за столом для переговоров. Нотариус берет у Дейла бумаги, просматривает их.

— Согласие управляющего имеется?

— Да, — Дейл отдает еще какой-то документ.

— Ну, что ж? С бумагами все в порядке, остается только чек об уплате.

— Мы хотели бы рассчитаться наличными, — говорит Дейл.

— И что, деньги при вас?

— Да, — отвечает Ханский и выкладывает деньги из портфеля на стол. — Двести тысяч.

Дейл, не распечатывая, пересчитывает двадцать пачек долларов и складывает их в кейс. Нотариус подвигает к нему бумаги.

— Распишитесь в получении денег и на договоре купли-продажи.

Дейл подписывается и отдает ключи от квартиры Кэрол, которая тоже расписывается. Нотариус ставит печати.

— Оформление в собственность займет несколько дней.

— Я вас информирую, — заверяет Дейл покупателей.

Выйдя на улицу, Дейл прощается с везучими обладателями недвижимости.

— Сегодня мы с женой заберем кое-какие вещи, а завтра вы можете въезжать. Привет Джону и Сэлли. Пока.

— Ты знаешь Сэлли? — заинтересовался Ханский.

— Джон рассказывал, что она — звезда секса.

Увидев растерянность Ханского и смущение Денисова и Кэрол, Дейл торопится.

— Все, ребята, меня ждут.

Он быстро отходит и сворачивает за угол.

Уже с вечера в коттедже новоселы собирают вещи.

Оставшись с Сэлли наедине, Ханский не выдерживает:

— Кто такой этот Джон?

— Летом жил в нашем отеле, сорил деньгами не меньше вас. Очень обходительный.

— Ты сегодня, случайно, не с ним встречалась?

— Я же говорила, что ходила по магазинам.

— Только не обманывай меня, а то я перестану тебе доверять.

— Меня с детства учили, что самое важное в отношениях между людьми — доверие. А нет доверия — нормальных отношений не будет.

— Это точно, — Ханский берет с кровати свою постель. — Посплю в гостиной... хочу посмотреть сериал.

6 ноября

Новоселы с чемоданами и сумками входят в просторный холл жилого высотного дома.

— Вы к кому? — вежливо интересуется консъерж.

— К себе, — отвечает Ханский, показывая ключи. — Мы купили здесь квартиру, 30-б.

Консъерж пропускает их и набирает номер телефона.

Девушки осматривают квартиру. Денисов смотрит в большое окно. Ханский, подойдя к окну, распростертыми руками опирается на него. Перед ними Нью-Йорк.

— Миллиарды!— восклицает он. — Миллиарды людей на земле мечтают о такой квартире в этом городе, а выпало — мне! Нам!

Раздается звонок в дверь. Ханский открывает.

— Я Артур Томпсон — управляющий этим домом. Если мне правильно передали, что вы купили эту квартиру, то я должен был быть в курсе этого дела.

— Заходите, — приглашает Ханский. — Вот наш договор купли-продажи.

Управляющий, просмотрев бумаги, покачал головой.

— Эта квартира несколько месяцев назад снята мистером Смитом на один год. Он вас или разыграл, или обманул. Не говоря о том, что эта квартира стоит намного дороже. Вы уже заплатили?

— ...Нет.

— Тогда это розыгрыш, — управляющий возвращает бумаги и идет к выходу. — Если будут вопросы, я на втором этаже.

Когда закрывается дверь, трое смотрят на Сэлли. Она, встревоженная, подходит к телефону и набирает номер.

— Джона, пожалуйста. ... Спасибо. — Положив трубку, Сэлли пожимает плечами, опускает взгляд. — Это номер в отеле. Там уже живут другие...

Ханский напускается на Сэлли.

— Ну, что ты теперь скажешь?

— Я удручена... Я хотела помочь.

— Своим дружкам ты помогла. Или, может быть, ты с ними в доле?

— Ты доболтаешься, — вмешивается Кэрол. — Совсем обалдел?

— А ты что так волнуешься? Или ты тоже с ними заодно?

— Ну, вот...

Сэлли звонит в администрацию отеля, где проживал Джон.

