Артемий Лебедев: Я работаю со всеми олигархами

Да, это было. За два дня до встречи, до того даже, как меня пригласили на эту встречу, мне стали звонить разные люди, которые говорили, что я уже есть в списках, что я буду на встрече и не мог бы я, мол, донести до ВВП точку зрения этих людей. Эта точка зрения имела отношение к разным общественным организациям, которые были созданы то ли специально к этой встрече, то ли вообще в ожидании подобных мероприятий. Часть этих общественных организаций существовала и раньше. А какие-то, видимо, появились специально для. Чтобы отнять голос у частного человека или у группы людей, которая не объединена никаким государственно зарегистрированным статусом, и сделать вид, что эти общественные организации и есть тот самый голос Интернета, который должен что-то решить. Мне было предложено поддержать их точку зрения. Я сразу сказал, что я этого делать не буду, потому что, во-первых, я ничего не знаю об этих организациях, а во-вторых, у меня есть своя точка зрения, которую я тут же, соответственно, всем и излагал. На что люди говорили: ну ладно, пусть будет так. Накануне встречи я получил письмо от людей, которые звали на тусовку всех приглашенных на встречу, чтобы выработать одну точку зрения, которую они будут продвигать в Белом доме. Поскольку я просыпаюсь не раньше 6 вечера, я на эту тусовку, состоявшуюся около 11 утра или там двух дня, не попал. В любом случае, письмо дошло до меня сильно позже окончания этой встречи. Люди старались, чтобы не было никаких разногласий. И не случилось, не дай бог, такого, чтобы кто-то имел отличную точку зрения.
Мне было сказано: тебе завтра об этой точке зрения расскажут, и главное - сиди и молчи. Это стало тем аргументом, почему я, собственно, вообще взял голос. Они меня заранее сами подготовили. Иначе я бы мог взять голос первым, или выступить вторым, и тогда все, что говорили бы после меня, автоматически бы перекрыло мое мнение. А так я просто выждал сорокаминутную паузу, пока выступали остальные, и после этого сказал все, что считал нужным сообщить.

Кто конкретно с тобой связывался?

Я думаю, нет смысла называть имена. Интересен сам факт: люди считают, что точка зрения должна быть выработана заранее и служить определенным коммерческим структурам. Потому что какими бы независимыми и правдивыми эти люди себя ни считали, они принадлежат коммерческим структурам. У каждой коммерческой структуры есть свои интересы. А для меня нет смысла поддерживать чьи-то коммерческие интересы, если они не соответствуют моим представлениям о свободе вообще и свободе предпринимательства в частности. Каждый должен иметь возможность реализовывать все свои амбиции, планы и т.д., - без участия общественных организаций, без комиссий и консолидированных точек зрения.

Эта история имела продолжение? Тебе звонили после 28-го? Корили?

Меня стали приглашать в некоторые из этих общественных организаций. Но я отказался. Потому что меня почему-то не звали до. И я не верю, когда меня начинают звать после.

Недавно появились "воспоминания" Андрея Зотова об этой встрече. Он пишет, что хорошо выступили он, Арушанов и Солдатов. А все остальные были излишне эмоциональны, и то, что они говорили, было, в общем, неважно. А ваше с Платоновым столкновение и не упоминается.

