Демина Людмила
Демин Валерий

аннотации в базе данных

ОНИ ТАНЦЕВАЛИ ОДНУ ЗИМУ

мелодрама для кино

интернет публикация подготовлена при помощи Анны Чайки

Под серым небом большой белый пассажирский лайнер грузно совершает посадку. "Air France" - написано на его борту...

По круглому турникету в зале ожидания движется хоровод чемоданов. Пассажиры озабоченно вылавливают свои вещи, казалось, не сразу узнавая их в чужом окружении.

Среди пассажиров камера выделяет мужчину около сорока лет. Он несколько полноват и неуклюж, однако в его внешности есть что-то располагающее к себе, какой-то внутренний покой и надежность. Никаких залётов и никаких перспектив - одна простодушная нормальность. Это и есть Андрей Горшенков...

Такси везет его по широкой автостраде к Москве. Взгляд Андрея с жадностью и наслаждением вбирает в себя родной осенний пейзаж...

Такси въезжает в большой двор, беспорядочно заросший старыми высокими тополями, и останавливается у подъезда громоздкого, сталинских времен, дома. Андрей выходит из машины, ностальгически оглядывается, словно проверяя, много ли изменилось за время его отсутствия, таксист помогает ему выгрузить вещи из багажника...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. РАННИЙ ВЕЧЕР.

Распахивается дверь. Андрей с чемоданами у ног и ключами в руках стоит на пороге своей квартиры и вглядывается вглубь, словно кого-то ожидает увидеть. Сумеречный свет из окон комнат слабо освещает большой, заставленный стеллажами с книгами, коридор. Тишина, ни звука. И вдруг в этой тишине как-то особенно неожиданно громко раздается звонок телефона. Оставив чемоданы за порогом квартиры, Андрей быстро подходит к телефону и снимает трубку.

ГОЛОС ОЛЕГА (весело). Наконец-то! Я уже третий раз звоню. Ну, добрался до отчего дома?

АНДРЕЙ. Только что. Вещи еще за порогом.

ГОЛОС ОЛЕГА. Ладно, с приездом, отдыхай! Я потом перезвоню, или лучше ты сам. Я из тиражки, сегодня как раз дежурю. Можешь ночью позвонить.

АНДРЕЙ (словно продолжая предыдущий разговор). Значит, наши дела не очень?

ГОЛОС ОЛЕГА (оживляясь). Ну понимаешь, половину аппаратуры надо уже менять, репертуар - обновлять дико... Конечно, вливания нужны... Слушай, я свинья, что тебя не встретил, по дороге бы поговорили, но ты ведь сам...

АНДРЕЙ (перебивает). Спасибо за заботу, но я отлично добрался. (Снимает с себя плащ.). Ладно, я перезвоню.

ГОЛОС ОЛЕГА. А матушка твоя - что? В Россию не хочет возвращаться? Париж ей больше по душе?

АНДРЕЙ (устало). Кому она нужна в Париже! Отпустила меня пораньше, а сама приедет с Полетт, помнишь, писал о ней?

ГОЛОС ОЛЕГА. Слушай, она что, на полном серьезе, православная?

АНДРЕЙ. Еще как! Будет всю дорогу маме древние распевы петь, Валаамские...

ГОЛОС ОЛЕГА (настороженно). Старуха, что ли?

АНДРЕЙ. Наоборот, молодая, симпатичная!

ГОЛОС ОЛЕГА. Слушай, если она твоя, предупреди, а то я губы раскатаю...

АНДРЕЙ ( назидательно). У нас будет сугубо деловое сотрудничество.

ГОЛОС ОЛЕГА (после паузы). Понял. В смысле - ничего не понял. Ну ладно, жду твоего звонка. Пока!

АНДРЕЙ. Пока.(Кладет трубку.)

...За окнами совсем темно, включена люстра, которая празднично отражается в черном стекле. Андрей в своей комнате разбирает один из своих чемоданов, развешивает по спинкам стульев и кресел свою одежду. Отдельно откладывает какие-то свертки, коробки и пакеты, видимо, подарки. Неожиданно, не закончив своего дела, выходит из комнаты и переходит в другую.

Включает свет. Гостиная обставлена не так строго и солидно, как его кабинет, много безделушек, вазочек, засохших цветов в них, мебель оббита велюром в мелкий цветочек, у окна, недалеко от трюмо, стоит массивное инвалидное кресло.

Андрей подходит к этому креслу и встает за его спинку, какое-то время легко двигает кресло, как детскую коляску - то взад, то вперед...

АНДРЕЙ (шепчет). Бедная моя мама... бедная моя мама...(Прислушивается.)

За окнами слышна ритмичная танцевальная музыка, видимо, из магнитофона, и смех и голоса молодых.

Он подходит к темному, без штор, окну и прижимается к нему лбом. Вдруг догадывается выключить свет в комнате. Теперь из окна становится видно, что происходит во дворе.

ВИД ИЗ ОКНА. (Продолжение сцены.)

Там вышли во двор из подъезда празднично одетые молодые люди, среди которых выделяется невеста в белом длинном платье и фате. Свадьба, как водится, выплеснулась из дома на улицу, решили затеять танцы под магнитофон - среди тополей и фонарей - на асфальте, в изобилии засыпанном опавшими осенними листьями.

КВАРТИРА АНДРЕЯ. (Продолжение сцены.)

Музыка, видимо, что-то напоминает Андрею, на лице его появляется выражение печали и озабоченности. Он еще какое-то время смотрит на танцующих во дворе...

ДВА ГОДА НАЗАД:ТА ЖЕ КОМНАТА В КВАРТИРЕ АНДРЕЯ. ДЕНЬ.

За окном идет снег. Андрей в той же позе стоит у окна и смотрит на падающие белые хлопья. На нем вечерний костюм.

ГОЛОС МАТЕРИ (за его спиной). Обещай, что вернешься пораньше!

АНДРЕЙ (тяжело вздохнув). Но я же буду с Леной. Она не уйдет, пока не натанцуется до упаду...(Выходит из комнаты.)

Его мать, Инна Ильинична, провожает его взглядом обиженного ребенка. Это хрупкая, изящная женщина около шестидесяти лет, с красивым лицом, которое портит надменное и своевольное выражение. Она сидит у окна в инвалидном кресле.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (сыну, вдогонку). Вы ведь можете приехать сюда и здесь еще поболтать.

АНДРЕЙ (он входит в комнату с подносом, на котором стакан кефира, печенье и яблоко). Ей ведь не болтать хочется, а танцевать, понимаешь?(Ставит поднос на журнальный столик.)

ИННА ИЛЬИНИЧНА (капризно). Я не хочу есть!(Андрей стоит в растерянности.) Ну что стоишь, как истукан! Иди, танцуй со своей Леночкой!

АНДРЕЙ (с мягким укором). Мама, я-то не танцевать иду, у меня там съемка, Толя попросил. Не мог же я отказать имениннику...

ЗАЛ В КАФЕ. ВЕЧЕР.

Звучит та же музыка, что доносилась из магнитофона у выплеснувшейся на улицу свадьбы. По всему видно, что торжество идет уже давно, гости достаточно выпили и поели, многие танцуют...

В глубине зала, на дальнем плане, видно, как Толю Евсеева, виновника торжества, шумно поздравляют с сорокалетним юбилеем, обнимают, целуют, вручают цветы и подарки, и все это фиксирует на видеокамере Андрей. Среди поздравляющих выделяется эффектная блондинка Зоя. Наконец, совсем одуревший от чествований Толя делает знак Андрею, чтоб тот закончил съемку.

Андрей облегченно выключает камеру и пробирается к своему месту, подсаживается к молодой красивой девушке с недовольным лицом. Рядом с ними никого нет, только напротив сидит миловидная особа средних лет с простыми ясными чертами лица и осторожно, как кошечка, лакомится икрой: по очереди - то красной, то черной, стоящей недалеко от нее в хрустальных, со льдом, вазах.

АНДРЕЙ (своей соседке). Посмотри на меня. Что во мне есть особенного?

ЛЕНА (взглянув). Ничего особенного.

АНДРЕЙ. Что во мне есть такого, что делает всех женщин, которые со мной, всегда чем-то недовольными?(Невольно наблюдая за лакомкой.) Ты же просила праздника, танцев, музыки - я навязался Тольке на его день рождения...

ЛЕНА (вспыхивая). Вот именно - "навязался"!

АНДРЕЙ (не найдя ответа и тоже раздражаясь). Я это просто так сказал! Мне лично весь этот шум и гам не нужен!

ЛЕНА. Ну конечно, ты бы с большим удовольствием сидел бы сейчас у ног твоей мамочки и читал бы ей книжку!

Женщина напротив Андрея управилась с красной икрой на своей тарелке, потом, не спеша, маленькой серебряной ложечкой кладет на нее горку черной икры и принимается теперь за нее.

АНДРЕЙ (накаляясь, но еще сдержанно, машинально продолжая наблюдать за женщиной). Да, это было бы лучше всего, но я имел ввиду, что хотел бы быть с тобой где-нибудь на природе, наедине...

Андрей вопросительно смотрит на Лену и вдруг видит, как ее хорошенькое личико расплывается в милостивой царской улыбке, тут же у него похищенной - перед Андреем возникает молодой человек, на вид совсем студент, ровесник Лены.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (Андрею). Можно пригласить вашу даму на танец?

АНДРЕЙ (растерянно). Да-да, конечно. Пожалуйста. На здоровье.

Молодой человек и Лена дружно прыскают, почти бросаются друг другу в объятия и скрываются в толпе танцующих.

Андрей остается один. Пытается выпить водки, но это не приносит ему облегчения. Увидев, как женщина, сидящая напротив него, опять, не спеша, переходит к красной икре, тоже кладет ее себе на тарелку, но проглатывает с трудом - аппетита нет. Он с завистью снова смотрит на женщину. Кажется, она вся погружена в какой-то свой мир, и весь вид у нее другой не такой, как у всех здесь, в зале: вязаное, ручной работы платье, элегантное, но простое, темные волосы гладко зачесаны и убраны в пучок, никаких украшений, полное отсутствие косметики - но лицо от этого выглядит только еще более красивым и ясным...

Женщина вдруг поднимает глаза и встречается с взглядом Андрея - и очень смущается.

АНДРЕЙ (тоже смутившись). Можно вас пригласить на танец?(Встает.)

ЖЕНЩИНА (машинально сглотнув с ложечки икру). В общем-то, можно.(Кладет свою сумочку на стол.) А вы танцевать-то умеете?

АНДРЕЙ (несколько обескураженный вопросом). Да вроде умею...(Обходит стол и подходит к женщине.) Возьмите сумочку с собой!

ЖЕНЩИНА. Да ну ее, мешать будет. А денег там нет.(Идет за Андреем.)

Они вливаются в гущу танцующих, и начало их танца не предвещает ничего особенного. Но с каждым новым движением они оба с некоторым удивлением обнаруживают, что их тела легко понимают друг друга, как бы даже независимо от них самих, и как-то легко и естественно роль ведущей в этом пластическом диалоге оказывается у нее. Мягко, но уверенно корректирует она его движения, и вот уже все невольно оглядываются на них, а некоторые даже останавливаются, словно пристыженные своей неловкостью. Заметив это, женщина приглушает их "соло", и они прячутся среди прочих танцующих.

АНДРЕЙ (женщине). Слушайте, я знаю: вы - ди-джей! Точно?

ЖЕНЩИНА. Почти.(Усмехнувшись). Я учительница танцев.

АНДРЕЙ (искренне). Потрясающе! Звучит как музыка! "Учительница танцев"! (После паузы.) Я тоже мечтал овладеть этим искусством в совершенстве. Мне казалось, что столько времени еще впереди. И вдруг обнаружил: жизнь прошла!

ЖЕНЩИНА (бросает на него быстрый оценивающий взгляд). По-моему, я вас старше, мне сорок два, но тем не менее я не считаю, что моя жизнь прошла...

АНДРЕЙ (удивленно). Я думал, мы ровесники, мне скоро тридцать шесть. Зовут Андреем. Андрей Горшенков. А вас?

ЖЕНЩИНА. Валерия...(После паузы.) Ветлугина. Но вы прекрасно танцуете. По-моему, вас учили. Чувствуется школа.

Музыка закончилась.

АНДРЕЙ (провожая Валерию на ее место). Угадали. Учили в детстве. Мама таскала в танцкласс...

Поблагодарив Валерию, Андрей тоже возвращается к своему месту. "Студент" подводит к нему Лену, оживленную и разгоряченную.

ЛЕНА (оставшись одна с Андреем). Ты что, не мог пригласить кого-нибудь поприличнее, наверняка назло мне, чтобы я испытывала комплекс вины!

АНДРЕЙ (оторопев). Да ты что!.. Ты вообще видела, как она танцует?

ЛЕНА. Ничего я не видела! Если ты привык выслеживать меня, то я этим не занимаюсь и заниматься не собираюсь.

АНДРЕЙ (после паузы, мрачно). Но совершенно определенно, что ты собираешься со мной поссориться.

Опять раздается музыка, из старых любимых мелодий. Лена вся напрягается в ожидании приглашения.

АНДРЕЙ. Ладно, не буду отпугивать твоих кавалеров. (Встает, обходит столик и опять подходит к Валерии.)

Валерия приветливо улыбается ему как старому знакомому.

Лену тоже опять приглашает "студент"...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

Инна Ильинична сидит возле журнального столика в своей коляске и разговаривает по телефону.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (в трубку). Могу выслать каталог. У вас факс есть? Стартуйте... Да, и прайс-лист там... Отметите там, что вас интересует, и можете выслать обратно. (Ловко вставляет страницу в факс и нажимает на нужную кнопку. Чувствуется, что это дело для нее привычное.)

Соединившись с адресатом, факс начинает негромко гудеть. Гудение прекращается, и после него тишина становится еще более слышимой.

Инна Ильинична тревожно прислушивается к чему-то: по лестнице в подъезде кто-то быстро пробежал. И опять - только тиканье древнего будильника в тишине...

Инна Ильинична, выдохнув, подъезжает к окну, задергивает его пугающую черноту шелковой шторой и поворачивается к дивану. Он уже застелен для сна. Она с трудом, морщась от боли, пересаживается с кресла на диван, вытирает со лба испарину, потом неуклюже снимает с себя халат...

ЗАЛ В КАФЕ. (Продолжение сцены.)

Андрей из окна кафе видит на улице, в свете фонарей, как Лена со смехом забирается в машину "студента".

Народу в кафе осталось совсем мало. Сзади к Андрею подходит Толя Евсеев, именинник, симпатичный мужчина с простоватой, но лукавой физиономией. У него в руках охапка подарков, среди которых и портрет последнего русского монарха, и мужской косметический набор, и даже длинная сабля в разукрашенной камнями оправе.

ТОЛЯ (Андрею. Поймав его взгляд за окно.) За Ленку не беспокойся, она будет под контролем. Моим, личным. (Без особого сожаления.) Ты ведь не хочешь ехать с нами, она так сказала?

АНДРЕЙ. Да. Не могу, вы же там до утра гудеть будете...

ТОЛЯ (обрадовано). Может, тогда поможешь как другу? (Андрей выжидательно смотрит на него.) Понимаешь, мне неудобно сейчас всех разгонять здесь, тем более, что кафе-то - мое, но эти обормоты... (Кивает за окно, где подвыпившие гости, забив собой несколько лимузинов, нетерпеливо сигнализируют ему.) Короче, требуют продолжения на даче, на природе... (Виновато вздыхает.) Вечно я тебя подставляю... Создашь видимость моего присутствия, вряд ли это надолго затянется, все уже расходятся.

АНДРЕЙ (ничего не понимая). Как это - "видимость твоего присутствия"?

ТОЛЯ. Да без меня здесь даже лучше! Жратвы и выпивки полно, официантов я отпустил, музыка есть. (Протягивает связку ключей). Передашь охраннику.

АНДРЕЙ (сокрушенно). Все пользуются моей бесхарактерностью!

КВАРТИРА АНДРЕЯ.(Продолжение сцены.)

Горит ночник. Мать Андрея, полулежа на высоких подушках, со скорбным лицом медленно листает альбом "По музеям Парижа"... Раздается мелодичный звонок телефона, он рядом, под ее рукой. Она поднимает трубку.

ГОЛОС АНДРЕЯ. Мама, ты как, в порядке?

ИННА ИЛЬИНИЧНА (разочарованно). Ты уже должен приехать, а ты...

ГОЛОС АНДРЕЯ. Толя очень просил помочь, тут надо все закрыть.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Что, некому больше? Все пользуются твоей бесхарактерностью!

ГОЛОС АНДРЕЯ. Ты что, забыла, сколько он вложил в мою тиражку?

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Подумаешь, великий подвиг - вернул народу часть наворованного! Ты вовсе не должен чувствовать себя должником. (Трагическим тоном.) Когда вернешься?

ГОЛОС АНДРЕЯ. А что ты не спишь?

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Ты же прекрасно знаешь, что я не могу заснуть, пока ты не придешь!

ГОЛОС АНДРЕЯ. Ну ладно, я постараюсь быстрей...(Вздыхает.) И ты тоже постарайся заснуть без меня. Целую. Пока.

Инна Ильинична кладет трубку, на ее глазах появляются злые слезы. С упреком смотрит она на фотографию сына, стоящую на тумбочке рядом с ее постелью, выдвигает один из ящиков тумбочки - там в беспорядке лежат чьи-то старые, пухлые, растрепанные письма, а поверх них фотография мужчины. У него худощавое лицо, насмешливый взгляд, ироничная улыбка, он молод и красив. Сравнивая, она переводит взгляд с отца на сына и потом обратно - с сына на отца...

ИННА ИЛЬИНИЧНА (подводя итог). Эгоисты!

Громко хлопает дверь лифта. Раздаются какие-то возбужденные голоса, кто-то быстро взбегает по лестнице, и вновь наступает тишина.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (дотрагивается рукой до сердца и тяжело вздыхает). Эгоисты!

ЗАЛ В КАФЕ.(Продолжение сцены).

Андрей с удрученным лицом стоит у телефона, потом точно усилием воли переключает себя в другое состояние, решительное и деловое, находит глазами среди гостей Толю и направляется к нему...

Валерия озабоченно выискивает кого-то в зале. По ее виду чувствуется, что она собирается уходить. Ее обнимает сзади Зоя, уже одетая в меховое манто. Хмель делает ее еще более томной и манерной.

ЗОЯ. Ты что не подошла к нам? Ведь договорились! Какая же ты закомплексованная! (Видит, как Толя Евсеев направляется к выходу из кафе.) Ой, мы уходим! Подойдем к нему сейчас! (Берет подругу под руку.) Быстрее!

ВАЛЕРИЯ (нервно). Нет! Не могу! Я передумала! Как-то глупо! Здесь все ему дарят, а я должна просить у него. Нет, это невозможно!

ЗОЯ. Он добрый! Он всем дает, особенно бедным и убогим.

ВАЛЕРИЯ. Ты к кому меня относишь?

ЗОЯ. Но ты же не можешь сама содержать свою балетную школу? А его патриотический долг...

ВАЛЕРИЯ (резко). Я поняла - не могу попрошайничать!

ЗОЯ. Это гордыня в чистом виде. Ты же не ради себя, ты ради детей и искусства. И не попрошайничать, а ищешь благотворителя, святое дело!

ВАЛЕРИЯ. Я не буду с ним ни о чем говорить. Я хочу домой!

ЗОЯ (тащит Валерию к Толе.) Только ты моему благоверному ничего не говори, ладно? Скажи, что я всю ночь переводила, как проклятая! Только кому и что? Сама придумай, у меня сейчас мозги не варят...

Их опережает Андрей. Подходит к Евсееву.