Кэрол поворачивается к Денисову.

— Ты тоже считаешь, что Сэлли замешана в афере?

— Нельзя... без доказательств.

— То есть ты считаешь, что она замешана, но доказательств у вас нет. И я тоже?

— Не понимаю вопроса.

— Зато я понимаю ответ, и теперь мне будет легче принять правильное решение. Вот тут, в животе, твой ребенок.

— Кэрол!...

— Но мой отец, как ты знаешь, воевал во Вьетнаме и будет благодарен, если я не стану рожать ему «красного» внука. Ты, наверное, поймешь слово «аборт»?

— Кэрол, прошу тебя... я хочу... чтобы у нас был ребенок.

— Сначала надо иметь доверие ко мне, условия для жизни и средства для воспитания.

— Деньги из Лас-Вегаса — наш выигрыш, который на твоем счету... Можешь ими распоряжаться.

— Мы так не договаривались, а, кроме того, их не хватило бы и на маленькую квартирку.

— Я пойду работать.

— Кем? — пренебрежительно усмехается Кэрол.

— Ну... например, таксистом.

— Меня не интересуют таксисты.

Злые от собственной беспомощности, Денисов и Ханский, выходят из квартиры, хлопнув дверью.

«Линкольн», резко сорвавшись с места, вливается в уличный поток автомобилей.

Ханский ведет машину по набережной Гудзона.

— Вот, чтобы ты знал, Саша. Когда там, в Лас-Вегасе, Сэлли в самый первый раз принесла нам завтрак, я умышленно оставил на виду бумажник с пачкой баксов. На них она и клюнула. Вполне возможно, что Сэлли и Кэрол договорились, чтобы вместе раскрутить нас.

— А адвокат с детективом?

— За тысячу баксов здесь тебе сыграют и президента. А фиктивная беременность — это обычный прием для выдуривания денег. Ты ведь не потребуешь медосмотра?

— Нет.

Русские поднимаются в нотариальную контору. Ханский показывает служащему конторы подпись на договоре.

— Где я могу найти этого нотариуса?

— У нас такого нет.

— Мы встречались с ним в том кабинете.

— Эти комнаты предназначены для наших клиентов и их адвокатов. Можете воспользоваться.

— Спасибо, мы уже воспользовались...

Под вечер друзья возвращаются в квартиру.

На стук никто не отзывается. Отперев дверь, русские обнаруживают, что девушки исчезли, захватив все свои вещи. Ханский проверяет чемодан с тайником, Денисов ищет записку. Деньги на месте, записки нет.

— Еще сто двадцать восемь тысяч... «унесенные ветром».

— Сука.

Ханский пытается шутить:

— «Если невеста уходит к другому, еще неизвестно, кому повезло».

— Я, признаться, для Кэрол готов был на многое...

— Того, что ей было нужно, у нас осталось сто пятьдесят тысяч. Ну что ж, теперь и мы на собственной шкуре убедились, что такое буржуазные нравы, — грустно иронизирует Ханский. — И, конечно, мы бы не влипли, если бы руководствовались марксизмом-ленинизмом.

7 ноября

Денисов за рулем «линкольна» ждет Ханского у таксофона. Закончив разговор, тот садится в машину.

— Я пообещал отцу встретиться с нашим дипломатом. По-моему ничего страшного в этом нет.

— У тебя, случайно, не ностальгия?

— У меня крушение идеи стать миллионером.

8 ноября

На одной из нью-йоркских улиц Ханский из таксофона звонит в Душанбе.

Возвратившись в квартиру говорит Денисову:

— Отец договорился о встрече с дипломатами на послезавтра. Схожу послушаю, чего они там хотят.

— А я решил, Дима, пожить в здесь... пока не выгонят. Я ведь не знаю, где искать Кэрол. А телефон в этой квартире — наша единственная возможная связь... Лучше нее я уже никого не встречу... Но если она решит оставить ребенка, может быть, вспомнит обо мне.

— Влип ты, капитан, — усмехается Ханский. — Но я оплачу тебе курсы английского, куплю проездной на метро, абонемент в соседний кинотеатр и выпишу тебе лекарство от любви: журнал «Плэйбой».