По поводу эмоциональности выступлений. Зотов эту же фразу произнес и на встрече с Путиным. Я это очень хорошо помню. Потому что сначала все выступали по такому заранее запланированному неспешному сценарию. Это выглядело как встреча председателя правительства с представителями лесной промышленности. Вот они всю жизнь рубят пни. У них там ничего особенно нового не происходит. И течения различаются только так: сплавлять ли эти пни вниз по реке или переправлять их, к примеру, на самосвалах. У них нет других проблем. У них спокойная размеренная жизнь. И они пришли к правительству сказать, что вот у нас есть ассоциация лесорубов. И давайте мы поэтому будем работать с правительством. Все рассчитывали, что так и будет - просто и спокойно. А все остальные точки зрения автоматически не имеют права на существование. Неспешно выступил Солдатов. Кстати, было странно его речь слышать одной из первых - он отнюдь не является блестящим оратором. Выступил с комсомольским задором Арушанов, сказав какие-то водянистые слова про Россию в 21-м веке, про какие-то там информационные супермагистрали и прочее. Выступил Зотов. Хорошо поставленным голосом (в отличие от всех, кто в этом зале присутствовал, он обладает задатками блестящего оратора), но тоже породил какую-то обтекаемую, абстрактную словесную массу, не расставив никаких акцентов. После этого выступил я, сказал своими обычными словами все что думал. Я задел Платонова, это вызвало его моментальную реакцию, и тем самым он сразу же проиграл дискуссию. Уже тем, что опять взял слово и начал препираться со мной, как бы оправдываясь. Вступился Зотов, который сказал, что вот художественные люди выступают особенно эмоционально, как бы подчеркивая, что мы тут все такие размеренные и уверенные в себе старперы, и может быть, в наших словах задору поменьше, зато у нас все правильно и хорошо. Но это не имело никакого смысла, потому что Платонова там просто морально уничтожили. Платонова опустил и Рейман, сказав, что его не позвали на обсуждение бумаги о доменах. Я сказал, что РосНИИРОС зажрался и охамел, что у него нет альтернатив. Что он берет огромные деньги, что у них там коррупция и что РосНИИРОС управляется опять же провайдерами, потому что координационная группа РосНИИРОСа состоит только из провайдеров, которые были пять лет назад. И новых туда никто не пускает. Платонов оправдывался, что большие деньги взимаются не потому, что он такой жадный, а потому, что РосНИИРОС много тратит на обучение, что у РосНИИРОСа есть какие-то образовательные программы и это чуть ли не Сорос. Хотя я вообще не слыхал, чтобы кто-нибудь кроме Сороса тратил деньги на обучение и на установку сетей в университетах. Я думаю, все, кто в этом зале сидел, услышали о такой деятельности РосНИИРОСа попросту впервые в жизни. Самое интересное, что месяц спустя Платонов заявил о понижении цен РосНИИРОСа до 36 долларов, потому что деньги теперь не будут тратиться на образовательные программы. Вообще слова о том, что деньги идут куда-то, кроме как в личный карман RIPN'а, прозвучали только после этой встречи с Путиным. До этого никто этого не знал - куда уходят эти 100 долларов с рыла. И куда девает RIPN свои миллионы, заработанные на доменах.

RIPN же публиковал свои отчеты о потраченных средствах.

Пытался пару лет назад. Там было очень четко и ясно написано, что на закупку всего оборудования ушло около двухсот тысяч долларов. Если посчитать 18000 доменов, зарегистрированных на момент встречи с Путиным (а сейчас их уже 24000), помножить на 100 долларов плюс на 50 долларов в год, которые там успели накопиться, мы получим сумму, слегка превышающую 200 тысяч. А ведь оборудование было уже куплено и установлено. Куда эти деньги девались, на какое развитие общественных сетей они шли - остается загадкой до сих пор. По крайней мере выяснилось, что сейчас прекрасно можно брать не 100 долларов, а 30. И ничего не меняется. От этого никто не страдает.

Несмотря ни на что, законодательная машина в отношении Интернета заработала. Какие ты видишь последствия этих процессов? Особенно с учетом того, что "общественные" организации теперь и сами начали придумывать проекты законов, согласно которым их будут контролировать?

Последствия я вижу не самые хорошие, тем более что вокруг каждой из этих "общественных" организаций нужно поставить по три кавычки, потому что они все на самом деле коммерческие. АДЭ - коммерческая организация: членство там стоит две тысячи в год, а в функции входит вышибание радиочастот для себя на тусовках с чаем или пивом. АДЭ ничего не делает собственно для жителей Интернета. РОЦИТ является просто коммерческой конторой. В этом нет ничего плохого. У него замечательный РИФ, у него роскошные семинары. Но не надо забывать, что РОЦИТ и V6 (контора по созданию веб-сайтов) - это одно и тоже. С одной стороны, там общественная деятельность кипит-бурлит. С другой стороны, если что-то нужно сделать, то вот у нас есть V6. Это неприлично. В открытом обществе, где есть конкуренция, где есть открытое мнение и вообще какие-то либеральные ценности, не может быть такого сиамского близнеца. Есть СОИ, созданная специально незадолго до встречи с Путиным. Абсолютно бессмысленная и мертворожденная структура. И есть еще ОФИСП. ОФИСП - это вообще не организация. Это все равно, что гостевую книгу назвать общественной организацией. У них кроме гостевой книги и каких-то документов на уровне прокламаций сетевого поведения нет. Это деятельность, которая во всем мире закончилась к 93 году, когда были написаны уже все эти бумаги, например «Манифест хакера». Я буду хакать, потому что я свободный человек… Вот в таком духе составлены все документы ОФИСПа, которые должны лечь на полку как анахронизм.
Тем не менее, должны существовать какие-то общественные организации (в которых должны собираться люди, которые живут ради общественной организации). А мы - люди, которые живут ради коммерции. Я живу ради коммерции и никогда этого не скрываю, и не пытаюсь свои интересы прикрыть какими-то интересами общества. Я поддерживаю 50 доменов, и меня жаба душит платить за каждый из них 100 долларов в год. РосНИИРОС испортил мне всю жизнь - он весь список своих запрещенных доменов составил по моим заявкам, на 90 процентов. Все, что я хотел регистрировать, тут же входило в стоп-лист, и присылался отказ. Потому что кто-то в координационной группе не хотел, чтобы я разрабатывал новые идеи. Я, скажем, хотел сделать сайт, который только из одних цифр состоит. "Домен не может состоять из цифр". Бац, ставят в стоп-лист, правило заводится - мне отказывают. Или там - сайт из одной буквы не может состоять. Или я хотел сделать себе домен ru.ru. Дело было еще в 96 году. Для ресурса "Русская рулетка". Мне сказали, что домен второго уровня не может соответствовать домену первого уровня. Полный абсолютно бред. Сейчас этот домен кому-то уже принадлежит, потому что я не следил за тем моментом, когда они его позволили регистрировать. RIPN всегда был для меня колючкой на пути, такой противотанковой. Поэтому у меня нет никаких теплых чувств или ностальгии ни по поводу РосНИИРОСа, ни по поводу его функций, ни по поводу его руководителей и тех людей, которые его поддерживают. Для меня это просто бюрократическая преграда в свободном мире, так как я вижу, что то же самое в других странах происходит без геморроя. Поэтому RIPN получил свое. А я получил свое.