ТОЛЯ (Андрею). Чего кислый такой? Из-за Ленки? Предупреждал, не нужна она тебе, такая малолетка. Тебе нужна жена, опора, которая бы могла ухаживать за твоей больной матерью... Зоя, быстрей! (Призывно машет Зое рукой.) А за Ленкой, за самой, надо ухаживать, сопли ей вытирать... (Переменив интонацию, довольно.) Видел, что она мне подарила? (Показывает журнал "Новая женщина", на его глянцевой обложке изображено лицо Лены в огромной шляпе с вуалью.). Чего добилась!

АНДРЕЙ. Ну если ее отец - издатель, а мать - редактор, то в чем же ее заслуга?

ТОЛЯ. В красоте!.. Смотри, что она мне здесь написала. (Читает надпись черной ручкой, идущей через весь портрет.) "Широкой русской душе, Толе Евсееву, в день рождения, в знак веры в то, что великая Россия воспрянет." Каково? И не дура!

АНДРЕЙ (вдруг весело рассмеявшись). Вот болтушка! В школе сочинения, наверное, хорошо писала...

ТОЛЯ. Кстати, что такое "новая женщина"? Ты знаешь?

АНДРЕЙ (после паузы). Ну это такая... и на деревце хочет залезть, и жопку не поцарапать!

ТОЛЯ. То есть?

АНДРЕЙ. То есть - наша Лена: одновременно патриоткой хочет быть, и жить роскошно за счет народа, считает себя православной и - обожает богему.

ТОЛЯ. Камешек и в мой огород? (Чешет в затылке.)

К ним подходят Зоя и Валерия. Валерия сердито вырывает руку из руки подруги и быстро направляется к раздевалке.

ТОЛЯ (обнимает Зою). Мы поехали!(Андрею.) Прости, что я так, старик! Ну такая планида у меня - вечное распятие!

Андрей открывает перед другом дверь на улицу. В холл кафе влетают клубы снежинок, веселый смех, пьяные голоса...

ЗОЯ (жалобно, Андрею, уже с улицы). Пожалуйста, займитесь моей подругой!

Андрей оглядывается на Валерию, она у раздевалки озабоченно роется в сумочке.

АНДРЕЙ (подходит к ней). То, что ищите - не найдете! Я утащил в качестве залога. Получите обратно, если примите мое приглашение к танцу.

ВАЛЕРИЯ (изумленно, Андрею). Вы утащили мой номерок? В качестве какого еще залога? Я вам ничего не обещала!

АНДРЕЙ (ему становится смешно от ее доверчивости). Но вели себя многообещающе! (Берет ее под руку.) Слушайте, меня здесь оставили за хозяина, это очень низко со стороны именинника, но что делать? Помогите мне, будьте хозяйкой...

ВАЛЕРИЯ (наконец-то она нашла номерок). Я? Хозяйкой? Да вы что? Я убегаю... (Поворачивается к нему спиной, но в его руках остается ее сумочка на длинном ремешке. Строго.) Молодой человек, как вы себя ведете?.. Отдайте сумку!

АНДРЕЙ. Но в ней же нет денег, пусть останется у меня... (прячет сумку за спину) ...вместо хрустального башмачка.

ВАЛЕРИЯ. Вы здесь все такие?

АНДРЕЙ. Кто - "все"? И какие - "такие"?

ВАЛЕРИЯ. "Новые русские"! Больно игривые!

АНДРЕЙ. Лично я - исконно "старый русский"... как это не разочаровывающе звучит...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Инна Ильинична держит в руках странички старого письма, на одеяле перед ней рассыпаны вынутые из тумбочки конверты, сверху - все та же фотография мужа...

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. До сих пор не могу себе поверить, что ты моя жена. Когда мой поезд тронулся, и ты побежала за ним, такая ошеломляюще прекрасная, длинноногая и с длинными развевающимися волосами...

ИННА ИЛЬИНИЧНА (себе). Боже, неужели я когда-то была такая? (Подумав.) Была!... Но цены себе не знала. (Опять обращается к письму.)

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. (продолжая). ...все во мне сжалось тогда до единой пульсирующей точки... И вдруг стало ясно, что моя командировка, моя работа и мой гражданский долг, который служит неизвестно кому и чему, - все это обман, абсурд, - а на самом деле есть только ты, и мой долг - быть только с тобой, сейчас вот выпрыгнуть из вагона навстречу тебе, сжать в объятиях и все!

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Ну взял бы и выпрыгнул!

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. (продолжая). Только это настоящая реальность...

ИННА ИЛЬИНИЧНА (опуская руку с письмом на одеяло). Слова, слова, слова...

Неожиданно начинает гудеть факс, и из него медленно выползает лист бумаги.

Инна Ильинична, бегло взглянув на факс, тревожно прислушивается к тишине за стеной. И точно вызванные этой ее тревогой, с лестничной площадки до нее доносятся какие-то грубые, пьяные мужские голоса и яростный лай собаки.

Она вздрагивает, приподнимается на постели...

Голоса усиливаются, собака, взвизгнув, замолкает. Дело, кажется, идет к какой-то разборке... Вдруг в дверь начинают торопливо и громко стучать...

Старой женщине делается страшно, она поспешно сгребает письма и фотографию в ящик тумбочки, шарит рукой и, наконец, вылавливает оттуда газовый баллончик. Держа его наготове в дрожащих руках, продолжает вслушиваться в происходящее за стеной. Стук внезапно обрывается, и становится слышна возня с ключами и дверным замком...

Инна Ильинична в панике тянется к телефонному аппарату, нечаянно сбивает с него трубку, и та падает на пол. Инна Ильинична лихорадочно ищет рукой прислоненную к стене палку, уже падающую, ловит ее и, дрожа уже всем телом, пытается подняться...

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (за дверью, визгливо) Это же третий этаж, идиот!

ЗАЛ В КАФЕ. НОЧЬ.

В кафе уже никого нет.

Андрей, с деловым видом проходя мимо столиков, собирает в целлофановые пакеты с больших блюд нетронутые закуски.

Через открытую дверь на кухню видна Валерия, она домывает посуду...

АНДРЕЙ (громко, не оглядываясь, Валерии). Все поделим по-братски. Не пропадать же добру! (Останавливается около икры.) Нет, это все вам... Такую любовь надо уважить! (Перекладывает икру. Оглядывается.) Вроде все?.. (Видит Валерию, она вытирает руки и выходит в зал. Пораженный.) Вы что, посуду мыли? Это что-то новое в мировом сервисе - очаровательные клиентки моют посуду сами!

ВАЛЕРИЯ (виновато). Там немного оставалось. Легче вымыть, чем думать, что она всю ночь...

АНДРЕЙ (проникновенно заканчивает за нее). ..."мучается, немытая"?

На Валерию нападает приступ дурацкого смеха, она пытается справиться с ним, но это у нее получается не сразу.

АНДРЕЙ (продолжает свое подтрунивание, садистически раздувая угольки ее смеха). "Одиноким тарелкам! забытым! в темном кафе! лежать до утра! в объедках!" - эти кошмарные видения будут преследовать ее всю ночь!

ВАЛЕРИЯ (преодолев смех, сердито). Да ну вас!

АНДРЕЙ (делит пакеты). Это мне, это вам. (Вручает ей ее долю). Весь ваш альтруизм - под откос?

ВАЛЕРИЯ. Зачем вы? Неудобно! (Оглядывается, не видит ли охранник.)

АНДРЕЙ (солидно). Толян сказал, за все заплачено. Это наши честные трофеи. Главное теперь - нам из-за них не поссориться.

ВАЛЕРИЯ (смиряясь, берет в обе руки выделенную ей долю). Ну ладно, уговорили! Большое спасибо!

Она идет к выходу, походка у нее такая легкая и свободная, словно земное притяжение не имеет над ней полной власти... Андрей смотрит ей вслед, и впервые в его взгляде на Валерию мелькает сугубо мужской интерес...

ДВОР ДОМА ВАЛЕРИИ. НОЧЬ.

К запорошенному снегом подъезду стандартного дома в окраинной новостройке подъезжает "москвич". Останавливается и гасит фары.

САЛОН МАШИНЫ.

ВАЛЕРИЯ (подчеркнуто строго). Меня провожать не надо! (Берет в обе руки свои пакеты.) Спасибо за все! (Пытается открыть дверцу машины.)

АНДРЕЙ. Знаете, у меня проблемы... (Достает с заднего сидения свои пакеты с продуктами). Я, кажется, пожадничал... Понимаете, у меня мать очень больна - полиартрит, жесточайшая диета. Я никогда не приношу в дом того, что ей нельзя. Чтоб не соблазнять. Так что выручайте! (Кладет пакеты на колени Валерии.) Все трофеи - ваши. (Выходит из машины.)

ВАЛЕРИЯ (обескуражено, вслед). Ну вы интриган! Почему вы тогда сразу не сказали? (Андрей открывает перед ней дверь.) Сочиняете все на ходу!

АНДРЕЙ (помогая ей выйти, берет у нее из рук все пакеты). Чтоб вам все это всучить, да? И тем снискать ваше расположение? Хорошо вы обо мне думаете! Увы, я правду говорю... Мама раньше была большая любительница копчененького, остренького... Ну и я с ней заодно. А теперь я, чтобы хоть как-то разделить ее крест...

ВАЛЕРИЯ (понимающе улыбается). Тоже сели на диету?

АНДРЕЙ. По крайней мере, дома я это есть не могу... Тайком, что ли?... (Показывая на пакеты.) Ну до подъезда-то я обязан это донести...

ВАЛЕРИЯ (уже на ходу). Вы очень любите свою маму?

АНДРЕЙ (сухо). Она у меня единственный дорогой мне человек - больше никого у меня нет. Есть родня, но все уехали - за кордон. А мы не смогли. Отец был против. А теперь я и рад. Все-таки у меня есть родина.

ВАЛЕРИЯ (радостно подхватывает). Да-да. Я это совсем недавно поняла, что я русская, что моя родина - Россия. Какое чудное, красивое, нежное и таинственное имя: Россия. Россия, Россия... Так нравится! И нравится, что я русская. Раньше я этого не понимала, не ценила, и что такое чувство родины - тоже не понимала, а сейчас... (Осекается.)

АНДРЕЙ (заинтересованно, с мужским лукавством, наблюдает за ней). А вы мне нравитесь! (Передает ей пакеты и открывает перед ней дверь подъезда.)

ВАЛЕРИЯ (опять строго). Еще раз спасибо за все... И прощайте.

АНДРЕЙ. В жизни не видел такой черной неблагодарности. (Закрывает перед ней дверь подъезда.) Вы хоть оставьте мне свой телефон!

ВАЛЕРИЯ (сухо). Зачем?

АНДРЕЙ. Ну пообщаться.

ВАЛЕРИЯ (ехидно). У вас что, патологическая привязанность к престарелым женщинам? Ваша мама, теперь я...

АНДРЕЙ. (просительно). Вы совершенно правы. Ну не везет мне с молодыми. Вот сегодня одна меня покинула, променяла на другого... (Валерия поворачивается к нему - у нее сердобольный взгляд.) Нет, правда! Я просто буду звонить... ну как сестре... Я одинок. Как сестре-то можно?

ВАЛЕРИЯ (милостиво). Ну если только как сестре... Старшей сестре! Только учтите, к телефону тогда уж может подойти и ваш племянник. (Усмехается.) Его зовут Саша, он кончает школу. Сейчас он с классом в турпоходе. Ну, записывайте мой телефон...

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. НОЧЬ.

Валерия входит в свою квартиру, включает свет, вносит пакеты с продуктами в прихожую, закрывает за собой дверь, и, снимая шубу и капор, подходит к трюмо.

И вдруг в отражении зеркала видит у стены большой спортивный рюкзак, лыжи... Удивленная, она поворачивается и спешит в комнату сына. Открывает дверь - и видит его, сладко спящего на тахте: белье не постелено, и сам он одет в джинсы и свитер, видимо, ждал ее и заснул внезапно. Валерия, счастливо улыбаясь, подходит к нему...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Он осторожно, чтобы не шуметь, на цыпочках входит в коридор. И вдруг в слабом свете ночника в комнате видит лежащую на полу мать, рядом у постели валяется палка.

АНДРЕЙ (насмерть перепуганный, бросается к ней). Мама! Что с тобой?

ИННА ИЛЬИНИЧНА (сквозь стон). Ты где болтался? Обещал же - скоро! (Плачет.)

МЫ ВНОВЬ В НАСТОЯЩЕМ: КВАРТИРА АНДРЕЯ. ВЕЧЕР.

Андрей продолжает стоять у окна. Во дворе дома среди опавших осенних листьев, освещенные ночными фонарями, продолжают танцевать молодые.

Наконец, он отходит от окна и возвращается в свою комнату. Берет записную книжку, открывает на странице, где записано: "Валерия Ветлугина, ее сын Саша" и номер их телефона. Пододвигает к себе телефон, смотрит на часы, они показывают около девяти вечера, быстро поднимает трубку - но вдруг решимость словно покидает его, он о чем-то задумывается, а потом, так и не набрав номера, медленно кладет трубку на место. Достает из сумки батон, коробки с кофе и печеньем и проходит на кухню. Включает там радиоприемник, находит программу новостей, и, слушая, начинает готовить себе кофе...

И ВНОВЬ - ПРОШЛОЕ: УЛИЦА МОСКВЫ. СМЕРКАЕТСЯ.

Падает снег. "Москвич" Андрея подъезжает к подъезду старинного особняка, на котором вывеска: Журнал "Новая женщина". Он тормозит машину и смотрит на часы. Достает газету, пытается читать, но тут же отбрасывает ее и в какой-то истоме кладет руки и голову на руль: глаза неотступно устремлены в сторону подъезда.

В больших витринах среди шикарных ликов "новых женщин" - знакомый снимок с обложки - неузнаваемая Лена в шляпе под вуалью...

А вот и она, живая - за рулем новенькой иномарки, которая тихо подкатывает с другой стороны улицы. Лена торопливо выходит из машины и стремительно взбегает по лестнице к двери особняка. Вдруг что-то словно останавливает ее. Она оглядывается.

На нее из своей машины грустным выжидательным взглядом смотрит Андрей.

На лице Лены появляется чудесная, виноватая, о чем-то умоляющая улыбка. Она раскидывает руки для объятий и, как птица, слетает по лестнице к Андрею...

СПОРТИВНЫЙ ЗАЛ ДОМА КУЛЬТУРЫ. ФОЙЕ. ДЕНЬ.

За большими окнами зала падает снег. Валерия, одетая в трико, с повязкой на голове, под музыку, звучащую из магнитофона, дает урок танцев девочкам. Движения у нее привычно легкие и красивые, но лицо бледное и темные круги под глазами.

За занятиями в приоткрытую дверь наблюдает Зоя, одетая в свое меховое манто.

ВАЛЕРИЯ (девочкам). Молодцы! Спасибо... Можно и по домам. (Выключает магнитофон.)

Зоя, не дожидаясь, когда девочки переоденутся и уйдут, подходит к подруге.

ЗОЯ. Есть еще оазисы в нашей пустыне.

ВАЛЕРИЯ. Спасибо! (Целует ее.) Приветик! (Садится на скамейку у шведской лестницы.) Ты прости, но я так плохо чувствую себя сегодня... (Вытирает пот со лба.) Еле довела занятия. Никогда так не было.

ЗОЯ. Ничего, это возрастное.

ВАЛЕРИЯ (вяло). Нет, это не возрастное, это геноцид.

ЗОЯ (озабоченно). А что у тебя болит?

ВАЛЕРИЯ. Все! Слабость страшная... Как будто все жизненные токи перекрыли.

ЗОЯ (облегченно). Это нервное.

ВАЛЕРИЯ (упрямо). Геноцид! Надо бы давно пойти к врачу. Так ведь всюду деньги!

ЗОЯ. Кстати, о деньгах. Рассказала о твоих проблемах Евсееву, он, увы, на очередной мели. Зато познакомил меня с двумя бабами, очень богатыми. Я их с дочками привела. Хотят танцам учить. (Открывает дверь в фойе.) Видишь? (В фойе у журнального столика хозяйски расположилась в пух и прах разодетая компания: две женщины и две девочки.) Бери с них больше! Ты у нас престижная особа, ясно?

ВАЛЕРИЯ (обнимает подругу). Без тебя мы бы с Сашей давно...

ЗОЯ. Знаю - умерли с голоду! (С напором). И пусть они спонсируют твой спектакль!

ВАЛЕРИЯ (милостивым тоном). Да пусть, я не возражаю.

ЗОЯ. Только об этом осторожно - не спугни! (Увлекает ее за собой. Громко, представляя подругу.) Ну вот, милые мои, она самая - наша современная Айседора! (Благоговейным жестом дотрагивается до подруги.) Настоящая, живая!.. (Хочет добавить еще что-то, но Валерия закрывает ей рот ладонью.)

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. ПРИХОЖАЯ. КОМНАТА. ВЕЧЕР.

Дверь ей открывает ее сын, Саша. Помогает раздеться.

Александру 17 лет - симпатичный, ироничный, спокойный и всепонимающий. Играет такого... Играть ему это не составляет труда, потому что таким и является.

ВАЛЕРИЯ. Никто не звонил?

САША. А кто должен? Этот твой новый знакомый? Андрей? Нет, не звонил. Я бы узнал его по голосу.

ВАЛЕРИЯ (усмехнувшись). Ни разу не слышал - и узнал бы!

САША. Я телепат.

Они проходят в комнату.

Комната Валерии, как и вся ее двухкомнатная квартира - обычная стандартная московская квартира, скромная, чистая, с минимумом вещей. Разве только вместо ковров и стенки с хрусталем - акварели и стеллажи с книгами.

ВАЛЕРИЯ. Если ты телепат, то знал бы, что я не хочу, чтобы он позвонил, и чем дольше он не звонит, тем больше во мне уверенность, что он не позвонит, чему я несказанно рада. (Усаживается в кресло, ноги укладывает на стул перед ним.)

САША. Печально! Как раз его гуманитарная помощь кончилась.

ВАЛЕРИЯ. Это не помощь, а трофеи! Я их заработала мытьем посуды!

САША. Икра осталась. Тебе.

ВАЛЕРИЯ. Зря ты ее не любишь... (Смотрит на свои руки, потом ноги.) Может, я от нее отекла? И поэтому плохо себя чувствую? (Озаренно.) Конечно! (С глубокомысленным тяжелым вздохом.) Нет, богатство к добру не приводит!

САША. Чай готов. Принести?

ВАЛЕРИЯ. Будь добр, обслужи. Не могу пошевельнуться! В спине словно кол!

САША. Остеохандроз. (Уходит на кухню, и его голос раздается оттуда.) Хороший мужик, судя по твоим словам, не женат...

ВАЛЕРИЯ (вдруг раздраженно). Нет, никого не хочу! Я устала! Мне одной лучше!

В комнату входит Саша с подносом, на котором чашка чая, лимон, хлеб, икра. Ставит его на журнальный столик.

ВАЛЕРИЯ. Слушай, если он все-таки позвонит, скажи, что он ошибся номером, а?

САША. Не понимаю, почему такой переполох из-за ерунды? "Ошибся номером" - это наивно, он же проверит по цепочке: Толя Евсеев - Зоя - ты...

ВАЛЕРИЯ. А как не наивно?

САША (изображая телефонный разговор, басом). Господин хороший... Вас много таких... хороших! А Валерия Николаевна - одна! (Вешает воображаемую трубку.)

ВАЛЕРИЯ (смеясь). ...одна на белом свете, да?...

Зазвенел телефон, он стоит на журнальном столике около Валерии. Мать и сын с выражением смотрят друг на друга, словно спрашивая, кто должен поднять трубку.

Саша первым бросается к трубке, но мать опережает его.