9 ноября

Денисов смотрит телевизор. По всем программам комментаторы подводят итоги выборов, обсуждают убедительную победу Джорджа Буша. Мелькают радостные лица республиканцев и сдержанные демократов.

Заходит Ханский с пакетами из магазина.

— Кэрол, я думаю, не появится, но, зная, что ты настырный, купил тебе автоответчик, чтобы ты не сидел прикованным к телефону.

Ханский отдает один пакет и идет на кухню. Кладет продукты в холодильник.

В программе теленовостей показывают Афганистан.

— Дима! — Денисов увеличивает звук. — Афган!

Идет вывод советских войск.

Ханский, захватив две банки пива, садится перед телевизором, на экране которого показывают пострадавших от войны афганских детей.

— У нас осталось около ста пятидесяти штук. Скажи, Саша, я могу распорядиться половиной?

— Конечно.

— Если я решу вернуться домой, то не собираюсь отдавать остатки денег КПСС. И я никак не могу забыть того отчаянного пацана, который там, в Афгане, останавливал на дороге машины в надежде выпросить что-нибудь. Я хотел бы передать деньги в Красный Крест для таких, как он, афганских детей, ставших сиротами по нашей вине.

— Я тоже дам.

— Тогда отдадим сотню.

— Хоть немного облегчим душу...

10 ноября

В движущемся «линкольне» Ханский укладывает десять пачек долларов в пакет. Денисов останавливает машину у почтамта напротив Мэдисон Сквер Гарден. В зале почтамта в одно из окошек приятели отдают небольшой пакет. Молоденькая негритянка проштамповывает бандероль, небрежно бросает ее в кучу других и отдает Ханскому почтовую квитанцию.

«Линкольн» подъезжает к месту встречи: маленькому ресторану на тихой улице. Денисов остается в машине на противоположной от ресторана стороне улицы.

За одним из столиков ресторана Ханский рассказывает двум дипломатам из советского посольства, в какую передрягу вылилась операция «Капкан». Он открывает журнал «Нэйшнл Геогрэфик» и демонстрирует фотографии, сделанные Питом из джипа. Дипломаты с недоверием листают журнал. Закончив свой рассказ, Ханский кладет перед ними договор купли-продажи квартиры, расписку и почтовую квитанцию:

— ...Вот и скажите теперь, что бы вы сделали на нашем месте? — переводит взгляд с одного на другого.

— Ну, если там, в Афганистане, на самом деле перед вами была единственная дорога, и вела она в Пакистан — а проверить это не составит труда, то действительно — что вам еще оставалось, — дипломат рассматривает почтовую квитанцию. — А в Красном Кресте работают представители СССР, тоже проверим...

— А что Денисов? — интересуется второй.

— Сейчас его судьба зависит не от него...

— Но он ведь офицер Советской армии.

— Он прежде всего обычный человек... как и все солдаты.

Поговорив еще некоторое время, Ханский и дипломаты, прихватившие журнал, выходят из ресторанчика и, пожав руки, расходятся в разные стороны.

Когда Ханский проходит мимо, Денисов трогается и медленно едет, следуя за ним.

За углом тот садится в машину.

— Похоже, я возвращаюсь домой. Эти двое обещают все устроить. Я не сомневаюсь, что тогда, в банке, нас засняла на пленку их служба охраны. А из-за оформленного на мои права «понтиака», я засвечен и в дорожной полиции. Да и «приятели» Пита, видимо, знают данные наших паспортов. В общем, мы — нелегальщина, и жизнь у нас — до первого прокола... Наша квартира в центре Душанбе получше той, за которую мы отдали двести тысяч баксов... Миллионера из меня не получилось... Я — филолог. Мое дело — языки. Может быть, еще удастся доучиться в аспирантуре.

15 ноября

Ханский приносит в квартиру свежие газеты. У него хорошее настроение, он с нескрываемой радостью ожидает отъезда. Денисов с каждым ушедшим днем теряет надежду на возвращение Кэрол. Он грустит лежа на кровати и слушает диск Юла Бриннера:

Окончен путь, устала грудь,

И сердцу хочется немножко отдохнуть.