Ну кому-то же надо общаться с властью. В ситуации с нашими "общественными" организациями кто бы это мог быть?

Это должны быть люди, которые занимаются идеологией и философией. Наукой, грубо говоря, а не коммерцией.

Наряду с законотворческими процессами очень бурно проистекают сейчас процессы инвестиционные. Собирается ли "Студия Лебедева" привлекать сторонние инвестиции?

В студию - нет. Это было решено давно. Еще до кризиса нам предлагали очень большие деньги - миллионы. Но мы решили, что студия останется всегда только нашей. С теми партнерами, которые до сих пор принимают в ней участие. А продаем мы новые проекты. Основная часть нашего бизнеса - это создание бизнесов: мы придумываем бизнес, создаем ему всю логистику, структуру, правовую поддержку, полный комплекс всего обеспечения. И дальше продаем это все инвестору за долю. Держим свои самостоятельные проекты, но не подписываем (таких много в Сети), ну и т.д.

Ты можешь назвать какие-нибудь свои проекты, которые уже финансировались со стороны?

Они в основном все неподписанные, и именно поэтому я их и не анонсирую. Я также активно занимаюсь сейчас консультированием, являюсь консультантом для ряда инвесторов, и несколько крупных сделок, которые произошли, произошли при моем непосредственном участии.

Инвестиционные сделки заключаются сейчас на очень большие суммы. Как ты считаешь, эти суммы адекватны происходящему? Стоят ли российские проекты таких денег?

Они стоят гораздо больше, просто в России очень выгодно купить какой-нибудь проект за миллион, потому что на Западе его можно продать через полгода за пятьдесят. Если в обычной ситуации инвестиционный фонд привык к своим трем-пяти процентам маржи, то в случае с русским Интернетом он получает прибыль, которая не встречается более нигде в мире. Тем более в России можно купить проект, влияющий на половину или на треть пользователей Интернета. Это очень серьезное средство массовой информации и орган влияния. Можно купить его за абсолютные копейки по сравнению с тем, сколько бы стоило то же самое в пропорциональном отношении к общему населению страны. Как, скажем, купить центральный телеканал. Это стоило бы совершенно других денег. Интернет примерно ту же задачу выполняет, но только стоит он десятки миллионов, а не сотни и не тысячи.

Чем закончилась история с Кириллом Готовцевым, на которого ты подал жалобу в антимонопольный комитет?

Она рассматривается в антимонопольном комитете. Это требует множества различных бумаг. И никто не говорил, что процесс закончится за один день. Потому что для антимонопольного комитета это тоже новая вещь. Мое дело проходит одним из первых по новому антимонопольному законодательству. Так что это дело моего адвоката - Павла Астахова.

Ты имеешь репутацию скандального человека. А сам ты себя считаешь скандалистом или борцом за правду?

Нет, я совершенно не скандален. Я могу какие-то свои точки зрения или мнения заворачивать в некую эпатирующую форму. То есть, скажем, подать на кого-то в суд. Но увидеть за этим скандал может только то общество, где вообще никогда не происходило никаких событий. Потому что суд - это единственная легитимная форма выразить мое несогласие с чем-либо. Я мог бы бандитов послать. Но у меня нет такой структуры, которая ездит на джипах в галстуках, поэтому я обращаюсь в суд. Это так Российская Федерация представляет мои права по предъявлению претензий. Можно это назвать скандалом, а можно назвать это первым шагом на пути к цивилизованной практике решения проблем.