ВАЛЕРИЯ (в трубку - самым обыденным тусклым голосом, на который только способна). Алло?... (После паузы, с трудом переводя дыхание от волнения.) Нет, почему, догадываюсь... (Выжидательно молчит, видимо, слушая голос по телефону.)

Саша жестами изображает ей, как "непредсказуемы" женщины и что он отказывается в них что-либо понимать, и деликатно выходит из комнаты.

ТИРАЖНАЯ. ВЕЧЕР.

АНДРЕЙ (уютно расположившись в кресле, продолжает говорить в трубку.) Наконец-то решился вам позвонить... Осмелился......Искал повод. Честно! День и ночь ломал голову, придумывал, ну чем же зацепить эту неприступную Валерию?

Тиражная, откуда ведет разговор Андрей, представляет собой большую комнату, заставленную стеллажами с видеокассетами. Посередине - рядки одинаковых "видиков". Идет запись фильма "Баллада о солдате". Олег, помощник и друг Андрея, худой парень с насмешливыми глазами, занимается упаковкой кассет в "полиграфию". Краем уха он прислушивается к разговору по телефону и мимикой комментирует его.

АНДРЕЙ (продолжает). Как сделать так, чтобы она с легким сердцем могла встречаться со мной? ("Да, большая проблема!" как бы написано на лице Олега.) Что? Такого не может быть?!... А на спор - может!... А! Не хотите спорить! Не на что? (Двусмысленно переглядывается с Олегом.) У такой обворожительной женщины всегда есть на что спорить!.. Все-все, ну простите! Да-да! Страшная пошлость! Непростительная... (Олег изображает на своем лице муки покаяния - это очень смешит Андрея, он показывает Олегу кулак.) Вы христианка, и только поэтому прощаете? Ну спасибо! Так вот... А вам разве не интересно то, что я придумал для нас обоих, что страшно развлечет нас обоих и что абсолютно бескорыстно тоже для нас обоих, то есть позволит нам быть абсолютно свободными друг от друга...

КОМНАТА ВАЛЕРИИ.(Продолжение сцены.)

ВАЛЕРИЯ ( в трубку). Не представляю. (Она заинтригована.) Не может быть такого в природе. Нет ничего на свете, что бы заинтересовало или развлекло меня.

ГОЛОС АНДРЕЯ. Очень хорошо! Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Согласны? Да?.. Недалеко от моего дома есть такое симпатичное здание, изнутри все освещенное огнями. На нем горит неоновая вывеска "Танцевальный зал". Я вчера специально заехал туда... Прекрасный зал, нормальная человеческая музыка, масса народа от тридцати до девяносто лет, - и все танцуют, просто так. Понимаете, в наше время танцуют просто так, люди, наших с вами, преклонных лет, подчеркиваю, наших с вами... И радуются этому маленькому царству бескорыстного общения, этому убежищу от нашей пошлой, серой и тоскливой жизни...

Голос в трубке замолкает.

Лицо у Валерии растерянное и испуганное, как у пойманного врасплох за шалостями ребенка. Однако в трубке тоже продолжает царить выжидательное молчание.

ВАЛЕРИЯ (покорным голосом). Ну и что вы предлагаете?

АНДРЕЙ. Завтра в девять ноль-ноль вечера я заезжаю за вами, и мы едем в этот зал. А потом привожу вас обратно домой, когда пожелаете.

ВАЛЕРИЯ (неожиданно для себя). Хорошо, я согласна. Буду вас ждать у подъезда.

ТИРАЖНАЯ.(Продолжение сцены).

АНДРЕЙ (кладет трубку и победоносно поднимает руки). Йес! Йес! Йес!

ОЛЕГ (тоже тряся поднятыми руками). Йес! Йес!(Друзья обнимаются.) Я же тебе говорил, клюнет, на это обязательно клюнет!

АНДРЕЙ. Ну спасибо, удружил, ловко придумал. Самое удивительное - люблю танцевать, а мне в голову такое почему-то не пришло!...

ОЛЕГ. Да мы все настолько зажатые, что даже забываем, что любим.

АНДРЕЙ (вспоминает). Моя мама водила меня во Дворец пионеров, и там молоденькая балерина учила нас бальным танцам. Она была такая тоненькая и смешливая, что казалась мне моей ровесницей, особенно когда я держал ее за талию... Помню, разучивали танго... Моя первая любовь, платоническая и безответная. Я тогда был толстым и неуклюжим, боялся, что я вырасту каким-то гермафродитом - все во мне говорило об этом: гладкая кожа, полные плечи и грудь... Б-р-р! - сюжет для фильма ужасов. Зеркало в ванной стало для меня окном в ад... И вот явилась маленькая балерина и вылечила меня танцами, представляешь? Тормошила меня, подбадривала, учила меня мужскому поведению... Как это я обходился без танцев все это время, объясни? Нет, ты просто гений!.. Если бы ты так же соображал здесь, в студии...

ОЛЕГ (вдруг поспешно хватает пульт управления и останавливает кассеты). И здесь разживемся, ты, главное, не гони лошадей. Народ уже тошнит от порнухи. Сейчас пиратов еще поприжмут и все - мы на коне! Тебе главное теперь - срочно найти хорошую сиделку для матери... (Как блины вытаскивает из "видаков" записанные кассеты.) У тебя на душе сразу полегчает, вот увидишь, и все обмозгуем тогда... Ты говорил, из этой Валерии вышла бы хорошая сиделка, да? Это же такой плюс ко всему прочему!

АНДРЕЙ (думая о своем. У него неожиданно переменилось настроение - на тяжелое и сумрачное). Наверное, из нее вышла бы и хорошая сиделка, и хорошая любовница, и хорошая балерина, только это уже все в ы ш л о, - а вот что осталось - не знаю... Блин, вспомнил о матери, и сразу настроение упало, ладно, побегу к ней!

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. ДЕНЬ.

Она стоит перед зеркалом и словно впервые рассматривает себя.

Сзади нее появляется Саша.

САША. Ма, не мучайся! Выходи замуж. Сорок лет - бабий цвет. В сорок пять баба ягодка опять!

ВАЛЕРИЯ (смеется). А ты ревновать не будешь?

САША. Наоборот... Родишь мне брата. Всегда мечтал о брате. Правда, старшем...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. ДЕНЬ.

Андрей в фартуке подкатывает к матери, сидящей в инвалидном кресле, сервированный столик на колесах, пододвигает к ней хлеб, масленку...

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Ты скоро с ложечки меня будешь кормить. Я все это еще могу сама делать... (Отбирает у него нож и сама намазывает хлеб маслом.)

Андрей покоряется и усаживается на диван. Смотрит на нее. Она подчеркнуто элегантно одета - в шерстяное платье с кружевным воротничком, но вид у нее изнуренный, лицо с синяками под глазами, фигурка усохшая, согбенная.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Вся моя жизнь сузилась до каких-то кошмарных мелочей: из последних сил сделать примитивную причёску, переодеться в платье, а не остаться на целый день в халате, есть с ножом и вилкой, что становится уже невыносимо трудно...

АНДРЕЙ. В любом случае - это подвижничество. Подвиг - это ведь то, что трудно совершить и что идет на благо людям.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Это кому же на благо идет мой подвиг?

АНДРЕЙ (без заминки). Мне! (Улыбается.) Я вижу, как ты страдаешь, какой ты несешь крест, и это делает меня более мужественным.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (растроганно). Умеешь ты говорить комплименты... Ну, дай-то Бог, хоть в этом прок... (Тяжело вздыхает.)

АНДРЕЙ. Я тебя скоро с твоей сиделкой познакомлю, правда, ей я еще ничего не сказал, скажу - а она тебе не понравится.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (недоуменно). А, может, она-то мне понравится, да я ей не понравлюсь, и вообще, кто сейчас идет в сиделки?

АНДРЕЙ (уверенно). Пойдет! У нее денег мало.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Андрей, скажи честно, это конец? Моя жизнь закончится в этом кресле? И я уже никогда не пройдусь по улицам, не зайду в магазин? Не попаду под дождь или снег? Скажи, глядя мне прямо в глаза, неужели ничего нельзя изменить?...

Андрей стоит, застигнутый врасплох, и смотрит на мать, глазами полными ужаса...

ИННА ИЛЬИНИЧНА (с горечью). Боже, зачем я мучаю тебя? Ты же еще совсем ребенок, что ты можешь сделать?...

ДВОР ДОМА ВАЛЕРИИ. ВЕЧЕР.

Идет снег. Машина Андрея въезжает во двор.

Андрей, сидя за рулем, напряженно разглядывает каждый подъезд. Кажется, он забыл, где живет Валерия. Беззвучно чертыхаясь, выходит из машины. Оглядывается...

И вдруг видит в проеме одного из далеких подъездов женскую фигурку. У женщины зябко подняты плечи, снежинки падают на непокрытую гладко зачесанную головку, на блестящий темный мех шубки. Ноги обуты в легкие черные туфельки-гвоздики.

Андрей, почему-то заволновавшись, медленно идет к женщине...

Она поворачивается к нему. Это Валерия...

ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

Ярко горят тяжелые бронзовые люстры. Звучит старинная танцевальная мелодия. Народу много, в основном пожилые пары, старательно и чинно танцуют. Только сверху, с балконов, за танцами наблюдают те, кто еще не нашел себе пары. Или просто пока не решается на эту авантюру.

Андрей и Валерия среди танцующих. На лицах их и в движениях какое-то странное спокойствие - ни страсти, ни экстаза, ни трепета, ни ожидания чего-то впереди, хорошего или плохого - просто сосредоточенность и спокойная радость...

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

Саша стелет себе постель на узком диване, потом смотрит на часы и осуждающе поджимает губы... Включает телевизор, но тут же, поборов себя, выключает его. Берется за книгу...

УЛИЦА ОКОЛО ТАНЦЕВАЛЬНОГО ЗАЛА. НОЧЬ.

Идет снег. Андрей и Валерия усаживаются в машину.

АНДРЕЙ. Так куда мы едем?

ВАЛЕРИЯ (удивленно). Разве вы не обещали...

АНДРЕЙ. Просто можно и ко мне заехать. Это рядом. Я вас познакомлю с мамой. (Смотрит на часы.) Уложу ее спать и вас отвезу.

ВАЛЕРИЯ (с чувством вины). А она сама не может?

АНДРЕЙ (вяло). Может, но с большим трудом. Она привыкла дожидаться меня.

ВАЛЕРИЯ (подумав). Мой Саша уже, наверное, похрапывает... Ладно, поедемте вашу маму укладывать!

АНДРЕЙ (сразу повеселев). Мы вместе поужинаем, поболтаем! (Заводит машину.)

ВАЛЕРИЯ. Вы что, всех своих знакомых женщин сразу с мамой знакомите?

АНДРЕЙ (лукаво). Нет, не всех. Только тех, кто ей может понравиться!

КВАРТИРА АНДРЕЯ. КУХНЯ. НОЧЬ.

Все трое сидят на кухне за круглым столом под большим оранжевым абажуром. Пьют чай с пирожными. Разговор уже в полном разгаре.

АНДРЕЙ. Мама мне очень помогает в работе, сидит на телефоне и принимает заказы. Видите, сегодня почти целую тысячу заработала!

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Так уж и тысячу! (Валерии.) От этой тысячи останется с гулькин нос - опять надо вкладывать в чистые кассеты, лицензионные обложки... И опять по новому кругу... - мы все те же белки в колесе, ту-ту, в коммуне остановка... Или как это... покой нам только снится. Если конечно есть время для сна.

АНДРЕЙ (словно оправдываясь, Валерии). Любое дело требует инвестиций, только тогда оно может стать достаточно рентабельным.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (иронично). Прав русский народ: копейка к копейке липнет... Как это все надоело! (Резко меняя тон, к Валерии.) Я так рада, что вы посетили нас, в последнее время у нас так редки гости...

ВАЛЕРИЯ. Гости - это очень хлопотно! Андрей и так, наверное, загружен.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. О да! Когда я перестала ходить после гриппа - тут такое началось! Он ведь себе брюки не мог погладить, не то, что приготовить обед на двоих. Был страшный месяц, когда он осваивал кухню. Как вспомню эту горелую запеканку! Или манную кашу с комками! Бр-р-р!... Зато теперь, слава Богу, не жалуюсь.

ВАЛЕРИЯ. И что - никто вам не помогает?

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Младшие мои сестра и брат эмигрировали во Францию, давно, почти двадцать лет назад. Я тоже хотела, но муж наотрез отказался. (После паузы.) А потом взял и бросил нас, представляете? (Видит, как морщится сын.)

ВАЛЕРИЯ (сострадательно). Представляю.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (игнорируя реакцию сына). Ушел к какой-то молодой... как бы это помягче сказать (презрительно) "даме с камелиями"?

АНДРЕЙ (Валерии). Да никуда он не ушел!

ИННА ИЛЬИНИЧНА (Валерии.) Вот скажите, почему искусство так любит делать конфетки из всякой гадости? Какая-то, извините, на букву "б" и, пожалуйста, "дама с камелиями"?!

АНДРЕЙ (Валерии). Жил в одиночестве на даче... Я к нему часто ездил.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (болезненно). В одиночестве или с ней, никто не знает. Главное - он бросил свою семью. Из-за какой-то развратницы. А потом она его, естественно, бросила. Бог шельму метит.

ВАЛЕРИЯ (чувствуя недовольство Андрея, пытается перевести разговор в другое русло). А хотите, я вам помогу? Например, сделаю генеральную уборку?

Мать и сын переглядываются.

АНДРЕЙ. Ну вот еще чего не хватало! Сам сделаю!

КОМНАТА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

В комнате Андрея горит настольная лампа. Работает "видик". На экране начальные кадры фильма Виго "Аталанта".

Андрей и Валерия, сидя рядом на диване, смотрят его. Разговаривают шепотом.

АНДРЕЙ. Мой самый любимый фильм.

ВАЛЕРИЯ. Самый-самый? А я даже не слышала... "Аталанта"?

АНДРЕЙ. Никто не слышал и никто не видел... Жуть! Вот поэтому я и стал заниматься кассетами, сначала пиратством, потом уж... (Предвкушая радость, смотрит на экран.) Настоящая классика! Вошел во все списки лучших фильмов всех времен и народов...

ВАЛЕРИЯ. Как называется?

АНДРЕЙ. "Аталанта".

ВАЛЕРИЯ (повторяет как эхо) "Аталанта"...

АНДРЕЙ. Да, "Аталанта"... Знаете, как я шедевры определяю? Спиной. Если мурашки по спине начинают бегать, не от страха - от красоты, значит - шедевр...

КОМНАТА ИННЫ ИЛЬИНИЧНЫ. НОЧЬ.

Горит торшер. Инна Ильинична лежит в постели на высоких подушках и невольно прислушивается к тому, что слышно из комнаты сына. Не слышно ничего.

Лицо у старой женщины делается совсем удрученным. Она вялыми движениями выдвигает ящичек тумбочки, достает оттуда фотографию мужа, кладет ее перед собой на одеяло, потом вынимает письмо, опять наугад, и начинает читать его.

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. ...Я не мог тебе это сказать, вернее, я говорил, но ты не слышала, и я решил тебе написать, может, так ты услышишь меня. Что-то произошло между нами, какая-то кошка пробежала...

ИННА ИЛЬИНИЧНА. "Кошка!" Это не кошка, это кошечка!

ГОЛОС МУЖЧИНЫ (продолжает). ...Но я теперь с тобой точно задыхаюсь в безвоздушном пространстве, точно леденею, запертый в холодильнике...

ИННА ИЛЬИНИЧНА. "Запертый в холодильнике"! Графоман несчастный!

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. Никогда бы не поверил, что наступит такой день, когда рядом с тобой - я буду умирать от одиночества. Что это между нами? Я не понимаю...

ИННА ИЛЬИНИЧНА (опуская руку с письмом). Думаешь, я понимаю? (Долго, словно изучая, смотрит на фотографию мужа.) Ничего, встретимся т а м, и все выясним... Умереть даже интересно - узнаешь, как оно было на самом деле... (Из комнаты Андрея доносится его голос и потом тихий смех Валерии. Снова наступает тишина...) Наверное, это и есть ад - всю вечность выяснять отношения... (Бросает письмо и фотографию обратно в ящик. Какое-то время лежит с закрытыми глазами и вдруг резко распахивает их.) Боже мой, и здесь тоска, и там ад! Со всех сторон обложили!

КВАРТИРА АНДРЕЯ. ПРИХОЖАЯ. СПАЛЬНЯ. НОЧЬ.

Андрей и Валерия стоят у двери в прихожей и одеваются.

В полуоткрытую дверь в гостиную, слабо освещенную ночником, видна спящая Инна Ильинична, время от времени она издает какой-то странный страшноватый храп.

АНДРЕЙ (тихо, Валерии). Как жаль, что вы уходите, я бы с вами всю ночь мог разговаривать.

ВАЛЕРИЯ (смеется). А я бы не смогла! Завтра у меня много занятий, я должна быть в хорошей форме.

АНДРЕЙ (надевая на себя куртку). Я бы вас уложил спать. У нас есть еще одна комната. Пойдемте, посмотрите на всякий случай.

Берет ее за руку и ведет в глубь коридора, открывает там дальнюю дверь и включает свет в комнате. Вспыхивает хрустальная люстра, освещая спальню, в который все - от обоев и эстампов до мебели и ковра на полу - были розовые. Валерия ахает.

АНДРЕЙ. Мой отец ненавидел эту комнату и называл этот розовый цвет - цветом бедра испуганной нимфы. (Валерия прыскает.) Вы думаете, эта спальня символизировала для моих родителей культ любви? Нет. Сугубо культ материального благополучия. Отец любил спать один, в гостиной, где у нас много книг, да, может, в то время у него уже появилась эта женщина. А мать после его смерти тоже стала спать там, ближе к моей комнате...

ВАЛЕРИЯ (удивленно). Так отец ваш умер?

АНДРЕЙ (открывая дверь на лестничную площадку). Давно, 15 лет... да, уже 15 лет назад.

Они выходят.

ЛЕСТНИЦА В ДОМЕ АНДРЕЯ.(Продолжение сцены.)

АНДРЕЙ (на ходу продолжает свой рассказ об отце). Я помню эту нашу последнюю встречу, на даче. Я уезжал, он оставался. Я говорю ему: "До свидания, папа!" А он отвечает: "До свидания, Андрей Александрович!" Он никогда меня так не называл, по имени и отчеству. А тут назвал. Как будто благословил на жизнь без него.

ВАЛЕРИЯ. Так он все-таки жил там с этой... "дамой с камелиями"?

АНДРЕЙ. Да не слушайте мою мать. Она наговорит. Ни разу ее там с отцом не видел.

САЛОН МАШИНЫ. НОЧЬ. (Продолжение сцены.)

Они уже едут в машине. Андрей за рулем.

АНДРЕЙ (продолжает). Да и вообще - все было по-другому. Он заболел, открытый туберкулез. Ему дали инвалидность. Он стал жить один, на даче, чтобы никого не заразить. Ну, и, опять же, - на природе. (Включает зажигание. Выруливает на мостовую.) И тогда мать почему-то потребовала развода. Когда он раньше ей изменял, но был здоров, она терпела. Может, из-за денег? Он тогда много получал... Я еще слышал, что у него какой-то внебрачный ребенок обнаружился, может, мать об этом узнала, и это стало причиной развода?... В общем, кругом одни тайны.

ВАЛЕРИЯ (тяжело вздохнув). Да, все это очень чревато... для нас, потомков. (Лукаво.) Вот, например, влюбитесь вы в какую-нибудь молоденькую девушку, а она вдруг окажется вашей сестрой! Грех кровосмешения, знаете, какой тяжелый!