Ушли мечты, ушла и ты,

Ведь нам с тобою теперь не по пути.

Ханский бросает несколько газет другу.

— Тебе, как я понимаю, американские, а мне — русские.

Денисов берет газету и англо-русский словарь.

17 ноября

Но вот однажды, когда Ханский делает зарядку, а Денисов лежит на диване, изучая английский язык, звонит телефон. Денисов с надеждой поднимает трубку. Это — она.

— Здравствуй, Кэрол. ... Записываю... — он на учебнике английского пишет адрес. — Выезжаем через пять минут.

Ханский поражен.

«Линкольн» движется по широкому шоссе. Денисов за рулем. Сидящий рядом Ханский показывает на дорожный указатель. На щите стрелками указано: прямо аэропорт J.F. Kennedy, направо — Rockaway. Денисов поворачивает направо, проезжает по мостам через залив и вскоре останавливается у недавно выстроенного небольшого дома в тихом пригороде Нью-Йорка, на берегу океана.

Денисов и Ханский с опаской входят в открытую дверь. В просторной гостиной ни мебели, ни вещей. По лестнице со второго этажа спускается Кэрол.

— Здравствуй, Дима. Привет, папаша.

— Привет, Кэрол. Куда вы подевались?

— Почему так долго, Кэрол? — нетвердо спрашивает Денисов. — Я же мог уехать...

— Это означало бы, что мы тебе не очень нужны, а тогда не стоило и переживать. Сначала я решила испытывать тебя два месяца, но оказалось, что это не могу выдержать прежде всего я. Извини, Саша.

— Ну, если могло быть хуже...

— А Сэлли расценила твои, Дима, дурацкие подозрения, как знак того, что она больше не нужна тебе, и улетела домой, в Техас. Вот, передала доверенность на переоформление «линкольна».

— На кого доверенность?

— На тебя, конечно.

— Вот это она зря, — насторожившийся Ханский берет со стола документ.

— Хотела, как лучше.

— ...А получилось, как всегда.

— А я была в Лас-Вегасе, развелась... там это делают за один час. Заодно решила в последний раз довериться рулетке.

— Ты ведь обещала больше не играть? — упрекает Денисов.

— Это и игрой нельзя назвать. Я за один раз расставила на столе все ваши сто двадцать восемь тысяч. В случае проигрыша, наверное, пришлось бы снова выходить замуж «за деньги». А ребенка уже не было бы, хотя я много лет мечтала о нем... Но мой ребенок должен жить в собственном доме или не родиться вообще... Ставкой была жизнь...

— И две судьбы, — вставляет Ханский.

— Да! Но нам всем повезло. Саша ведь у нас — счастливчик. А может, Бог против абортов, вот и послал выигрыш... Теперь покупаю дом. Одна его половина будет принадлежать мне и ребенку, а другая — вам, если вы не против. Если против, я найду дом подешевле, а вы получите свои деньги.

Кэрол достает из сумочки две связки ключей и кладет их на стол.

18 ноября

Русские подъезжают к высотному дому.

В квартире они упаковывают вещи в чемоданы и сумки. Когда очередь доходит до автоответчика, Денисов замечает, что оставлено сообщение. Он включает его, слышится голос Сэлли:

«Привет, ребята. Звоню вам из Техаса. Сегодня ко мне приходил человек, представился налоговым инспектором, спрашивал, как вас найти. Я ответила, что мы расстались в мотеле под Нью-Йорком. Вот такие дела. Пока».

— Я так и знал, — злится Ханский. — Это из-за ее доверенности на «линкольн».

— Это называется — сели на хвост. Интересно, кто?

— Если из-за денег или героина — наркомафия, если из-за банка — ФБР, а если из-за разговоров с отцом — ЦРУ.

— Веселая компания... Поехали скорее к Кэрол, нужно предупредить ее, чтобы не звонила Сэлли, — предлагает Денисов и ускоряет сборы.