АНДРЕЙ (испуганно). Типун вам на язык... Аж пот прошиб... (Останавливается у светофора.) Еще одна тайна - патологическая тяга маминой родни к Франции. Теперь и она требует, чтобы мы туда поехали, на время, конечно, подлечиться. (Трогается на зеленый.) Но нужно много денег. Столько не заработаешь, как ни вертись.

... Машина останавливается у подъезда Валерии.

ВАЛЕРИЯ. Ну надо же, а Сашка не спит, меня ждет! Вон свет горит, видите...

АНДРЕЙ (после паузы, горестно). Что мы такие несвободные, вас всегда сын ждет, меня - мать... (Снова они сидят в молчании.) Я бы просто - все продал и повез ее лечить куда угодно, но врачи говорят, от ее болезни нет лечения, нигде...

ВАЛЕРИЯ. Мне кажется, сейчас ни одну болезнь нельзя вылечить, нигде... Такое ощущение болезненности всего мира.

АНДРЕЙ (тихо). Как бы страшно шевельнуться...

ВАЛЕРИЯ (пораженная, тихо). И вам?

АНДРЕЙ. Все люди кажутся больными слепыми детьми, если злыми, то потому что их кожа обожжена...

Они долго сидят рядом.

ВАЛЕРИЯ (открывает дверцу машины, смотрит на Андрея). Я пойду?

АНДРЕЙ (молча кивает ей головой). Созвонимся, ладно?

МЫ ОПЯТЬ В НАСТОЯЩЕМ ВРЕМЕНИ: КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Из радиоприемника едва слышно доносится фортепьянная классическая музыка. Андрей на кухне пьет кофе, машинально ест "пустой хлеб", отламывая его от батона. Вдруг с каким-то болезненным выражением на лице начинает прислушиваться к музыке: звучит пьеса Бетховена "К Элизе". Резко подскочив к приемнику, Андрей торопливо выключает его. Наступает тишина. Он вытирает пот со лба и какое-то время стоит неподвижно. Вдруг словно спохватывается и быстро проходит в свою комнату к телефону. Поспешно, глядя в открытую записную книжку, набирает номер Валерии... На его лице читается досада - в трубке слышны короткие гудки. Он вешает трубку и бредет в ванную, чтобы принять душ...

Струи душа шумят о занавес в ванной, словно забытый под дождем барабан...

И СНОВА -ПРОШЛОЕ: КОМНАТА ДЛЯ ПЕДАГОГОВ В ДОМЕ КУЛЬТУРЫ. ДЕНЬ.

За окном идет снег. Валерия, одетая в трико, видимо, в перерыве между занятиями, говорит по телефону.

ВАЛЕРИЯ (в трубку, горячо). Вы знаете, я много раз прокручивала про себя вашу ситуацию, до меня все доходит не сразу. Я поняла - так нельзя, это тоже неправильно, как бы плыть по течению. Нужен психологический взрыв! Решимость на творческий поворот судьбы, понимаете? Тем более она верит в Париж... В общем, я придумала... (После паузы, решительно.) Займите деньги у Толи Евсеева и поезжайте!

ТИРАЖНАЯ. ДЕНЬ.

АНДРЕЙ (в трубку). Я сам об этом подумывал...

ГОЛОС ВАЛЕРИИ. Что ждать у моря погоды, ведь так жизнь пройдет. А может у нее впереди еще 20 или 30 лет, вы же не знаете...

На экране монитора видно, что идет запись "Войны и мира".

АНДРЕЙ. Это верно. Я все время живу так, как будто ничего изменить нельзя...

ГОЛОС ВАЛЕРИИ. Да, вы говорили - как будто страшно пошевелиться?... Мы все в параличе, я знаю. Это заклятие. Поэтому с нами и делают, что хотят... Но так нельзя!

КОМНАТА ДЛЯ ПЕДАГОГОВ В ДОМЕ КУЛЬТУРЫ.(Продолжение сцены.)

ВАЛЕРИЯ (в трубку, она уже окружена несколькими ученицами, которые ее обнимают со всех сторон). Если не получится, есть запасные варианты. Например, продайте вашу розовую спальню, зачем она вам?

ГОЛОС АНДРЕЯ (после паузы). Как зачем?(Выразительно кашлянув.) Я не собираюсь оставаться холостяком.

ВАЛЕРИЯ. Тогда ищите богатую невесту - вот вам еще один вариант!

ГОЛОС АНДРЕЯ Ну вы меня совсем загрузили!

ВАЛЕРИЯ (весело, с азартом). Кроме того... Я со своими ученицами ставлю маленький балет, импровизацию на тему всех "русалочек"... Родители будут счастливы, если их детей снимут на видео, каждый купит по кассете, где танцует его чадо... (Девочки беззвучно визжат от восторга и принимаются целовать Валерию.) Теперь, прикиньте, сколько вы заработаете на этом?

ГОЛОС АНДРЕЯ (насмешливый, но благодарный). Предчувствую, что озолочусь!

ВАЛЕРИЯ. Ну все, я только это хотела сказать...

ГОЛОС АНДРЕЯ Богатая невеста, говорите?... Слушайте, а вы не можете срочно разбогатеть, а?

ВАЛЕРИЯ. Да ну вас! Мне надо бежать на занятия! (Вешает трубку и пылко обнимает девочек, счастливая чувством исполненного долга и неосознанным предвкушением любви.)

КВАРТИРА АНДРЕЯ. ВЕЧЕР.

Инна Ильинична, в мокрой, прилипшей к телу тонкой батистовой рубашке, сидит в ванне, наполненной пенной водой. Андрей трет губкой ей плечи, шею, спину под рубашкой.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Ты говорил с Валерией? Чтобы она сиделкой к нам пошла? Я согласна.

АНДРЕЙ (после паузы). Подожди немного, мама, я хочу прокрутить другой вариант...

Закутанную в махровый халат, он несет ее на руках в комнату и, как ребенка, укладывает в постель...

ПОДМОСКОВЬЕ. ДАЧА ТОЛИ ЕВСЕЕВА. ДЕНЬ.

Падает снег. Андрей выходит из машины, прихватив с собой небольшую коробку с кассетами. Обходит трехэтажный каменный дом, похожий на рыцарский замок, и в глубине беспорядочно заросшего фруктовыми деревьями участка подходит к небольшому зданию почти сплошь из стеклянных стен. Это бассейн.

Андрей входит и сразу натыкается на Толю, который что-то обсуждает с двумя рабочими, стоящими у края наполняющегося водой бассейна. Посередине него, блаженно раскинув руки и бултыхая ногами, лежит на воде Зоя.

АНДРЕЙ. Всем привет!

Зоя издали весело машет ему рукой.

ТОЛЯ. Привет, дружище! Ты вовремя, у нас открытие сезона! (Подходит к нему - Андрей протягивает ему ящик с кассетами.) Привез? А что так много? Ты что, сериал сделал из моих именин?

АНДРЕЙ (улыбаясь). Да нет, просто несколько копий, подаришь, кому хочешь, ну кто там был. Не одного же я тебя снимал.

ТОЛЯ. Мудро! (Достает из ящика кассету и подходит к видеомагнитофону, который стоит в углу, в холле с креслами.) Сколько я тебе должен?

АНДРЕЙ. Это подарок.

ТОЛЯ (включая видеозапись). Спасибо! Ну а как ты поживаешь? Как мама?

АНДРЕЙ. Я-то хорошо, но мама - плохо. Ее надо везти за кордон, лечить.

ТОЛЯ А денег нет, да? Это же очень дорого. Я бы с удовольствием тебе помог, но сам на мели. Нет у меня денег. Ну ни копейки! (Выворачивает карманы брюк.) Все этот бассейн выпотрошил. Но посмотри, какая красота! На улице снег, а тут теплая вода, пальмы... (Показывает на ряды пальм в кадушках, выстроившихся вдоль бассейна.) Хочешь нырнуть?

АНДРЕЙ (без энтузиазма). В другой раз.

Какое-то время оба смотрят на экран телевизора, где воспроизводится немонтированная запись дня рождения Толи.

ТОЛЯ (неожиданно). Снято хорошо, но я дурак - дураком! Зато Зоя... (Кричит.) Зоя! Тут ты - как Мерлин Монро...

Зоя плывет к ним и, пародируя Мерлин Монро, выходит из бассейна, томными движениями надевает большой махровый халат. Толя с удовольствием наблюдает за ней.

АНДРЕЙ. Слушай, а давай я сделаю фильм - о тебе, о твоей семье, о твоих корнях. В твою деревню съездим, с родичами поговорим? Память будет, детям, потомкам - пока твои живы... И я заработаю на мамино лечение. А?

ТОЛЯ. Ладно, заработаешь, не вешай носа! (Обнимает Андрея за плечи и ведет к выходу.) Вот развернусь! (Загадочно улыбается и вдруг сильно трясет его сзади за шею.) Даст Бог, Андрюша, будем богатыми!.. А потом, даст Бог, разоримся!..

Они выходят в сад, осыпанный снегом.

ТОЛЯ (продолжает). Не в деньгах счастье... Ты в храм дорогу-то не забыл?... Молитва - это подвиг! "По-двиг", "по-двигнулся" - двигаться надо, понял! Вся Россия стоит, а надо двигаться. Нужны подвижники!.. Готов быть подвижником?

АНДРЕЙ. Не, не готов.

ТОЛЯ. Ну и зачем ты тогда нужен? Я вот в своем приходе на старушек смотрю, как они молятся... Ими вся Россия спаслась! И спасается! Они вот нужны. Сколько лет уже - стоят матушки... Что мы без них? (На глазах его появляются слезы.) Так бы их всех приласкал, подвижниц моих, лапонек, сколько они вынесли! (Утирает обеими ладонями слезы. На ходу, провожая Андрея к его машине.)/ Обязательно отправлю их на Пасху в Иерусалим, на Благодатный огонь, радости у матушек будет! - никаких денег не жалко... Кстати, ты все-таки возьми, за кассеты-то! (Достает из пиджака сто долларов и вкладывает в карман куртки Андрею.) Может, они и нас с тобой вымолят, Андрюха, вместе с Россией, а?

ПОДМОСКОВЬЕ. ДАЧА АНДРЕЯ. ДЕНЬ.

"Москвич" подъезжает к заснеженному саду, в глубине которого расположился небольшой, но добротный дом в стиле русской усадьбы начала века. С другой стороны к этому же дому подъезжает знакомая иномарка. Из обеих машин почти одновременно выскакивают навстречу друг другу Андрей и Лена. Они обнимаются, целуются...

АНДРЕЙ. Точность - вежливость королей!

ЛЕНА. И королев! (От избытка жизненных сил кружится, раскинув руки.) Как мне нравится твоя дача! И твой сад! И вообще, все-все-все в данный момент почему-то нравится! Мне даже странно, как это я могла тебя бросить тогда, на именинах Толи?

АНДРЕЙ (открывая дверь дома. Добродушно). У тебя все зависит от настроения. А оно - от биохимического состава крови.

ЛЕНА (входя вместе с ним в дом). А биохимический состав крови от чего?

АНДРЕЙ. Не знаю. (Останавливает и целует ее.) Может, от этого?...

ДАЧА АНДРЕЯ. ГОСТИНАЯ. ВЕЧЕР.

Андрей и Лена лежат рядом на тахте, в одинаковых позах - и он и она - на животе, подперев подбородок руками - и, не сводя глаз, смотрят на огонь в камине.

АНДРЕЙ (с тихой завороженностью). Что это такое - огонь? Великая тайна. Можно смотреть бесконечно...

ЛЕНА. Ты специально поставил тахту посреди комнаты, чтобы смотреть на огонь?

АНДРЕЙ. Специально. Для отца. Он жил здесь один две зимы, больной, вот так целыми днями лежал и смотрел на огонь... От больницы отказался...

ЛЕНА. Ты говорил, что он и умер на даче, один, да?

АНДРЕЙ. Да, но это было летом. (Смотрит за окно, где кружатся хлопья снега, слабо освещенные наружным фонарем.) Тогда я уже старался навещать его почаще... В тот день, когда я приехал, было еще светло, но в окнах почему-то горел свет. Я еще слегка удивился. Но все было так мирно и спокойно... Дверь дома была полуоткрыта, из радиоприемника доносилась красивая музыка ... Музыку эту я запомнил на всю жизнь, до сих пор, как услышу где... Бетховен. "К Элизе". Знаешь?...

ЛЕНА. Ты вошел, а он лежал мертвый, да?

АНДРЕЙ. Да. Как потом выяснилось, он умер поздно вечером, накануне, поэтому и свет горел. Сутки пролежал мертвый.

ЛЕНА (вся замирает). На этой тахте?

АНДРЕЙ. Нет, он лежал на полу, у порога. Вот здесь. Наверное, ему стало плохо и он хотел дойти до соседей. Телефона тогда здесь не было.

ЛЕНА (встает). Ладно, мне страшно, переменим пластинку. (Начинает собираться домой.) Во! Вспомнила! (Достает из сумочки паспорт в красивом кожаном переплете.) Я себе фамилию поменяла! (Бросает паспорт Андрею.) Познакомься!

АНДРЕЙ (изумленно). Ты что - замуж вышла?!?

ЛЕНА (хохочет). Совсем обалдел! Разве нельзя просто поменять, за деньги, если прежняя тебе не нравится?

АНДРЕЙ (читает в паспорте). Елена Скрябина... (После выразительной паузы.) Ну ты даешь! Ты что, родня композитору Скрябину?

ЛЕНА. Нет, но, как ни странно, это мамина фамилия, чудо какая красивая, правда? А у меня была эта гнусная - Харченко, тем более обидно, что это фамилия не моего отца, а отчима. А ты что, испугался, что - замуж?

АНДРЕЙ. Ну как-то неприятно было бы.

ЛЕНА. А почему тогда ты не делаешь мне предложения?

АНДРЕЙ (простодушно). Да я бы с удовольствием, да ты не пойдешь!

ЛЕНА (заинтересованно). Почему это я не пойду?

АНДРЕЙ. Во-первых, ты любишь деньги, а я на "нового русского" не тяну, во-вторых, я не свободен, у меня на руках больная мать, в-третьих... (Нехотя.) Я староват для тебя.

ЛЕНА (великодушно). Третье для меня не существует. Наоборот... Ты для меня таинственен и неисчерпаем... в отличие от этих молодых жеребцов, которые насмотрелись порнухи и думают, что все знают... Да! Да! Да! (Обнимает и целует Андрея.) Вот был бы ты хотя бы побогаче, порнуху бы эту продавал, как люди... Но ты принципиальный...

АНДРЕЙ. Или хотя бы моя мама умерла, да? (Смеется.) Потому что уж не такой я и бедный, моя квартира и эта дача стоят сейчас большие деньги. И с фирмой своей я тоже раскручусь, вот подожди... Принципиальность моя довольно корыстна - я хочу иметь право быть счастливым, а быть счастливым за счет чужих слабостей... Или своей ловкости, что сумел урвать свой кусок пирога - я не верю в это счастье...

ЛЕНА (уязвленно). Ты на что намекаешь?

АНДРЕЙ. Все это лопнет, вот увидишь...

ЛЕНА (она уже "завелась"). ...Что мой отчим урвал свой "кусок пирога"? Нечестно? За счет народа?.. А то, что весь наш род, за все эти годы после революции, день и ночь вкалывая, ничего не накопил - это нормально? (Кричит.) Да! - моим сейчас повезло, но это только восстановление справедливости - за моих дедов и прадедов, которых только раскулачивали, уничтожали в Гулагах, да обесценивали их сбережения! Малая за них плата! Это тебя с детства возили на уроки танцев в собственном лимузине, а я до пятнадцати лет жила в коммуналке, и если бы мама не повстречалась с моим отчимом...

АНДРЕЙ (обнимает ее). Ну, Лен... Не горячись! У нас-то с тобой все есть... Вот те, другие... кто кормит нас, одевает, они - нищие! (Гладит ее по голове.) Это же ненормально!

ЛЕНА (горячо). Сами виноваты!... Вот у меня соседи, инженеры, получают гроши. Работы мало, на 2-3 часа, а сидят там целый день, валяют дурака от безделья! Вместо того, чтобы бежать к своим заброшенным детям и старикам!.. И так полстраны! Что мешает потребовать всем хотя бы уважения к своему времени, раз денег нет. Время - тоже деньги!

АНДРЕЙ. Просто у них нет такого вождя и оратора, как ты... Все под знамена Елены Скрябиной! (Вспомнив что-то.) Слушай, а почему ты не взяла фамилию своего родного отца? Кстати, какая у него фамилия?

ЛЕНА (все еще дуясь). Не скажу!

АНДРЕЙ. Почему?

ЛЕНА. Потому что!

АНДРЕЙ. Ну что ты, как ребенок? Я серьезно!

ЛЕНА. Отстань!

АНДРЕЙ (уже волнуясь). Не отстану!

ЛЕНА. Зачем тебе?

АНДРЕЙ. Какая у него фамилия?

ЛЕНА (взрываясь). Ты что пытаешь, как в гестапо!

АНДРЕЙ. Да слухи ходят, что у моего отца есть какой-то внебрачный ребенок. Вдруг ты мне сестрица? Ко всем грехам еще и это, очень хочется!

ЛЕНА. Сериалов насмотрелся? Успокойся - ничего общего...

АНДРЕЙ (перебивает ее). Но Горшенков-то я по матери! Она после развода мне ее поменяла. А в школе я был Строганов. (Бросает на нее вопросительный взгляд.)

ЛЕНА (мстительно). Вот остался бы Строгановым, точно бы за тебя замуж вышла! В Дворянское собрание бы записалась... "Графиня Строганова!" Мне идет?

АНДРЕЙ (уже занятый своими мыслями). Идет... "Все под знамена графини Строгановой"!..

КВАРТИРА АНДРЕЯ. ВЕЧЕР.

Он открывает дверь квартиры, не раздеваясь, подходит к комнате матери и заглядывает в нее. Выражение обеспокоенности и вины на его лице меняется на глупую и счастливую улыбку.

Комната сияет чистотой и свежестью. Мать, энергичная и подтянутая, дочищает суконкой какую-то бронзовую статуэтку, а Валерия, одетая в спортивный костюм, вставляет в сервант блещущие чистотой стекла: последние штрихи генеральной уборки.

АНДРЕЙ (радостно). Привет! Вот это сюрприз! (Раздевается.)

ВАЛЕРИЯ. Привет.

АНДРЕЙ (матери). Я же тебе звонил, ты ничего не сказала!

ВАЛЕРИЯ (поспешно вставляет). Я сама пришла!.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (сыну, с веселым вызовом). А зачем говорить? Это мои дела. Ты же не докладываешь о своих. Где вот ты болтался целый день? (Подмигивает Валерии.)

АНДРЕЙ (несколько замявшись). Ну ладно... Жду приказаний! Готов служить вам, как верный раб.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (по-детски капризно). Мы умираем с голоду! Приготовь поесть. Чего-нибудь вкусненького. И выпить!

АНДРЕЙ. Вот алкашки - выпить им!(Проходит на кухню.) Ладно, гулять, так гулять!

УЛИЦЫ МОСКВЫ. ВЕЧЕР.

"Москвич" едет сначала по широкому, торжественному проспекту, потом выезжает на кольцевую автостраду...

ГОЛОС АНДРЕЯ. Мы уже давно встречаемся, а я совсем ничего про вас не знаю.

ГОЛОС ВАЛЕРИИ. А потому что нечего знать... Жалкая убогая жизнь, которую скрашивает только сын. Конечно, и работу свою я люблю, но я ведь не хотела быть педагогом. Я хотела быть танцовщицей...

ГОЛОС АНДРЕЯ. А почему не стали?