25 ноября

В гостиной нового дома, в котором уже расставлена мебель, русские, Кэрол и ее родители сидят за празднично накрытым столом.

Денисов ухаживает за Кэрол, а та за своим отцом.

— Ты, папа, это любишь, а это попробуй, тебе должно понравиться.

— Эх, дочка, поставила ты меня в положение... Я во Вьетнаме дрался против красных... Мог ли я представить, что стану их родственником? А что скажут друзья?

— Вы воевали против людей или против идеологии? — спрашивает Ханский.

— Против разносчиков идеологии. Камбоджа, Вьетнам, Куба, Афганистан — вы везде противостояли цивилизации.

— Не они, а коммунисты, — вступается Кэрол. — От заблуждений которых их народ хлебнул горя побольше нашего.

— С этим я согласен.

— И вообще, пап, это уже не те русские.

— Ну да, новые... — саркастически улыбается отец.

— Нормальные. Натуральные мужики. К сожалению, иногда, такие же циничные, как и наши.

— Доверьтесь дочери, и вы убедитесь, — Ханский кивает в сторону Денисова, — что его понятия о добре, зле, свободе и справедливости ничем не отличаются от ваших.

— Папа, ты ведь знаешь, какая я тяжесть. И если этому парню удалось до меня добраться, значит, он чего-то стоит.

Ханский разливает спиртное и поднимает свой бокал.

— У нас сегодня каждому есть за что выпить. Кэрол — за свою удачу и новоселье. Саше — за будущего бэби. Мне — за возвращение.

— Давайте выпьем за добрые человеческие отношения, — предлагает мать Кэрол.

— ...Которые начинаются с доверия, — добавляет Ханский.

Все смотрят на отца. Вздохнув, он медленно поднимает бокал и выпивает.

1 декабря

По многорядному шоссе, ведущему в аэропорт J.F.Kennedy, движется «линкольн». За рулем Денисов, рядом с ним Кэрол, в руках которой развернутая карта Нью-Йорка. Ханский развалился на заднем сиденье. Денисов достает кассету и вставляет в магнитофон, рядом с которым рация связи с диспетчером такси.

— А это, Дима, для тебя: купил на Брайтон-Бич у наших иммигрантов. Группа ДДТ.

Слышится песня:

Родина! Еду я на Родину.

Пусть кричат: уродина.

А она мне нравится,

Хоть и не красавица.

— У светофора направо, — взглянув на карту, показывает Кэрол.

— Интересно, если Саше удастся стать таксистом, вы так и будете работать вместе? — шутит Ханский.

Кэрол и Денисов, переглянувшись, улыбаются.

— Ты, Дима, при первой же возможности поезжай в Рязань, — говорит Денисов. — Расскажи моим все, как было. Я уже писал им, но и ты скажи, что я нашел свое счастье здесь.

— Твои предки, наверное, тоже хотят, чтобы ты вернулся?

— Мои родители — люди простые, на многое не претендуют. Счастливы тогда, когда счастлив я. Я их очень люблю.

— Ты бы им послал что-нибудь.

— Непременно пошлю, как только честно заработаю.

В аэропорту Ханский в пальто, с кейсом в руке занимает очередь к стойке контроля «Аэрофлота». Денисов и Кэрол на расстоянии незаметно наблюдают за ним. Так же украдкой, со стороны, за Ханским наблюдают встречавшиеся с ним дипломаты.

Перекрестие оптического прицела наведено на очередь к стойке контроля. Оно медленно переползает с одного мужчины на другого и возвращается на служащего «Аэрофлота», регистрирующего пассажиров. Когда служащий просматривает билет Ханского, то отдает ему конверт с надписью: «Питу Бейкеру». Тут же на рукаве Ханского появляется подрагивающая красная точка, она поднимается к плечу, через шею переходит на голову... Но стоящий неподалеку мужчина, заметив точку, уже летит на Ханского и сбивает его с ног. Ханский с низкого старта, мимо опешивших людей, бросается к проходу, ведущему в пограничную зону. Свинцовый удар в спину толкает его вперед, он по инерции делает еще пару шагов и падает в проходе. Упущенный кейс скользит по полу. Толкнувший Ханского мужчина заволакивает бесчувственное тело за стену.