ГОЛОС ВАЛЕРИИ. Не потому, что была бездарна... Наоборот, у меня было много приглашений и очень завлекательных перспектив. Но судьба - не быть...

Машина подъезжает к дому Валерии, останавливается у ее подъезда.

САЛОН "МОСКВИЧА".(Продолжение сцены.)

ВАЛЕРИЯ (продолжает). Помните сказку Андерсена "Русалочка"? Я всегда плакала, когда читала эту сказку. Я точно чувствовала, что она обо мне. Помните, там Русалочка отдала свой талант, у нее был ангельский голос, за право любить. И тогда ее превратили в девушку. Из ее рыбьего хвоста сделали ей ножки, но ими было так больно ходить, что ей казалось, что она ходит по лезвиям ножей. И это тоже была плата за любовь. Но она не жалела. Так же случилось и у меня. Я хорошо помню тот момент, когда тоже в ы б р а л а. Когда сознательно поменяла свой талант танцовщицы на любовь. Я так полюбила одного человека, что сказала: "Господи, возьми у меня все, только дай мне его любовь"...

АНДРЕЙ. И Бог выполнил вашу просьбу?

ВАЛЕРИЯ. Какое-то время мы были очень счастливы. Очень. Просто всё забыли, кроме своей любви. Наверное, это чистый эгоизм, да? Но он мне говорил, что я его возвращаю к жизни, хотя продолжал жить в своей семье. А меня только навещал. Мама, конечно, была в ужасе от этой связи. Только теперь я понимаю, что она была права. Потом родился наш сын. Потом он бросил меня. (С горькой усмешкой.) Видимо, когда он окончательно вернулся к жизни, он решил окончательно вернуться и к своей жене и к своему ребенку... (Преодолев горечь.) Это, в общем-то, правильно... (Смотрит в сторону окон своей квартиры.) Ой, Саша опять не спит, ждет. Мне пора!

АНДРЕЙ (ревниво). Ну, что, он был единственным... светом в окошке всю вашу жизнь? Никогда не поверю!

ВАЛЕРИЯ (насмешливо). А вы думаете, что все женщины - "дамы с камелиями"?... Конечно, он не был единственным, и замуж предлагали, но все это было уже не то...

АНДРЕЙ. Мне почему-то кажется, что и вы были в его жизни чем-то особенным...

ВАЛЕРИЯ. Может быть. Я даже не сразу поняла, что он меня бросил. Он сказал, что мы временно не можем встречаться - надо уладить дела в семье. Звонить я ему, естественно, не могла, я ему писала, на Главпочтамт до востребования: покупала гладкие конверты для писем и сама расписывала их бабочками и цветами. (Вздыхает.) У нас было все очень романтично. Он, например, называл меня "моя маленькая балерина", тогда вышла пластинка Вертинского... (Опять вздыхает.) Короче, на письма он почему-то не отвечал, но присылал деньги на сына, потом все реже и меньше... И все сошло на "нуль". Удивительно банальная и пошлая история!

АНДРЕЙ. Тоскливая! Не думайте о нем, думайте о нас.

ВАЛЕРИЯ (грустно смеется. После паузы). Как старшая, я предлагаю нам перейти на "ты". Сколько можно этого официоза?

АНДРЕЙ. Ну конечно! Я тоже хотел... Но с шампанским и брудершафтом .(Он огорчен.) Блин, не успел! (Она смеется.) Значит, по рукам - на "ты"? (Берет ее руку и крепко сжимает ее в знак скрепления договора. Видит на ее лице какую-то напряженность. Не отпуская руки). Что-то не так?

ВАЛЕРИЯ. Ты мне все время кого-то напоминаешь... Может, какого артиста или героя... (Не очень уверенно.) Вот! Ты похож на Алешу Карамазова, помнишь его? Тоже никого не осуждаешь, всех по-своему любишь и живешь в смирении...

АНДРЕЙ. Если бы! Я это в себе называю другими словами: конформизм и малодушие. (Она удивленно смотрит на него.) Правда, я не рисуюсь. Я точно знаю, что мне иногда надо взбунтоваться, проявить силу, настоять на своем. Увы, я не твой Алеша Карамазов, я просто бесхарактерный тип! Угодливость - моя основная черта.

ВАЛЕРИЯ (улыбаясь). В любом случае - ты мне родной человек.

АНДРЕЙ. Наконец-то дошло! Я ведь сразу предложил - будем братом и сестрой.

ВАЛЕРИЯ. Ты сейчас это говоришь почему-то без особого энтузиазма!

АНДРЕЙ (с юмором). Видишь ли, мне брат и сестра кажутся сейчас слишком дальними родственниками... (Они начинают безудержно хохотать.) Аппетит приходит во время еды!

ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

За окнами снег. Андрей и Валерия танцуют... Он все теснее прижимает ее к себе...

Наконец она слабеет, обвивает руками его шею, а голову кладет ему на плечо, и так они продолжают танцевать долго-долго...

ВОЗВРАЩЕНИЕ К НАСТОЯЩЕМУ ВРЕМЕНИ. КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Андрей, свежий и побритый, выходит из ванной, и, уже готовый по первому зову Валерии ехать на встречу с ней, снова набирает ее телефон.

Оттуда опять доносятся короткие гудки.

Внезапно почувствовав себя очень уставшим, он ложится на диван.

И тут же раздается телефонный звонок.

АНДРЕЙ (быстрым движением поднимает трубку, взволнованно). Алло!

ГОЛОС ЛЕНЫ (игриво). Привет! Не узнаешь?

АНДРЕЙ (пытаясь скрыть разочарование). А, Лена! Привет!

ГОЛОС ЛЕНЫ. Что-то мало в твоем голосе радости, ты не один?

АНДРЕЙ. Устал, я только что прилетел.

ГОЛОС ЛЕНЫ. Я знаю. Москва слухами полнится.

АНДРЕЙ. Я очень рад слышать твой голосок. Как поживаешь?

ГОЛОС ЛЕНЫ. Как и вся страна: без взлетов, но с падениями. Лучше скажи, как ты, как мама, какие у тебя планы?...

АНДРЕЙ. Мама вообще-то лучше. Ее и здесь так же лечили, но здесь она ленилась, а там не разленишься - слишком дорого. Встретила старых знакомых, друзей молодости, тусовались... На радостях стала даже немного ходить, вернее, ковылять - с палочкой в саду... Но и дури набралась, научилась курить, представляешь? На старости лет!

ГОЛОС ЛЕНЫ (завистливо). Значит там хорошо?

АНДРЕЙ. Спокойно, чистенько... Не, я понял, что там я жить не смог бы.

ГОЛОС ЛЕНЫ (оживленно). Да брось! А женщины? Женщины, наверное, там потрясающие, небось, нашел себе какую-нибудь...

АНДРЕЙ (дразнит Лену). Об этом история умалчивает.

ГОЛОС ЛЕНЫ. Парижанку, да? Обожаю парижанок! Это мой идеал женщины!

АНДРЕЙ (насмешливо). А разве не православная монахиня? Помню, ты как-то говорила про блаженную Ксению...

ГОЛОС ЛЕНЫ. У меня два идеала. Один на молодость, другой на старость.

АНДРЕЙ. А слабо: кондиционер и шампунь - в одном флаконе? Вот моя Полетт - это самое и есть: православная француженка. Она скоро приедет, я вас познакомлю. Повозишь ее по монастырям? А то мне некогда будет...

ГОЛОС ЛЕНЫ (озадаченный). Ну да, ты же опять с мамой будешь... Повожу, ладно...

АНДРЕЙ. Ну, а как ты?..

ГОЛОС ЛЕНЫ (вновь оживляясь). А я тоже только недавно вернулась со Святой Земли. Толя Евсеев собрал самолет старушек из своего прихода - на свои деньги, представляешь, и отправил туда. Я их сопровождала...

АНДРЕЙ (не без ехидства). Ты-то поехала за свой счет?

ГОЛОС ЛЕНЫ В честь чего это? Мне Толя хорошо заплатил - я же работала! (Смеется.) Воспитательницей у этих старушек! Они ведь на старости лет становятся похожими на маленьких глупых девочек, за которыми глаз да глаз нужен...

Лена, как видно, начинает долгий рассказ, и Андрей с трубкой в руке, но не раздеваясь, укладывается на диван, поудобнее поправляет под головой подушку и прикрывает глаза в сладкой дреме...

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ: АКТОВЫЙ ЗАЛ ДОМА КУЛЬТУРЫ.

Под музыку Даргомыжского из оперы "Русалка" на ярко освещенной сцене ученицы Валерии в светящихся, ослепительных, из разноцветного газа, длинных разлетающихся одеяниях, босоногие и длинноногие, изображают танец русалочек.

Зал полон родителей и друзей, они созерцают представление с гордостью и восторгом. В проходе у штатива с видеокамерой стоят Андрей и Саша. Андрей обучает Сашу азам операторского мастерства. Им помогает Олег, он следит за освещением.

За ними из-за кулис наблюдает счастливая Валерия. На какое-то время она встречается глазами с Андреем, он ей приветливо машет рукой... Она в ответ тоже поднимает руку...

УЛИЦА ОКОЛО ДОМА КУЛЬТУРЫ. ДЕНЬ. ВЕСНА В РАЗГАРЕ.

Андрей и Саша укладывают в багажник съемочную аппаратуру. Валерия стоит рядом.

ВАЛЕРИЯ (осторожно гладит рукой - как живое существо - молодую листву куста цветущей дикой сирени). Как я люблю эти зеленые "клейкие листочки"! И каждый раз встречаю их как последний раз. (Подумав, тихо и удивленно.) Но когда-то ведь это будет - в последний раз...

АНДРЕЙ. У меня предложение... (Валерии.) Только без паники!... Переселяйтесь ко мне на дачу. Прямо сейчас!

ВАЛЕРИЯ (изумленно). Да ты что! Это невозможно... Нет-нет... Да и в честь чего?

АНДРЕЙ (перебивает). Я просил - без паники! (Обоим.) Слушайте мою предвыборную программу. Начинается дачный сезон. А моя дача пустует. Мама не может там жить, это далеко от моей работы и ее врачей. Сейчас мы едем к вам, берем все необходимое - и я вас туда отвожу. В доме должен кто-то жить, иначе он приходит в запустение.

ВАЛЕРИЯ (растерянно). Но ты ведь можешь ее сдавать за хорошие деньги!

АНДРЕЙ (усаживая ее в машину). Из двух сладких вещей: деньги или свобода, я предпочитаю второе. (Поворачивается к Саше.) И народ меня понимает. Да, Алекс?

САША. Все логично, Андрон. (Поднимает руку). Я - за!

ДАЧА АНДРЕЯ. СВЕТЛЫЙ ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ.

Валерия и Саша накрывают на стол в изрядно запущенном саду.

Андрей вдали не без удовольствия возится с клумбой.

САША (глядя в его сторону). А твой Андрон, кажется, прирожденный земледелец! Хороший знак!

ВАЛЕРИЯ. В каком смысле?

САША. Надежный мужик. Если он попросит твоей руки, ты уж его не обижай.

ВАЛЕРИЯ (смеется). Да не попросит! Сейчас не просят.

САША. Сейчас просто протягивают свою... руку помощи, да?

ВАЛЕРИЯ. Это, может, важнее.

Потом все трое, веселые, сидят за столом и ужинают, оживленно переговариваясь. Солирует Саша.

САША. Когда дети всех наших "новых русских" окажутся сплошь наркоманами, вот тогда их родители и поймут, куда надо вкладывать денежки. В культуру прежде всего. Чтобы сформировать правильное нравственное пространство...

АНДРЕЙ. Это что такое?

САША. Ну, чтоб верх и низ был, право, лево - мы же в невесомости болтаемся. А надо приземлиться - на Святой Руси, так? В конечном итоге я вообще хочу набрать свою команду и создать что-то вроде Царскосельского лицея... Чтобы воспитание личности было целостным. Понимаете, целостное воспитание дает стереоэффект: и религия, и психология, и медицина, и история, и социология... Человеку нужна единая, непротиворечивая, объемная картина мира. Например, у тебя болит желудок, медицинский термин - "гастрит", а с точки зрения религии это результат страсти чревоугодия, то есть греха обжорства...

ВАЛЕРИЯ (шутливо). Господи, у меня даже кусок в горле застрял!

АНДРЕЙ (смеется). Редкий молодой человек. Вот кто похож на Алешу Карамазова! (Валерии.) Сейчас таких днем с огнем не сыщешь, откуда он такой?

ВАЛЕРИЯ. Да у него все друзья такие.

САША (Андрею). Откуда? От мамочки родной! Сколько помню себя, она смотрит по телевизору новости, потом плачет и говорит мне: "Ты должен спасти Россию. На тебя вся надежда. На тебя и твоих друзей!"

АНДРЕЙ (изумленно, Валерии). Правда?

ВАЛЕРИЯ. Правда. А если не они, то кто? Не мы же с тобой! Наше поколение или обессилело, или пошло по другому пути.

АНДРЕЙ ( Саше). Да, тебе, Алекс, повезло! А мне моя мама другое внушала.

ВАЛЕРИЯ. Что?

АНДРЕЙ. Помню, мы тогда эту розовую спальню покупали, и она меня затащила в мебельный, а там лабиринт комнат, заставленных дорогими гарнитурами. И она меня подводит к одному и говорит: "Хочешь, чтобы ты спал на такой постели, сидел в таком кресле, ел с такого стола - так вот поставь себе эту цель и только к ней иди. Но главное: поставь себе эту цель - остальное приложится."

Теперь приходит черед переглянуться матери и сыну.

ВАЛЕРИЯ (задумчиво). Никогда бы не поверила, что твоя мама может такое сказать.

АНДРЕЙ. У них в роду все такие, поэтому и с отцом они жили плохо, поэтому ее родственники и эмигрировали.

ВАЛЕРИЯ (грустно). Не видела у нас ни одной семьи, полноценной и счастливой...

САША (живо). Все потому, что "порвалась связь времен", убита "мысль семейная", а гибель общества начинается с гибели семейной идеи... А у нас ведь есть теперь... (Он дотягивается до сумки и извлекает из нее книгу.) России сам Бог послал!... (Открывает книгу и показывает известную фотографию семьи Николая Второго.) Видите, семь человек. Сакральное число. Семь-Я - это же неслучайно! Ни у одного народа нет такого образа семейной святости. Нам - специально!.. (Листает книгу.) И знаете, когда у них было самое счастливое время? Когда они жили под арестом все вместе и не расставались. Именно потому, что не расставались - ни на минуту!

...Валерия сидит на качелях, их раскачивает Андрей.

ВАЛЕРИЯ. Потише!(После паузы, когда качели почти останавливаются.) Такое ощущение сейчас у меня, как будто такое уже было со мной.

АНДРЕЙ. Это бывает... это какие-то сбои психики. Весьма распространенные.

ВАЛЕРИЯ. Нет, я вспомнила! Он меня вот так же раскачивал на качелях. Он несколько раз привозил меня на свою дачу. (Смотрит на дом перед качелями.) Только домик у него был скромненький такой, старенький, и сад не такой роскошный.

АНДРЕЙ (с гордостью). Между прочим, этот дом - мое творение. Правда, правда. Начали мы его перестраивать с отцом, но после его смерти я на него еще девять лет угрохал. Мы с Олегом хорошо раскрутились поначалу, деньги девать было некуда. Я сам этот дом придумал, распланировал, нарисовал... (С довольным видом смотрит на дом.)

ВАЛЕРИЯ. Мы с Сашей будем здесь, как в раю. Мы так тебе благодарны. Тем более, что три последних года, как проклятые, все лето проводили в городе, в жаре, в духоте.

АНДРЕЙ. А что глаза у тебя такие печальные?

ВАЛЕРИЯ (удивленно). Да? Печальные? Не знаю! (Подумав.) Наоборот, мне кажется, я сейчас живу только радостями... духовными... любимая работа, сын... вот ты...

АНДРЕЙ. Значит, я твоя "духовная" радость?

ВАЛЕРИЯ (грустно смеется). Да нет, ты просто: моя радость!

АНДРЕЙ (берет ее руки и нежно целует их). Долго не мог понять, что у тебя за руки. Какие-то необыкновенные! А теперь понял, это руки танцовщицы. (Сжимает ей ладони.)

ВАЛЕРИЯ. Тебе надо ехать. Твоя мама долго одна...

АНДРЕЙ. Сейчас поеду. Иногда она у меня просто выпадает из памяти, может, от перенапряжения, потому что основное свое время я думаю о ней.

ВАЛЕРИЯ. А что у вас с Парижем? (Андрей безнадежно машет рукой.). Тогда перевози ее пока сюда. (Вдохновенно.) Ей со мной будет очень хорошо! И главное - свежий воздух. И тебе будет спокойно. А?

АНДРЕЙ. Подожди... Это надо обмозговать... (Продолжает целовать ее руки.)

ТИРАЖНАЯ АНДРЕЯ. ДЕНЬ.

Теперь музыка Даргомыжского из "Русалки" звучит с экрана монитора. Идет перезапись снятого материала на кассеты. Андрей и Олег стоят перед видеомагнитофоном, одинаково засунув руки в карманы, с одинаково глубокомысленным видом.

ОЛЕГ. Почти профи!

АНДРЕЙ (добродушно). Ты же в балете - как свинья в апельсинах.

ОЛЕГ. Неважно. Важно, что это открытие наших коммерческих горизонтов! Кстати, а как у тебя с этой Валерией? Согласилась она быть сиделкой у твоей мамы?

АНДРЕЙ (меняя выражение лица с озабоченного на блаженное). Да я передумал! Я решил ей сделать предложение. Пусть будет моей женой - и конец всем проблемам.

ОЛЕГ (потрясен). А Лена? Ты же хотел на ней жениться?

АНДРЕЙ. Да она не захотела. И с ней уже всё было - впереди никаких перспектив. А с Валерией у нас, как в старинных романах: от одного ее взгляда у меня голова кружится. И с мамой они подружились. Скину я их всех на дачу и займусь поисками денег, будем перестраивать нашу тиражку в студию. Все, решено!

ОЛЕГ. А Валерия знает, что ты хочешь на ней жениться?

АНДРЕЙ. Нет еще.

ОЛЕГ. А мать?

АНДРЕЙ (вдруг заволновавшись). Ну какие проблемы? Мы все любим друг друга - и должны объединяться. По крайней мере, освободимся от этого постылого одиночества и страха. (Видит ироничное лицо друга.) Да я сейчас позвоню Валерии и скажу... А вечером с мамой переговорю. (Подходит к телефону.)

ДАЧА АНДРЕЯ. ДЕНЬ.

Валерия тихонько раскачивается на качелях. У нее задумчивый вид. Вдруг она останавливается и обхватывает рукой ствол дерева, к которому прикреплены качели. Рассматривает его, гладит рукой...

Потом встает и идет по саду, оглядывая деревья, точно старается что-то вспомнить.

Тишина... Лишь с порывами легкого ветра доносится, подобно шуму прибоя, дружный шелест листьев. От солнца блестящие или прозрачно-зеленые, они без устали трепещут на ветках. Равнодушные к земному, тянущиеся к свету, знающие все тайны, они о них молчат.

Валерия слышит далекий телефонный звонок. Замирает: и правда! - и бежит в дом.

ГОСТИНАЯ НА ДАЧЕ.

Валерия подбегает к тахте и, плюхнувшись на нее, поднимает трубку телефона.

ГОЛОС АНДРЕЯ. Алло. Валерия?! Добрый день! Как вы там?

ВАЛЕРИЯ (в трубку). Привет! Ну ты решил, как с мамой? Привезешь ее сюда?

ГОЛОС АНДРЕЯ. Пока я решил не с мамой, а с тобой. У меня интересное предложение. Только ты там не падай...

ВАЛЕРИЯ (весело). Да я валяюсь на тахте. Говори!

ГОЛОС АНДРЕЯ. Ты согласна быть моей женой?

ВАЛЕРИЯ (после паузы). Вечно ты скажешь что-нибудь такое... В шок приводишь...

ГОЛОС АНДРЕЯ. Я же предупредил.

ВАЛЕРИЯ (после паузы, неуверенно). В принципе, согласна.

ГОЛОС АНДРЕЯ (радостно кричит). Правда, согласна?!?

ТИРАЖНАЯ.(Продолжение сцены.)

АНДРЕЙ (бросает трубку и победоносно вскидывает руки.) Йес! Йес!

ОЛЕГ (вместе с ним). Йес! Йес!

И оба, довольные, смеются.

ДАЧА АНДРЕЯ. САД. ДЕНЬ.

Звучит музыка из магнитофона. Классика. Валерия, босая, танцует в саду. Импровизация. Движения у нее такие легкие, что опять возникает чувство, что земное притяжение не имеет над ней полной власти...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. КОМНАТА МАТЕРИ. ВЕЧЕР.

Крупным планом - потрясенное лицо Андрея, побледневшее, искаженное горестной гримасой. Доносится срывающийся на крик голос его матери.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Ты хочешь моей смерти? Хочешь, чтобы мои последние дни превратились в сплошную пытку? Найти и подобрать этот мусор! Вместо молодой цветущей женщины! Да еще с ребенком, который годится тебе в братья, что ты с ним будешь делать?! А я? В моем состоянии - когда в доме чужой мужчина?! Он ведь уже мужик! Посторонний... Ты хочешь меня убить?

АНДРЕЙ (тихим бесцветным голосом). Он мальчик, светлый и тихий, как ангел, будет тебе еще помогать. А Валерия... Я был уверен, мама, что она тебе очень понравилась...

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Она годится мне в подружки, но не в дочери! Она старуха! Для тебя!.. Нашлась, Айседора Дункан!

АНДРЕЙ (пытаясь еще перевести все в шутку). Но ведь и я не Есенин. И шесть лет разницы - это не двадцать, как у Дункан и Есенина!

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Дождись, когда я умру, и делай, что хочешь. А я умру очень скоро, ты и сам видишь, что дни мои сочтены! (Замолкает обессиленная.)

АНДРЕЙ (уже почти по инерции). Она могла бы хорошо ухаживать за тобой, все лето на даче, на свежем воздухе...

ИННА ИЛЬИНИЧНА (вновь разъяряясь). Не надо мне никаких сиделок! Мне надо лечиться! Я жить хочу! Мне еще нет шестидесяти! Продавай свою тиражку, библиотеку! И мы немедленно едем к моим, в Париж, там меня вылечат! Моя сестра тебе же ясно написала: привози мать, у нас вылечат... Что ты медлишь? Чего ты ждешь? Моей смерти? Прыгаешь тут передо мной на задних лапках, имитируешь заботу и любовь, а на самом деле ждешь, когда я подохну?!? Но я еще хочу жить, понял? Я тоже хочу танцевать, как и ты! Слышишь?

АНДРЕЙ (тихо). Слышу.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ: КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Он спит на диване. В его руке телефонная трубка...

Он вдруг резко открывает глаза и оглядывается, не совсем понимая, где он. Видит в своей руке трубку, подносит к уху, из нее доносятся короткие гудки.

АНДРЕЙ (шепчет). Прости, Леночка! (Кладет трубку на место.)

Встает и некоторое время сидит, задумавшись. Потом смотрит на часы. Они показывают около часа ночи. Он переводит глаза на телефон, вдруг решается, поднимает трубку и быстро набирает номер Валерии. Но в трубке опять раздаются короткие гудки...

АНДРЕЙ (себе, тихо). Странно... Кто там болтает всю ночь? Алекс, что ли?

Андрей встает и, бесцельно слоняясь по квартире, заглядывает в комнату матери, потом открывает дверь "розовой спальни", входит в нее.

Комната совершенно пуста, только окна занавешены прежними шелковыми шторами, на одной стене висит прежний розовый ковер, а у другой - лежат на полу, на расстеленных газетах, покрытые простынями, пальто, шубы, одеяла и подушки.

ПРОШЛОЕ. КВАРТИРА АНДРЕЯ. ПРИХОЖАЯ. ДЕНЬ.

Он стоит у открытой двери спальни, мимо него, к выходу, грузчики выносят розовое трюмо, розовый шкаф, розовую огромную двуспальную кровать...

Из своей комнаты на эту душераздирающую картину смотрит Инна Ильинична. На ее лице выражение почти физической боли.

Вслед за последним грузчиком из квартиры выходит и Андрей...

КОМНАТА ИННЫ ИЛЬИНИЧНЫ.

За окном тревожно качается густая молодая зелень огромных тополей.

Инна Ильинична сидит в своем инвалидном кресле и, глядя в окно, что-то обдумывает. Наконец, берет телефонную трубку и набирает номер.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (в трубку.) Это Валерия? (Ласково.) Здравствуйте, милая. Чем занимаетесь? О! С клубникой столько мороки, выгоднее на рынке покупать, чем самой выращивать... Ну сажайте, если силы есть, но Андрей вам не сможет помочь, мы ведь уезжаем!... Далеко, в Париж. К сестре. Хочу подлечиться у них... Андрей поехал оформлять визы... У вас голос упал, вы не рады... за меня?... Что "только"? Валерия, не надо меня обманывать. Конечно, я в курсе всех дел моего сына, он мне первой обо всем докладывает. Мне неприятно это вам сообщать, но ваш брак не может состояться. Ради меня Андрей готов на все - даже на глупости. Просто он хотел в вашем лице иметь для меня хорошую сиделку, вы уж простите его. Конечно, я не могу допустить этого... Я сама пережила в жизни чудовищное унижение от мужчины и если бы подобное кто-то пережил от моего сына...

ДАЧА. ДЕНЬ.(Продолжение сцены.)

Валерия с грязными от земли руками, в одной руке - телефонная трубка, в другой - кустик рассады - стоит на террасе. У нее растерянное бледное лицо.

ГОЛОС ИННЫ ИЛЬИНИЧНЫ (из трубки). Только я очень вас прошу, вы ведь благородная женщина, не говорите ему о моем звонке. Сами понимаете, когда начинает работать этот бабий телеграф...

ВАЛЕРИЯ. Я ничего не скажу.

ГОЛОС ИННЫ ИЛЬИНИЧНЫ. Он, конечно, сейчас будет перед вами юлить, угодничать, ему очень трудно будет вам что-то внятно объяснить...

ВАЛЕРИЯ (решительно). Хорошо, я сама, первая, скажу ему, что подумала и отказываюсь от его предложения. В конце концов, я старше его, и я, кажется, очень больна...(Вытирает пот со лба.)

ГОЛОС ИННЫ ИЛЬИНИЧНЫ (уже веселый). Больна? Это вы м н е говорите - уже четвертый год прикованной к инвалидному креслу?... Жизнь вообще - такая тяжелая штука, милая, что никто еще ее не выдерживал - все умирали. Тем не менее, дай Бог вам здоровья!.. И прошу вас, откажите ему тактично, не ссылаясь на меня. Прощайте!

ВАЛЕРИЯ (тихо). Прощайте! (Кладет трубку.)

Выходит в сад и, присев, продолжает копаться в клубнике. Лицо ее почти равнодушно.

Так она медленно, в тишине, добирается на корточках до конца грядки.

Только нежно шумят листьями деревья, да стрекочут в траве кузнечики.

Валерия выпрямляется, несколько мгновений стоит неподвижно и вдруг, как подрезанный сноп, падает на землю...

ХОЛЛ ПОЛИКЛИНИКИ. ДЕНЬ.

Зоя стоит у окна, напротив дверей кабинета врача. За окном идет унылый серый дождь... Наконец, из кабинета врача выходит Валерия.

ВРАЧ (ей вдогонку). Да вы не волнуйтесь раньше времени! Может быть, это просто реакция на какой-нибудь стресс. Ведь мы живем в стране стрессов. Вам надо учиться быть легкомысленной!..

ВАЛЕРИЯ (горько улыбнувшись). Спасибо. До свидания! (Подходит к Зое.) Слышала, что сказал?! А сам, видишь, сколько направлений на анализы выписал. (Показывает ей веер бумажек.) Это же огромные деньги - я за год столько не зарабатываю. Вот и новый стресс... (Опускается на диван.)

ЗОЯ (озабоченно перебирая направления). Тебе что сказали? "Быть легкомысленной"! Вот и будь! А анализы я оплачу. Пойдем! (Поднимает подругу с дивана.)

ВАЛЕРИЯ. Как я с тобой расплачусь?

ЗОЯ.Да ладно тебе, забудь! Главное, не изливайся в благодарностях моему мужу. Он не знает, сколько я получаю. Как завещала мне мама: "Никогда не показывай своему мужу всю задницу, ему достаточно показать и кусочек"! (Валерия смеется сквозь слезы.) Тем более такому алкашу! Он все пропьет! Я лучше тебя на эти деньги буду лечить! (Находит мотивировку.) Ты же мое алиби! (Видит грустные глаза подруги.) Ты что, обиделась?

ВАЛЕРИЯ. Да что ты!

ЗОЯ. Не переживай, вылечим мы тебя, свадьбу сыграем! (Обнимает подругу.)

ВАЛЕРИЯ. Не будет никакой свадьбы! Его мать против.

ЗОЯ. Мать против! Ему что, 15 лет?

ВАЛЕРИЯ. Да и меня он в жены берет, чтобы я ухаживала за ней. Вместо сиделки.

ЗОЯ. Хмырь какой! (После паузы). Ну и фиг с ним, найдем кого получше!

ВАЛЕРИЯ. Не найдем. Я и в сиделки готова, лишь бы рядом с ним.

ЗОЯ. Ну, если такая любовь... (Тоном приказа.) Плюнь на мать и бери свое!

Валерия, широко раскрыв глаза, удивленно смотрит на подругу...

ТИРАЖНАЯ. ДЕНЬ.

Андрей заправляет кассеты в каждый магнитофон и включает их с одного пульта на "запись". На контрольном мониторе появляются начальные кадры "Судьбы человека"...

Андрей смотрит на часы. Идет к окну, выглядывает. Он явно волнуется.

Дверь монтажной за его спиной приоткрывается, и на пороге появляется Валерия.

Андрей поворачивается к ней и поспешно идет навстречу.

ВАЛЕРИЯ (стараясь быть безмятежной). Привет!

АНДРЕЙ. Привет! Быстро нашла? (Берет ее руки, целует.) Прости, что не смог заехать к тебе, закрутился. Надо поговорить - возникли проблемы. По телефону не хотел.

ВАЛЕРИЯ (стараясь на него не смотреть). Вот деньги вам с Олегом за кассеты. (Достает из сумочки конверт, кладет на стол.) Родители в восторге! (С преувеличенным любопытством оглядывается.) Как у тебя хорошо! Я очень рада, что побывала здесь.

АНДРЕЙ. Правда? А я даже зарядил видеокамеру, чтобы поснимать тебя.

Он подходит к видеокамере, стоящей на штативе и уже готовой к съемке.

ВАЛЕРИЯ (испуганно). А вот этого не надо!

АНДРЕЙ. Я очень прошу! (Устанавливает перед объективом кресло.) Все как-то глупо выходит. Взялся искать деньги, для очистки совести - вдруг объявилась соседка, пришла в восторг от нашей дурацкой розовой спальни... Со всех сторон посыпались деньги! И вот результат... (смотрит на Валерию/ мы с мамой едем в Париж, а брак наш откладывается. И что нам делать?

ВАЛЕРИЯ. Радоваться! Ты что, думаешь, я не буду рада, что мать твою вылечат?

АНДРЕЙ (подходит к ней и, словно пытаясь вернуть ее к реальности, берет ее за плечи.) Ты понимаешь, о чем я говорю?! Я уезжаю - и не знаю, на сколько. Может, на два месяца, а, может, на год.

ВАЛЕРИЯ (спокойно). А, может, на всю жизнь. (Спохватывается.) Шучу. (Садится в кресло перед ним.) Все прекрасно, ты что так волнуешься?... Увидишь Францию...

АНДРЕЙ (недоверчиво). Ты действительно не расстроилась? (С некоторой надеждой, словно проверяя сам себя.) А ну-ка, смотри в камеру... (Смотрит в окуляр, поправляет объектив.) Мне это почему-то не нравится.

ВАЛЕРИЯ. Мне тут посоветовали быть легкомысленной. (Принимает в кресле красивую позу.) Так и быть, дам вам прощальное интервью.< i>(Говорит очень быстро и возбужденно.) Всегда мечтала дать какое-нибудь интервью. В молодости, когда меня еще не покидала надежда стать знаменитой танцовщицей, я, прям, часами придумывала вопросы, которые бы мне задавали журналисты, и мои ответы на них.

АНДРЕЙ (снимает ее). Как вы полагаете, если бы вы стали танцовщицей, ваша жизнь была бы другой, более счастливой?

ВАЛЕРИЯ. Не знаю... (Вдруг с болью.) Но от этой жизни у меня такое ощущение, словно я хожу не по земле, а по острым лезвиям ножей...

АНДРЕЙ (подхватывает). Как у той русалочки, которой сделали ножки в обмен на ее талант, да? И причина, наверное, та же самая - любовь?

ВАЛЕРИЯ (поправляет с горечью). Неразделенная любовь! Э т о началось, когда я поняла, что он ушел. Сначала я не верила, сидела, как прикованная, у телефона и ждала звонка от него. Одно время раздавались какие-то звонки, очень странные, я поднимала трубку - а там кто-то молчит. Я кричу: "Алло, алло, вас не слышно, перезвоните!" - а там молчание. И так почти год, изредка, но почти год, а может, больше. Однажды я подумала, а вдруг это он? Хотя странно, зачем ему это? Решила, назову его по имени...

АНДРЕЙ (тихо). Но он больше не позвонил?

ВАЛЕРИЯ. Почему "он"? Может, это были случайные звонки... Но я вдруг поняла, что он никогда не вернется. Помню, я ревела каждый день, тяжело, навзрыд. Каждый Божий день... А когда вдруг почему-то не плакала, я внезапно просыпалась ночью - и захлебывалась от слез, точно они накопились за день и обязательно должны излиться. Так было очень долго, я даже сама удивлялась, но ничего не могла поделать, это не поддавалось моей воле. Но однажды мне приснился сон... на самом деле, это был не сон... ну, хочешь верь, хочешь не верь, я сама-то себе почти не верю, что так было... Но это было все-таки... Я уже хотела проснуться для своего очередного плача, открываю глаза, а рядом сидит ослепительная женщина, очень высокая, вся в золотом и голубом, и от нее свет идет. Она сидит и поет мне колыбельную, таким голосом... ангельским, неземным, - в полном смысле этого слова...< i>(Она замолкает.)

АНДРЕЙ (удивленный, стоит и смотрит на нее, камера, стоящая на штативе, продолжает снимать.) И чем же все это кончилось?

ВАЛЕРИЯ. Я с тех пор перестала плакать. Меня как заклинило. Плачу иногда, но бытово, по пустякам. А так, с рыданиями, когда вся душа выворачивается наизнанку - нет.

АНДРЕЙ. Так это хорошо?

ВАЛЕРИЯ. Наверное, хорошо. Мне кажется, это сама Пресвятая Богородица меня успокоила своей колыбельной. Иначе я бы не выжила, я бы умерла...

АНДРЕЙ (с болью). Валерия, какая же ты...

ВАЛЕРИЯ (жестко). Обыкновенная! Я, может, даже плохая. Не хватает меня на высокие чувства, бескорыстные. (Все более и более агрессивно, точно сама себя раскручивает.) И если честно, мужчин я не люблю! Отец пил беспробудно и умер, как свинья, у пивного ларька, э т о т меня бросил с ребенком, и ты! Сделал свое дурацкое предложение, зная, что скоро уедешь надолго...

АНДРЕЙ (потрясенно). Да ничего я не знал' Вернее, знал, ровно столько, сколько и ты. Если б не твой советско-христианский энтузиазм!.. Я и не думал... Я хотел...

ВАЛЕРИЯ (наблюдает, как он, волнуясь, путается в словах.) Хотел... перехотел... не захотел... (Резко поднимается.) А я хочу тебе сказать, что я не хочу за тебя выходить замуж. Передумала. Ни за кого не хочу! (Подходит к двери.) Одной гораздо спокойнее. Уж прости! (Выходит и закрывает за собой дверь.)

"Папка! Папка!" беззвучно кричит мальчик на экране монитора, бросаясь к герою фильма, которого играет Бондарчук. Они держат друг друга в объятиях, и в тишине течет слеза по небритой щеке великого актера...

Андрей долго время сидит словно окаменевший.

Вдруг что-то щелкает в видаках, и автоматически перемотанные кассеты одновременно появляются в щелях. Странное ощущение - как батарея маленьких пушек - предлагает вам сдаться...

И СНОВА - НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Андрей переходит из розовой спальни в свою комнату. Подходит к стеллажу с кассетами, вытаскивает с полки одну из них. Вставляет в видеомагнитофон.

На экране появляется лицо Валерии.

ВАЛЕРИЯ (на экране). Так и быть, дам вам прощальное интервью...

Андрей нажимает на "паузу" и долго вглядывается в застывшее лицо Валерии...

Потом начинает быстро ходить по комнате...

И ОПЯТЬ - ПРОШЛОЕ. БЕЛОРУССКИЙ ВОКЗАЛ. ВЕЧЕР.

Перрон заполнен суетливой толпой. Провожают поезд "Москва-Париж".

У здания вокзала стоит Валерия в длинном плаще с капюшоном, она точно прячется от людей. Но взгляд ее, с тоской и состраданием, следит за Андреем.

Он стоит с Олегом у вагона, рядом мать в прогулочной инвалидной коляске. Вот Андрей наклоняется к матери, обнимает ее и поднимает на руки. Входит с ней в тамбур, вслед за ними Олег втаскивает коляску. Они исчезают в вагоне.

Через некоторое время Андрей вновь появляется в дверях вагона. Стоит, напряженно оглядывая вокзал.

Инна Ильинична уже сидит у окна вагона и наблюдает за суетой на платформе.

Валерия медленно выходит из своего укрытия - он видит ее и идет навстречу. Берет ее за руку и отводит в сторону, откуда их не может увидеть мать.

АНДРЕЙ. Спасибо, что пришла. Я не надеялся.

ВАЛЕРИЯ. Я же должна была передать тебе ключи от дачи. (Передает ему ключи.) Спасибо. Мы успели хорошо отдохнуть. Все там прибрали, закрыли, выключили...

АНДРЕЙ. Как? Вы съехали с дачи?

ВАЛЕРИЯ. Так Саша уже экзамены сдает, в МГУ.

АНДРЕЙ. Ну и что?! Лето-то длинное. (Отталкивает ключи.) И клубника... Ты же клубники там насадила!

ВАЛЕРИЯ. Птички поживятся.

АНДРЕЙ. Червяки, а не птички! Я-то утешал себя мыслью, что вы с Алексом целое лето на свежем воздухе... Варенья наделаете... Меня угостите...

Он так искренне расстроен, что на болезненно-равнодушном лице Валерии появляется ее привычная сочувственная улыбка.

ВАЛЕРИЯ. Ты очень добр, но я не могу. (Снова протягивает ему ключи)

АНДРЕЙ (задерживая ее руку с ключами). Валерия, я много думал эти дни - и чего-то не могу понять. Ты чего-то не договариваешь...

ВАЛЕРИЯ (отводя глаза в сторону). А может, это ты чего-то не договариваешь?