Сразу несколько человек из толпы реагируют на приглушенный, своеобразный звук выстрела: трое бегут в сторону раздавшегося звука; двое подходят к Денисову с Кэрол и предъявляют фэбээровские жетоны; еще двое предъявляют свои жетоны дипломатам.

Трое, бежавшие в сторону выстрела, останавливаются и осматриваются. Пит что-то приказывает, указывая вверх, на предполагаемое место засады снайпера. Двое выхватывают из-под мышек пистолеты, вламываются в дверь и бегут по лестнице, ведущей на верхние этажи.

Денисов, Кэрол и дипломаты, в сопровождении фэбээровцев, мимо изумленной публики, следуют в полицейский участок.

Внезапно дверь, в которую ввалились фэбээровцы, распахивается, из нее выносится снайпер с пистолетом в руке, одетый в комбинезон работника аэропорта. Пит выхватывает пистолет и бросается за ним. Из двери выбегают и два фэбээровца. Сбивая попавшихся на пути, снайпер мчится к выходу из аэропорта. Через толпу ему наперерез идет Лоис. Когда снайпер пронесся мимо нее, Лоис, выхватив из сумочки пистолет, стреляет ему вслед. Тот, падая, врезается головой в стеклянную дверь. Толстое стекло выдерживает удар, фотоэлемент срабатывает, двери раздвигаются, открывая выход из аэропорта. Но снайпер лежит, не двигаясь. Над ним с пистолетом в руках стоит Лоис. Пит, завернув руки снайпера за спину, защелкивает на них наручники.

В медицинском пункте аэропорта, на столе с колесиками, лежит тело Ханского. Фэбээровец, врач и медсестра, прежде чем раздеть его, осматривают его одежду. Сзади на пальто еле заметное отверстие. Они кладут обмякшее тело на живот. Снимают пальто, пиджак, врач скальпелем разрезает рубашку. Под ней — бронежилет, в котором торчит застрявшая пуля. Появляется надежда. Втроем переворачивают Ханского на спину. Врач прощупывает на шее пульс, медсестра подносит к носу нашатырь. Ханский глубоко вздыхает, открывает глаза и приподнимается на локте, удивленно осматриваясь. Врач развязывает шнуровку бронежилета, втроем снимают его и рассматривают на спине Ханского большой кровоподтек.

В полицейском участке аэропорта на отдельном столе лежат вещдоки: винтовка с лазерным прицелом, пистолет и конверт «Питу Бейкеру». Окруженный фэбээровцами и местными полицейскими, Пит дает какие-то указания. Лоис заполняет бланки. За последние два месяца каждый из них поправился килограмм на десять, и теперь они не похожи на больных.

В соседнем помещении грустная Кэрол в углу у окна, отвернувшись от всех, наблюдает за взлетающими самолетами. Рядом сидят задержанные дипломаты. Другая половина помещения отделена стальными решетками. В одной из камер сидит мрачный Денисов. В другой — снайпер с красным лбом, перебинтованным бедром и в наручниках.

Двое полицейских вводят в участок Ханского с лохматой головой и взъерошенной бородой, с болтающейся из-под пиджака разрезанной рубашкой. Фэбээровец кладет на стол вещдоков его бронежилет.

Положив телефонную трубку, Пит поворачивается к вошедшим.

— Привет, Дима.

— Пит!

Пораженный Ханский идет навстречу Питу, и они пожимают друг к другу руки.

— Лоис! — увидев ее, Ханский тянет руку и ей.

Лоис протягивает свою, но ловит воздух — Ханский вдруг отдергивает руку.

— Блядь! — матерится он по-русски, потрясенный догадкой. — Вы использовали нас, как мишень! Ни фига себе! Меня же чуть не убили!

— Подожди, не кипятись! — перебивает его Пит. — Вы же первые свалились на нашу голову в пустыне. А мы год СПИД симулировали, чтобы втереться в доверие и получить «лицензию». Это был самый мощный канал наркоты из Азии. И мы все предпринимали, чтобы вас обезопасить.