АНДРЕЙ (после паузы). Да, не договариваю... моя мама против нашего брака.

С удивлением видит, как выражение лица Валерии смягчается от его признания.

ВАЛЕРИЯ. Почему ты это сразу не сказал?

АНДРЕЙ. Мало ли ей что в голову взбредет. Я-то люблю тебя, и чем дальше... Если бы ты знала, как мне сейчас не хочется уезжать от тебя... Я постараюсь вернуться быстрее... Жди меня на даче. Не бросать же ее на произвол судьбы! (Забирает ключи из ее руки и опускает их в карман ее плаща.)

У Валерии по-прежнему безучастный вид. Невольно оглянувшись, не видит ли мать, он обнимает ее за плечи.

АНДРЕЙ. Ты мне не веришь? Что я люблю тебя?

ВАЛЕРИЯ (грустно). Верю. Но что твоя любовь может теперь сделать? (Высвобождается из его рук.) Не надо. Ты ведь боишься, все время оглядываешься на вагон, где твоя мама.

АНДРЕЙ (после паузы, с отчаянием). Да, оглядываюсь! Прости! Я всю жизнь на нее оглядываюсь. Я сам не понимаю, почему я у нее в плену... Она... жестоковыйная, знаешь, такое старое русское слово? Шею не повернет в сторону другого человека, страдающего. Не могу простить ей отца. Он умирал в одиночестве, а она меня к нему не пускала, только с проклятиями... Я тайно старался, скрывал от нее. А ведь она тогда была и молодая, и здоровая. Иногда думаешь, Бог прав, что наказывает. Наказал ее этой неподвижностью, закостенелостью, чтоб, может, научилась хоть немного шею поворачивать...

ВАЛЕРИЯ (мягко). Не надо так о больной... Все, может быть, к лучшему...

АНДРЕЙ. Да я умру там без тебя!.. (Гладит ее по щеке.) Моя... маленькая балерина...

ВАЛЕРИЯ (вздрагивает и отшатывается от него.) Я прошу, не надо!

АНДРЕЙ (после паузы). Слушай, у нас сразу с тобой все завертелось не как у людей, давай и продолжим в том же духе: давай, как в старые добрые времена дадим себе испытательный срок, давай посмотрим, в каком мы состоянии будем, когда встретимся снова? Я буду писать и звонить...

ВАЛЕРИЯ (испуганно). Ради Бога, прошу, не надо! Я не буду читать! И трубку брошу! Хватит с меня писем и звонков!

АНДРЕЙ (после паузы). Ну хорошо... Не буду! А за ключами от дачи разрешишь заехать? Когда приеду? (Валерия нехотя улыбается. Андрей веселеет.) Мы же с тобой брат и сестра!

ВАЛЕРИЯ. Беги, а то опоздаешь, и мама волнуется.

Андрей оглядывается на поезд - из вагонов вереницей уже выходят провожающие, в том числе и Олег. Он призывно машет Андрею рукой.

АНДРЕЙ (поворачиваясь к Валерии). Ну давай по-родственному!

Обнимает и покрывает быстрыми поцелуями ее лицо, голову, шею. Потом крепко прижимает к себе. С трудом отрывает, достает что-то из кармана, засовывает в руку Валерии и, не оглядываясь, бегом бежит к вагону.

Она стоит и смотрит, как тот час же дергается поезд, и вагон начинает медленно проезжать мимо нее.

Ее взгляд теперь полон надежды... Вдруг она вспоминает что-то, раскрывает руку, в ней лежат сложенные вдвое несколько стодолларовых купюр. Она делает движение броситься вслед поезду, но тут же замирает, видя, что поезд уже набрал ход...

КУПЕ ВАГОНА.

Инна Ильинична счастливыми глазами смотрит на пролетающий в окне вагона пейзаж.

Андрей сидит напротив нее, о чем-то напряженно и горестно размышляя.

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Неужели еще что-то изменится в моей жизни? В моей жизни, на которой я поставила крест? Господи милосердный! Помоги мне! Спаси меня! Дай мне здоровья! (Крестится. После паузы.) Нет, чтоб Он помог, надо быть с чистой душой. (Сыну.) Андрюша, хочу тебе покаяться, я звонила Валерии...

АНДРЕЙ (встрепенувшись). Звонила? Когда? Что ты ей сказала?

ИННА ИЛЬИНИЧНА. Все, что и тебе. Что я против вашего брака. Что ты это ради меня. Ты ведь действительно хотел найти мне сиделку...

АНДРЕЙ (с ужасом). Так и сказала? (Хватается за свое горло, словно задыхается.) "Хотел найти сиделку..."?!

ИННА ИЛЬИНИЧНА. А разве это не так? В общем, я по-прежнему категорически против вашего брака, но я хочу быть честной перед тобой. Я все сказала.

Андрей, потрясенный, выскакивает из купе.

ТАМБУР ПОЕЗДА.

Он стоит у двери тамбура и, задыхаясь, расстегивает ворот рубашки, потом трет рукой грудь. Совсем обессиленный, прижимается лбом и ладонями к стеклу вагонной двери...

АНДРЕЙ (проговаривает в отчаянии). Господи, что же это со мной? Хочу убить ее!.. (Опускает голову на прижатые к стеклу руки и застывает.) Или себя!

В равномерный стук колес вплетаются звуки далекой музыки...

ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

За окнами снег. Танцуют контрданс. Танцующие, сменяя друг друга группами, повторяют одни и те же движения. Среди них Валерия и Андрей. Мы видим Валерию глазами Андрея, ее все дальше и дальше от него уводит танец...

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. ДЕНЬ.

Валерия, морщась, принимает лекарства: из одной коробочки, потом из другой...третьей...

ПОДЪЕЗД ДОМА ВАЛЕРИИ.

Вверх по лестнице, перепрыгивая разом по пять ступеней, взлетает Саша. У него радостное, ликующее выражение лица. У дверей своей квартиры он останавливается и переводит дыхание.

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. КУХНЯ. КОМНАТА.

Приняв лекарства, Валерия прячет их в холодильник.

Раздается звонок в дверь. Она выбегает из кухни и торопливо открывает замок.

На пороге квартиры стоит Саша. На его лице - ни следа от прежнего возбуждения.

САША (с равнодушным видом). Ну, можешь поздравить меня. С этого дня я студент. Прошел в числе первой десятки.

Валерия с восторженным воплем обнимает сына. Тискает его в своих объятиях.

ВАЛЕРИЯ. Вот теперь я могу спокойно умереть! Любимой профессией ты обеспечен! Квартира у тебя хорошая...

САША (заглядывает на кухню - там празднично накрытый стол.) Подожди умирать, кто меня кормить-то будет? (Кладет в рот тарталетку.)

ВАЛЕРИЯ (радостно продолжая). Значит, завтра едем на дачу?

САША. Едем! Наберу с собой книг. Как хочется учиться, копаться в архивах, в библиотеках. Я, наверное, не дождусь 1 сентября!

ВАЛЕРИЯ (с любовью глядя на сына). И в кого ты у меня такой родился?

САША. Может, в моего отца?

ВАЛЕРИЯ. Что-то не помню за ним такого.

САША. А ты вообще-то его помнишь?

ВАЛЕРИЯ (удивленно). Наверное, встретила бы и не узнала! Он старый стал... Ему почти шестьдесят сейчас...(О чем-то задумывается.) А на счет смерти... Знаешь, это ведь самый ответственный момент в жизни человека, и если может быть страх перед смертью, то точно такой же, как у артиста перед первым выходом на сцену, или у хирурга перед новой операцией, или у летчика перед испытаниями... Мы должны быть готовы к смерти каждый день. (Берет сына за руку.) Я еще так рада, что расплатилась с долгами. Конечно, благодаря Андрею... Даже отложила на "черный день" (Шепотом.) Пойдем, покажу, куда.

САША (смеется). Ты что, и воров предусмотрела?

ВАЛЕРИЯ. Хватит ржать!

Они проходят в комнату, она останавливается перед стеллажами с книгами, достает с полки томик Пушкина и открывает его. Между страницами вложены деньги.

ВАЛЕРИЯ (радостно). Я еще на всякий случай разобрала все наши бумаги. Посмотри, какой альбом сделала. (Показывает альбом.) Здесь все наши родственники и знакомые, я все подписала, даже их адреса, чтоб ты знал.

САША (рассматривая альбом). Фундаментальный труд! Но, ма, я просто не знаю, как на все это реагировать... Если бы ты не стояла сейчас передо мной такая живая и веселая, я бы, наверное, от всего этого шизанулся. (У него явно огорченный вид.)

ВАЛЕРИЯ (испуганно). Вот больше всего, больше всего, я не хочу, чтобы ты из-за меня страдал... Если я вдруг умру, не страдай! Это мое главное завещание. Пойми, все к лучшему - значит так надо. Поверь в это... А то я буду за тебя терзаться там, на небесах...

САША. Сразу уж себя и на небеса определила, может, в ад попадешь - за свои грехи?

ВАЛЕРИЯ (смеется). И правда! Грехов у меня много... Значит, я еще долго буду жить, их все еще искупить нужно... Ладно, пойдем обедать... (Подходит к серванту, на ходу декламируя.) "Но не хочу, о други, умирать; я жить хочу, чтоб мыслить и страдать; и ведаю, мне будут наслажденья... (Достает бутылку коньяка и торжественно поднимает ее перед изумленными глазами сына.) ...меж горестей, забот и треволненья; порой опять гармонией упьюсь... (Танцующим шагом проплывает на кухню.) ...над вымыслом слезами обольюсь...) Заканчивает, повернувшись к сыну - с шутливым пафосом.) И может быть на мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной..."

САША. И что это ты в последнее время такая странная стала? (Открывает коньяк.)

ВАЛЕРИЯ (лукаво). Врач прописал мне быть легкомысленной.

САША. Ну да, врач... Это все не врач - это Андрон... (Наливает коньяк в фужеры.) Выпьем за нашего благодетеля!

ДОРОГА К ДАЧЕ АНДРЕЯ. АВГУСТ. УТРО.

Прогрохотала электричка.

Валерия с сыном, нагруженные сумками, весело болтая, идут по лесной тропинке. На их лицах играют пробивающиеся сквозь листву цветные пятна солнечного света, воздух полон нескончаемой детской беззаботностью и летних птичьих песен... Вот и дача...

Валерия уже привычным жестом открывает в калитке потаенную задвижку...

ДАЧА АНДРЕЯ. ДЕНЬ.

Валерия и Саша заканчивают свое обустройство на новом месте.

Валерия оглядывается вокруг, как бы прикидывая, в какой творческой лепте еще нуждается окружающая их на даче действительность.

ВАЛЕРИЯ (Саше.) Давай передвинем этот стол к окну. (Стучит по старенькому письменному столу, заваленному сухими травами и застрявшему в коридорчике между гостиной и спальней.) Я хочу, чтобы у тебя было удобное место для занятий.

САША. Ма, ты ведешь себя в чужом доме, как в своем собственном. По-моему, ты стала уж чересчур легкомысленной!

ВАЛЕРИЯ. Да ладно тебе! Зануда!(Убирает со стола травы.) Везем!

Саша подходит к столу и двигает его. Валерия помогает: при повороте в гостиную из наклонившегося стола выскальзывает нижний ящик, и следом за ним на пол выпадают коленкоровая тетрадь и несколько конвертов с письмами, видимо, спрятанных под ящиком на потайном дне стола. Валерия наклоняется и начинает собирать письма. Руки при этом у нее вдруг начинают сильно дрожать. Все конверты вручную разрисованы изящными натюрмортами и пейзажами с пестрыми бабочками.

ВАЛЕРИЯ (Саше, пересохшим голосом). Ставь стол к окну... И свободен! Можешь сходить на речку. (Уносит письма в спальню.)

ДАЧА АНДРЕЯ. СПАЛЬНЯ.(Продолжение сцены.)

Валерия, не веря своим глазам, перебирает конверты. Наконец, откладывает в сторону и берет в руки коленкоровую тетрадь. Медленно открывает. Начинает читать.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Никак не могу смириться с мыслью, что моя смерть неотвратима. Почему-то всегда казалось, что я-то буду жить вечно. И вот эта старуха с косой все ближе подходит ко мне, когтями впивается в грудь. А я все не могу в это поверить. Перечитал письма моей "маленькой балерины". Опять тоска и боль. Если бы я знал, что принесу ей такое страдание... Но выхода нет. Если я ей сообщу, в каком я положении - без денег, смертельно больной - я знаю, она бросится спасать меня, а у нее на руках сын, старая мать, и они тоже без денег. Не хватало им еще моего туберкулеза...

Валерия подходит к открытому окну, откладывает раскрытую тетрадь на подоконник, словно не в силах удержать ее в своих руках.

Напротив, среди зеленых деревьев неподвижно висят качели...

В саду тишина - только таинственный бесстрастный лепет листвы, колеблющейся от порывов легкого ветра, да отдаленный смех детей, купающихся на речке...

ГОЛОС МУЖЧИНЫ (продолжает). Но ужасно представить, как страдает она, считая, что ее предали и бросили... Пожалуй, пойду к соседям, позвоню ей, услышу ее взволнованный родной голос: "Алло, алло! Вас не слышно, перезвоните!" Нет, не пойду! Я как дурак буду молчать, а она... Лишь раздражаю ее этими анонимными звонками. Чего я хочу от нее? Вдруг она догадается - и назовет меня по имени?... Ну, и что дальше? Только боли больше и печали... Нет, все-таки пойду. Я уже в этом смысле как наркоман...

Текст обрывается.

Крупным планом дневник. Камера скользит по неровному, мужскому почерку... "Нет, все-таки пойду. Я уже в этом смысле как наркоман..." Это последние слова на странице. Ветер перелистывает тетрадь, дальше идут чистые белые листы...

КЛАДБИЩЕ. ОСЕННИЙ ДЕНЬ.

Тихо. Солнечно. "Прекрасная пора - очей очарованье"...

На гранитном памятнике портрет мужчины: худощавое лицо, насмешливый взгляд, ироничная улыбка - копия той фотографии, которая была у Инны Ильиничны. На табличке можно прочесть: "Строганов Александр Иванович. 1940-1984"

Валерия кладет к подножию памятника цветы, потом опускается на низенькую скамеечку и, съежившись в маленький скорбный комочек, долго сидит неподвижно...

Но вот достает из сумки разукрашенные ее рисунками конверты, строит из них маленькую пирамиду рядом с могилой и, чиркнув спичкой, поджигает их с двух сторон...

И смотрит, как они горят... Еле слышно доносится знакомая мелодия...

ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

За окнами снег. Черное стекло отражает, как танцующие в зале, сменяя друг друга группами, повторяют одни и те же движения. Теперь мы видим Андрея глазами Валерии, его все дальше и дальше уводит от нее танец...

И МЫ ВНОВЬ В НАСТОЯЩЕМ: КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Андрей вынимает кассету из магнитофона, ставит ее на полку. Раздается телефонный звонок. Он поспешно снимает трубку: "Алло?"

ГОЛОС ОЛЕГА. Это я, шеф. Сейчас Ленка звонила, сказала, что ты не спишь, но связь почему-то оборвалась. Я решил дозвониться.

АНДРЕЙ. Ну и полуночники вы, москвичи. Я от этого отвык. Ну, чего тебе?

ГОЛОС ОЛЕГА. Я просто вспомнил, что как-то, правда, давно, звонила Валерия...

АНДРЕЙ (он весь напрягся ). Звонила? Тебе? Зачем?

ГОЛОС ОЛЕГА. Она почему-то захотела узнать, где могила твоего отца. Я ей сказал.

АНДРЕЙ. Она еще и за чужой могилой взялась ухаживать! Не женщина, а армия спасения! Что-то не могу до нее дозвониться...

ГОЛОС ОЛЕГА. (удивленный). Она что, не знает о твоем приезде?

АНДРЕЙ (хмуро). Не знает. Мы с ней даже не переписывались. Она запретила. Но я приехал только ради нее. А так бы еще на полгода застрял там.

ГОЛОС ОЛЕГА. Уломал свою матушку - она уже не против Валерии?

АНДРЕЙ. Против. Но теперь это меня не остановит.

ГОЛОС ОЛЕГА. Значит, тайно от нее обвенчаетесь, да? Любишь всё по-старинному!

АНДРЕЙ (усмехнувшись). Если невеста меня еще не забыла... (Смотрит на часы.)

КВАРТИРА ВАЛЕРИИ. НОЧЬ.

В комнате, в полумраке, уютно расположившись на диване и в креслах, сидят парни и девушки, они негромко поют под аккомпанемент гитары. Среди них, недалеко от телефона, сидит Саша. Он повзрослел и похудел. Раздается телефонный звонок.

САША (поднимает трубку). Алло!

ГОЛОС АНДРЕЯ. Алекс?! Вы еще не спите?.. Не узнаешь? Андрон... Андрей Горшенков!

САША (после длинной паузы). Андрон?!. Вот не ожидал! Ты вернулся. Здорово! Еще бы день, и мы бы разминулись, я ведь завтра в Германию улетаю...

АНДРЕЙ. Тебя что там, провожают? Слышу пение под гитару. И надолго?

САША. По контракту - год. В гувернеры подался, к русским эмигрантам... Слушай, давай утром созвонимся и пересечемся. Мне надо передать тебе письмо от мамы.

АНДРЕЙ (недоумевая). Как? Ее нет дома? А где она?

САША (после паузы). Ты что - ничего не знаешь?.. Она умерла.

КОМНАТА АНДРЕЯ.(Продолжение сцены.)

АНДРЕЙ. ...Умерла? (Надтреснутым голосом.) Ты хочешь сказать, "умерла для меня"?

ГОЛОС САШИ (после паузы). Одиннацатого февраля умерла, этого года. От лимфо-лейкоза. Ты прости, Андрей, мне сейчас говорить неудобно, я тебе утром перезвоню.

АНДРЕЙ. Хорошо. (Кладет трубку.)

И вдруг явственно слышит мелодию Бетховена "К Элизе". Хотя ей неоткуда раздаваться. Он зажимает уши руками. Но мелодия продолжает звучать еще громче...

КЛАДБИЩЕ. ДЕНЬ.

Последние мгновения золотой осени. Тихо, солнечно, празднично.

Андрей и Саша кладут цветы на могилу Валерии, к гранитному валуну. На его отполированной черной блестящей поверхности под выгравированным крестом - портрет Валерии и табличка с ее фамилией, именем и датами ее короткой жизни.

АНДРЕЙ (после паузы). Красивый памятник. Оригинальный. Кто его сделал?

САША. Ее бывшие ученики. Они все сделали. И поминки, и вот эту ограду. По очереди и в больнице дежурили. Вообще, все произошло, как во сне. Мама очень веселая была в последнее время, ну не то чтобы "веселая", а какая-то просветленная... А однажды пришла с работы - и вдруг ей стало плохо. Оказалось, тромбоциты упали до нуля. В больнице за нее боролись, как могли - но ничего не вышло. А когда она умерла, я был рядом. Это было днем, без пятнадцати двенадцать. Она уже долгое время была без сознания. Потом вдруг повернула голову ко мне, дотронулась щекой до моей руки, как-то тяжело вздохнула и открыла глаза. Я обрадовался, говорю ей: "Мама, тебе лучше?" А у нее черты лица изменяются, знаешь, асимметрия стала исчезать, и выражение лица стало другим, каким-то строгим, отчужденным... Глаза открыты, а на меня не смотрят.

АНДРЕЙ (после паузы). Я еще не могу поверить... Как ты это все выдержал?

САША. Я говорю, все было как во сне... Да! (Лезет в карман куртки.) Возьми! Ключи от дачи и письмо. Мама просила тебе передать. А письмо она написала еще задолго до смерти. Я сразу тогда почувствовал, что прощальное. Но она мне всякой лапши на уши навешала, а сама втихарях со всеми прощалась. Не знаю, что там, сами разбирайтесь, меня это не касается!

АНДРЕЙ (принимая ключи и конверт, разрисованный цветами и бабочками.) Это она рисовала? (Саша кивает головой.) Она всем так?

САША. Всем, кого любила. Мне в лагерь такие посылала.

АНДРЕЙ. Я его потом прочитаю, дома. Можно? (Прячет письмо в карман.) Значит, ты уезжаешь, расскажи поподробнее, я не очень вчера понял...

Они медленно идут по дорожке, между двумя рядами памятников...

САША. Я не хотел никуда ехать и сейчас не хочу. (Вдруг жарко, но с тоской.) Понимаешь, Андрон, я учиться хочу, учиться и учиться, как завещал один из наших непутевых вождей. А мне не дают. Стипендия грошовая была, она полностью уходила на оплату квартиры. Я пытался подработать в "Макдональсе", там неплохо платили, но времени на библиотеки совсем не стало. Какой смысл учиться, если ты не учишься? (Андрей сокрушенно качает головой.) А тут у нас объявили конкурс на гувернера, я и попал в числе трех с курса. Мне завидуют - а у меня тоска. Но там можно денег много заработать и доучиваться уже спокойно.

АНДРЕЙ. А давай будешь моим стипендиатом? Здесь. Имею я право?...

САША. Да нет, спасибо. Поезд ушел. Я и квартиру сдал молодоженам, и академический взял... Ничего... Зато немецкий выучу. Главное, не застрять там.

АНДРЕЙ. "Поезд ушел..." (Смотрит вдаль глазами, полными печали.) Как тяжело! Господи, как тяжело... (Поворачивается к Саше.) А мама... Она знала, что умирает?

САША. Я часто задавал себе этот вопрос. Не знаю. Все видик в последнее время смотрела, один и тот же фильм, я его еле на Горбушке достал...

АНДРЕЙ ( уже предчувствуя ответ). Какой?

САША. Старый, французский. "Аталанта" называется, видел? Неплохой, в общем-то, а она все смотрела и плакала... Однажды она мне так серьезно сказала: "Знаешь, смерть - это самый ответственный момент в жизни человека, и если может быть страх перед смертью, то точно такой же, какой бывает у актера перед выходом на сцену..." Самое странное, что она последнее время была спокойной такой, умиротворенной, ну я тебе уже это говорил...

ДВОР У ДОМА ВАЛЕРИИ. ВЕЧЕР.

Во двор въезжает машина Андрея и останавливается у подъезда.

Из нее выходит Саша, вслед за ним Андрей.

АНДРЕЙ. Давай, я все-таки провожу тебя до аэропорта?

САША (категорично). Самолет в час ночи, не надо! Тем более, ребята провожают...

АНДРЕЙ (обнимает его). Я верю, все у тебя будет хорошо. Звони в любое время, и дня и ночи - если что. Понял?

САША. Понял. По большому счету, мне и звонить больше некому.

Они опять обнимаются. Саша первым освобождается от объятий и, опустив голову, в несколько прыжков одолевает лестницу и исчезает за большими дверями.

Андрей садится в машину, достает из кармана конверт, долго разглядывает бабочек на нем... Потом прячет конверт обратно в карман. Берется за руль и какое-то время страдальческим взглядом смотрит на дверь в подъезде, потом на место, сейчас пустое, рядом с собой... Вспоминает...

КАДР ИЗ ПРОШЛОГО: ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

За окнами снег. Они с Валерией танцуют... Долго-долго... Все теснее он прижимает ее к себе... И вот она, наконец, слабеет, обвивает руками его шею и голову кладет ему на плечо...

ТИРАЖНАЯ. ВЕЧЕР.

Олег и Андрей сидят за столом друг против друга в полном молчании. Перед ними на столе початая бутылка водки, два стакана, нарезанный хлеб и колбаса.

На экране монитора - старая комедия: нелепые движения, гримасы, гэки...

ОЛЕГ. Есть вещи, перед которыми чувствуешь свое полное бессилие.

АНДРЕЙ. Я боялся за мать, а о том, что с Валерией может что-то случиться - и не думал. Только всей душой рвался к ней. Мне казалось, что Бог дает мне шанс отвоевать у матери право быть взрослым - в 37 лет! - взять на себя ответственность за Валерию, ее жизнь. Летел сюда с чувством, что совершаю... как это она говорила? прорыв... нет, "творческий поворот судьбы"... (После паузы.) Только захочу сделать что-то настоящее... Теперь опять буду один с матерью, вечный мальчик-паж...

ОЛЕГ. Все случилось так, как должно было случиться. Это тайна, которую узнаешь... в минуту собственной смерти. Моя гипотеза.

АНДРЕЙ (тихо). Побыстрей бы... проверить... Ну ладно, ты что хотел рассказать мне о наших делах?.. Пора сворачивать лавочку?

ОЛЕГ (оживляясь). Наоборот, расширяться до уровня студии, чтобы делать свое тиражное видео: на злобу дня! Например, "Правда о рельсовой войне" или "Русский крест". Знаешь, что это такое "русский крест"? График смертности в стране ползет вверх, а график рождаемости - вниз, вот и получается при пересечении... (показывает руками) Андреевский стяг. Между прочим, в честь твоего апостола. Его на таком распяли, и нас тоже, выходит...

АНДРЕЙ. Да, вымираем по-тихому...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Андрей, не раздевшись, в плаще, сидит в своей комнате, в кресле. На коленях у него раскрытое письмо. Вид у него потрясенный. Вот он еще раз перечитывает его...

Встает. Как во сне проходит на кухню, некоторое время стоит на ее пороге, словно забыв, зачем он сюда пришел. Потом возвращается к комнате матери...

Там, у окна, стоит ее инвалидное кресло, напоминая ему о том тяжелом дне...

ПОВТОР СЦЕНЫ ИЗ ПРОШЛОГО: КОМНАТА МАТЕРИ. ДЕНЬ.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (кричит). ...Вместо молодой цветущей женщины! Да еще с ребенком, который годится тебе в братья!... А я? В моем состоянии - когда в доме чужой мужчина?! Он ведь уже мужчина! Посторонний...

КВАРТИРА АНДРЕЯ. ДЕНЬ.(Продолжение сцены.)

Андрей, словно без сил, скользя по косяку двери, опускается на корточки, и так сидит какое-то время, почти на полу, в расстегнутом плаще, уставившись в одну точку.

ГОЛОС АНДРЕЯ. И все-таки э т о настигло меня...

ГОРОДСКОЕ ШОССЕ. НОЧЬ.

Машина Андрея мчится по тому самому шоссе, по которому он вчера вечером из аэропорта возвращался домой. Пустое, под яркими фонарями, теперь оно кажется страшным...

ГОЛОС АНДРЕЯ. И все-таки э т о настигло меня... Когда прощался с этим мальчиком, я почти успокоился. Не надо ничего выбирать, не надо прилагать какие-то сверхусилия... (Как бы с трудом вспоминая.) Нет, я успокоился, кажется, немного раньше... Немного раньше...

Резко визжат тормоза. Словно уткнувшись в невидимую стену, как вкопанная, машина Андрея застывает посередине абсолютно пустого шоссе...

Приближаясь к ней, мы продолжаем слышать его голос...

ГОЛОС АНДРЕЯ. Я успокоился, когда узнал, что ее нет... Вот, оказывается, как это бывает... Когда опять с облегчением погружаешься в вонючее болото своей пошлой жизни - тогда тебя это и настигает... (Приближаясь, мы видим лежащее в руках Андрея прощальное письмо Валерии. Положив голову на руль, он неотрывно смотрит на него.) А как было хорошо: ничего не решать, ничего не выбирать... (Поднимает письмо.) Алекс ничего не знает. Значит, если я сейчас сожгу это письмо, никто никогда ни о чем не узнает, и его жизнь, моя жизнь и жизнь моей матери будет какой-то другой... Какой - никому неизвестно... Другой... Только ее - останется той же... Ее жизнь уже ни от чего не зависит... (После долгой паузы.) Зато моя будет зависеть еще от одного человека... (Андрей медленно поворачивает ключ зажигания.) Я устал, я смертельно устал от кого-то зависеть.(Так же медленно, словно во сне, разворачивает машину на 180 градусов и очень медленно по обочине едет в противоположную сторону.) Я никому не приношу никакого счастья, хотя я только и делаю, что все время кому-то угождаю... Теперь вот хочу угодить ей, чтобы она на том свете была довольна...

И вдруг из темноты на шоссе перед машиной выскакивает лягушка. Попав в луч фар, она пытается ускакать от него обратно в темноту, но ей это не удается - Андрей ведет машину с той же скоростью, с какой она прыгает от нее. Так продолжается довольно долго.

ГОЛОС АНДРЕЯ. Вот и на меня вот так же едет все время какой-то каток, а я все пытаюсь от него ускакать... А что это за каток?... (Удивленно.) Этот каток ведь называется - "жизнь"... Я боюсь жизни...

Лягушка, наконец, допрыгивает до воды в кювете и плюхается в нее. Выныривает на другой стороне и поднимает над лужей голову с испуганно мигающим глазом.

ГОЛОС АНДРЕЯ. Неужели я еще недостаточно изнурился пошлостью своего животного существования?... Как это говорил Алеша Карамазов?... Она любила эти слова. "Не бойтесь жизни! Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое!"

Андрей вздрагивает от неожиданности - мимо, обгоняя, с ревом проносится огромный грузовик, на миг высветлив все вокруг...

Этот рев, этот испуг словно выводит Андрея из оцепенения. Он резко разворачивает машину, и вот она уже мчится по пустому шоссе, постепенно и упрямо набирая скорость...

АНДРЕЙ. Не надо бояться жизни! Не надо бояться смерти! Не надо бояться жизни и смерти! Ничего не надо бояться!

На огромной скорости по пустому шоссе мчится машина Андрея.

АЭРОДРОМ. НОЧЬ.

Лайнер "Москва-Берлин" почти готов к отлету. В одном из иллюминаторов видно печальное лицо Саши. К самолету подкатывает автопоезд с багажом пассажиров.

Среди чемоданов стоит Андрей.

САЛОН САМОЛЕТА.

Саша видит Андрея. Взгляд его делается недоуменным, какое-то время он сидит, ошарашенный, и ничего не может понять, вдруг его как будто озаряет какая-то догадка, он вскакивает, дергает с полки свою сумку и бегом направляется к выходу из салона.

АЭРОДРОМ.

Автопоезд с багажом останавливается, из него выпрыгивает Андрей, ему навстречу по трапу самолета уже спускается Саша. Они на мгновение обнимаются, Андрей сует ему письмо матери, и пока рабочие погружают багаж в самолет, а Андрей что-то объясняет стюардессе, Саша, присев на свою сумку, читает письмо.

ЗДАНИЕ АЭРОПОРТА.

Потом они, уже нагруженные вещами, мечутся между таможней и кассами, совершая какие-то манипуляции с документами.

Потом они вдвоем стоят в будке междугородного телефона и что-то по очереди кричат в трубку то на ломаном немецком, то на русском языках.

ГОРОДСКОЕ ШОССЕ. РАССВЕТНЫЕ СУМЕРКИ.

Потом они едут по шоссе в машине. Едут молча.

Саша радостными глазами, словно не веря, смотрит на дорогой сердцу едва различимый неброский родной пейзаж, пролетающий за окнами машины...

АНДРЕЙ (прерывая молчание). Сейчас накупим жратвы и поедем на дачу, ладно? И будем жить вместе - не выгонять же твоих молодоженов на улицу?! (Саша улыбается в ответ и кивает головой.) Почитаем дневник отца, ладно? (Саша опять кивает головой.) Надо же, ты тоже Александр, это Валерия тебя так в честь нашего отца назвала, да? Ни разу в голову не пришло!

САША (после паузы). А давай поклянемся - никогда не расставаться?

АНДРЕЙ (с готовностью). Давай!

И две мужские руки соединяются в братском рукопожатии.

ДАЧА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Пляшет огонь в камине. На широкой тахте под пледом, но в свитере и джинсах, спит Саша, видимо, сон застал его врасплох. Рядом сидит Андрей и читает дневник отца.

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. ...Не помню, в какой момент, но меня вдруг стало словно выворачивать от всяких моих тщеславных притязаний. Все, что стояло за словами: престижный, дорогой, модный и прочее, вызывало во мне уже болезненное отвращение, брезгливость и просто - тоску. И стало жизненно необходимо - искать что-то другое, не связанное с внешним, спрятанное глубоко в другом человеке: р о д н у ю д у ш у ...

ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ: ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ КЛАСС. ДЕНЬ.

Звучит фортепьяно: "Полонез Огинского."

Юная тоненькая Валерия в черном облегающем платье ведет занятия танцами. Ее ученики, мальчики и девочки, старательно повторяют ее движения. Время от времени она берет себе партнера из учеников и танцует с ним. Вот сейчас подходит к толстому и неуклюжему мальчику в кружевной рубашке с бантом и приглашает к танцу его...

За ними в полуоткрытую дверь заворожено следит мужчина, на вид ему около сорока. На его лице такое выражение, словно он открывает для себя новый мир...

ГОЛОС МУЖЧИНЫ (продолжает). Однажды жена поручила мне отвезти Андрея на занятия танцами. И пока я ждал конца занятий, я стоял у полуоткрытых дверей и наблюдал за ней, "маленькой балериной"... Дети ее обожали, мой толстый и неуклюжий сын - больше всех... Может быть, поэтому все и произошло...

Учительница танцев и маленький Андрей старательно и чинно, взявшись за руки, идут рядом в торжественном ритме полонеза...

НАСТОЯЩЕЕ: ДАЧА АНДРЕЯ. НОЧЬ.

Андрей отрывается от чтения, и какое-то время сидит, глядя перед собой в пространство, словно силится вспомнить тот день... Потом опять обращается к дневнику...

ГОЛОС МУЖЧИНЫ (продолжает). Все понятия о любви перевернулись в моей душе, то, что казалось ее сущностью, страстность и эйфория, теперь выглядели утомительными и пошлыми, на смену пришла бесконечная тихая радость от общения с "родной душой"... И все-таки я не могу понять, почему этот трагический финал? Или хотя бы: к чему он? Может быть, правда, мы великие грешники?... Наверное, так... Тогда одна у меня просьба к Богу (если Он есть на самом деле), одна молитва (если они действительно помогают) - Господи, сделай так, чтобы мои сыновья, Андрей и Александр, встретились и тоже обрели бы друг в друге родную душу...

Андрей откладывает дневник, долго смотрит на спящего Сашу, потом накрывает его пледом и выходит из комнаты...

САД. НОЧЬ.

Внезапно подморозило. Деревья стоят голые с черными стволами и веточками, и весь пейзаж напоминает черно-белую графику. От легкого ветерка, чуть-чуть поскрипывая, покачиваются качели.

Андрей поднимает глаза к небу: оно черное, но словно бы чем-то подсвеченное, и тучи, похожие на белые клубы дыма, эффектно громоздятся на нем, придавая всему пейзажу мистический и монументальный смысл.

Э П И Л 0 Г КВАРТИРА АНДРЕЯ. УТРО.

За окнами идет снег. В комнате Андрея стало потеснее, появился второй диван, письменный стол, заваленный грудой учебников. Над столом в красивой рамке висит большая фотография Царской Семьи. Сам Андрей, похудевший, но энергичный и решительный, избавившийся от своей обломовской вальяжности, о чем-то договаривается по телефону... Рядом, за письменным столом, Саша, посвежевший и повеселевший, торопливо собирает книги в сумку.

В своей комнате, в инвалидном кресле у окна, сидит Инна Ильинична, сильно сдавшая, совсем высохшая и седенькая. У нее озабоченный раздраженный вид.

АНДРЕЙ (заглядывая к матери.). На обед я приеду, а ужинать будешь с Алексом. (Кричит в коридор). Алекс, быстрей! Я смогу подвезти тебя к метро. (Идет к вешалке, надевает куртку, словно что-то вспомнив, стучится в дверь бывшей "розовой спальни") Полина, можно? (Услышав "да", приоткрывает дверь.) Я договорился, Лена заедет за тобой в одиннадцать...

Бывшая "розовая спальня" по-прежнему без мебели. Только на большом розовом ковре появилась узенькая раскладушка, застеленная пушистым розовым пледом. К Андрею подходит некрасивая девушка в длинной юбке и в длинном бесформенном блузоне. Это та самая француженка, Полетт.

АНДРЕЙ (продолжает). Поедете в Тихонову пустынь. Это далеко, оденься потеплее...

ГОЛОС ИННЫ ИЛЬИНИЧНЫ ( зовет). Саша, подойди ко мне!

...Саша, уже с сумкой через плечо, входит в комнату к старой женщине.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (оглядываясь на дверь, словно опасаясь сына). Сашенька, голубчик, купи мне на обратном пути сигареток, в зеленой коробочке, называются: "Морэ. Ментол". Я понимаю, это не педагогично просить тебя об этом...

САША (заговорщески). Такие длинные, черненькие? Куплю.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (жарко и с обидой). Видал, какое Андрей устроил вчера харакири над моими сигаретами? Весь запас уничтожил. Неужели он не понимает, что мои нервные переживания гораздо больше меня лишают здоровья, чем какие-то тоненькие дамские сигаретки?! Каков монстр, этот Андрей, а!?! Тиран!

САША (соглашаясь с ней). Деспот. У него и взгляды такие политические!

ИННА ИЛЬИНИЧНА (плаксиво). Теперь целый день до вечера буду нервничать!

САША (шепотом). Лес рубят, щепки летят... (Оглядываясь на дверь, достает из сумки несколько целых сигарет.) Знал, что будете переживать - спас с риском для жизни!

ИННА ИЛЬИНИЧНА (просветлено). Ну ты крутой!.. (Поспешно прячет сигареты.) Что бы я без тебя делала?! Дай-ка я тебя поцелую, ангел мой! (Целует его.) А на обратном пути все-таки купи пачку! (Отстраняется от него и какое-то время смотрит на него странным взглядом.) Боже! Ты все больше становишься похожим на своего отца!

АНДРЕЙ (заглядывая в комнату. Подозрительно.) О чем вы там секретничаете? Заговорщики, знаю я вас! Ну, ты идешь?

САША. До вечера, Инна Ильинична! (Выходит из комнаты.)

АНДРЕЙ. До обеда, мама!

САША (в сторону "розовой спальни"). Полина, адью!

ПОЛЕТТ (показываясь в дверях, с акцентом). До свидания, братцы!

Оба уходят.

Полетт возвращается в свою комнату, подходит к подоконнику, где расставлены картонные иконки, зажигает перед ними настольную лампаду и открывает молитвослов.

Инна Ильинична в своей комнате прислушивается: в квартире тишина.

Выражение лица у нее сразу меняется - с озабоченного и напряженного на легкомысленное и беспечное, она достает сигаретку и зажигалку. Неловко держа их в своих заскорузлых малоподвижных руках, закуривает. Шарит рукой по столу, находит пульт и включает им видик.

На экране телевизора возникают знакомые кадры "Аталанты".

По мере того, как Инна Ильинична смотрит фильм, на ее лице все более проявляется выражение сварливого скепсиса.

ИННА ИЛЬИНИЧНА (себе). И что они в ней нашли, в этой дурацкой картине?

Но прежде, чем возникает надпись "Конец", пусть мы увидим еще раз эти мерцающие серебристые черно-белые кадры, где счастливые влюбленные целуются на барже, которая плывет когда-то давно - где-то в какой-то Франции...

КОНЕЦ

Москва.1999 г.
Студия "Царьград"

Демина Людмила
Демин Валерий

аннотации в базе данных

.