— Вы следили за нами по всей Америке?

— В том-то и дело, что мы ничего не знали о вас до тех пор, пока ваши не заказали тебе билет на мое имя. Мы упустили вас после банка в Лос-Анджелесе. Куда вы делись, тогда, в отеле?

— Нет, нет, Дима, не отвечай, — вмешивается Лоис. — Пит, мы ведь договорились, все вопросы — с адвокатом.

— О'кей.

— И что с нами будет?

Пит пожимает плечами.

— Для начала суд определит: свидетели вы или обвиняемые. Например, мы привезли Абдула, так он — свидетель.

— Кстати, просил передать привет, — улыбается Лоис, — если мы вас найдем.

— Ну, а вы можете передать привет Дейлу Смиту — риэлтеру. Его нашло ЦРУ. ... А сейчас извини, Дима, но я вынужден действовать по инструкции. — Пит жестом показывает полицейским на соседнее помещение. — Иди, может, узнаешь, сколько ты стоишь.

Полицейские отводят Ханского за решетку.

Увидев его живым, Денисов и дипломаты взбадриваются.

Но на Кэрол его жалкий вид производит неожиданное впечатление — она прикрывает лицо рукой, ее раздирает смех.

— Дедушкин брат Юл Бриннер... Кретинка! Наследство... Идиотка! Налоговый инспектор... Ну, дура!

Задержанные и полицейские, улыбаясь, наблюдают за ней.

— Тебе смешно, а меня чуть не убил этот питекантроп.

Ханский смотрит в глаза своего убийцы. Тот отмороженным взглядом уставился в стену.

За окном участка раздается вой очередного разгоняющегося самолета. Ханский, взглянув в окно, с укором указывает на него дипломатам. Те поворачиваются к окну. По взлетной дорожке, набирая скорость, несется ИЛ-86, на его борту надпись: «АЭРОФЛОТ». Дипломаты разводят руками.

— Кто тут с иммунитетом? — спрашивает вошедший полицейский.

Дипломаты встают.

— Мы попытаемся что-нибудь сделать, — говорит один из них, выходя.

— Да ну вас... — отмахивается Ханский.

Следующей выводят Кэрол. Денисов встает, но она не смотрит на него.

Полицейский подводит ее к Питу и Лоис.

— Вы обязаны быть свидетелем, — говорит ей Пит. — Вы должны будите написать все, что знаете о русских.

— Ну, это целое приключение.

— Можете сделать это дома, но обязательно покажите адвокату.

— Что они натворили?

— Убили несколько человек.

— О, Господи... — Кэрол садится на ближайший стул.

— Но этим спасли гораздо больше людей. Они наши друзья.

— Вы их хорошо знаете? — удивлена Кэрол.

— Иногда за пару дней о человеке можно узнать больше, чем за годы. Для начала, мы постараемся, чтобы их освободили под залог.

— Мы?

Пит показывает на кивающую в знак согласия Лоис.

— Спасибо, — благодарит Кэрол. — ... Если потребуется залог — у меня есть дом.

— Спасибо.

Boing-737 авиакомпании Delta взмывает в безоблачное небо.

В полупустом салоне самолета рядом сидят Пит и Лоис. Она достает из портфеля книгу, просовывает ее между передними креслами. Сидящие там Денисов и Ханский поворачиваются к ней.

— Я вам нашла хорошего адвоката: автора этой книги. Она, правда, рассчитана на юристов, но он настоял, чтобы вы прочитали. До Лос-Анджелеса — пять часов ...

Ханский берет книгу в руки. Его правая рука сцеплена наручниками с левой рукой Денисова. На задней обложке фотография автора — их будущего адвоката. На передней обложке название:

«Казус и форс-мажор. Комментарии адвоката».

На один ряд впереди сидит Кэрол и задумчиво смотрит в иллюминатор. На коленях у нее тоже книга, на которой изображена женщина, грудью кормящая ребенка.

Самолет наклоняется, делая вираж.

Справа от него — Манхэттен.

Впереди — Америка.

Ефремов Иван

.