Сейчас "Студия Лебедева" работает над Обозрением.ру. Как работается с кандидатом в президенты Умаром Джабраиловым?

Это проект структуры, которая называется "Плаза-Интернет". У "Плазы" есть десять разных структур, которые занимаются магазинами, недвижимостью, охраной, торговлей, путешествиями и т.д. Вот одна из них - "Плаза-Интернет". Я общаюсь с человеком, который ей руководит.

Когда проект будет закончен?

Он уже фактически закончен и должен открыться на днях. Надо заметить, что ситуация довольно уникальная, потому что моя студия работает с самыми разными клиентами. Среди них практически все олигархи. У меня есть проекты, сделанные для структур, которые находятся под Березовским. Есть проекты для структур, которые находятся под Гусинским. Сейчас вот есть Джабраилов и т.д. Я никому из них не принадлежу и могу совершенно спокойно работать на свободном рынке. Работу заказывают именно мне - просто потому, что больше никто ее не в состоянии выполнить. Поэтому происходит такое пересечение. В оффлайне, где уже все давно устоялось и есть большой выбор и много разных альтернатив, люди, конечно, поляризуют свои структуры, и это сразу видно. Я этого не делаю.

Что подвигло тебя на окончательную продажу Рекламы.ру?

Много самых разных моментов: то, что об этом давно шла речь, то, что мне неинтересно иметь совместный бизнес по баннерным сетям с кем-либо… Сначала это был проект вместе с "Нетскейтом". Я был одним из соучредителей этой компании, и все делалось в ее рамках. И цена, которую мне предложили, вполне меня устроила. И не было никаких оснований этого не делать. Я занялся совершенно новой баннерной системой с новым форматом. Это в некотором роде сумасшествие, но будущее покажет, кто прав.

На чем ты сейчас больше зарабатываешь - на создании сайтов, на интернет-рекламе, на консультациях?

Я больше всего зарабатываю на создании сайтов, но нужно понимать, что если 3-4 года назад создание сайтов состояло только из дизайна, то сегодня дизайн – составляет процента три и от стоимости проектов, и от тех усилий, которые предпринимаются для создания сайтов. Потому что если у меня работает 4 дизайнера, то всего в студии 37 человек. Все остальные занимаются не дизайном.

Ближайшие планы и перспективы?

Летом у нас будет 50 человек, к зиме у нас будет уже 100. Мы будем искать себе следующий офис. Мы переезжаем каждый год и каждые полгода удваиваемся. Это будет расширение студии, появление новых направлений, выделение каких-то подразделений на рынке как более заметных структур, потому что сейчас средний человек считает, что мы занимаемся только дизайном. Очень сильно будет выдвинуто вперед направление по консалтингу, будет очень большое направление по аналитике. И направление по созданию бизнесов и привлечению к ним инвестиций, которое тоже сейчас идет втихаря. То есть либо берутся чьи-то проекты на стороне, с ними идут переговоры и они получают инвестиции; либо просто бизнес придумывается с нуля, набирается команда, тоже получает инвестиции, и соответственно, выпускается как отдельный проект, дальше уже продается. Это все в данном случае задачи веб-студии, а слово само ассоциируется с дизайном, хотя давно это уже целая индустрия по созданию сайтов, в которую входит все. Дизайн - это вишенка на огромном свадебном пироге.

Ты принципиально работаешь только здесь, на российский рынок? Или у тебя есть проекты на Запад?

У меня есть много проектов на Запад.

А какую долю проектов они составляют?

Небольшую, если сравнивать с тем, что у нас происходит здесь. Может быть, процентов пять. Но это все происходит в качестве эксперимента, потому что заказы с Запада имеют случайный характер. У нас нет специального человека, который бы работал с западными клиентами. Это люди из самых разных стран, которые заходят на наши сайты и им почему-либо они кажутся более интересными, содержательными, качественными и красивыми, чем то, что они видят у себя, на своем локальном рынке. Мы часто получаем такие письма, и часть этих писем превращается в контракты. Плюс еще отдельный большой бизнес - это продажа баннерных систем, которая выделилась под торговой маркой RotaBanner. Баннерная система под ключ. Для обмена баннерами и для управления траффиком в рамках локальных проектов, что оказалось очень востребованной услугой. Продается по всему миру, очень популярная вещь, приносит доходы, которые уже начали окупать это направление, которое два или даже три года являлось моим и Константина Моршнева вечерним хобби. Никто никогда нам это специально не заказывал. Мы это придумали и делали. Теперь это уже фактически самостоятельный бизнес.

У тебя были попытки выхода в российские регионы…

Они и до сих пор сохраняются. Причем не только в российские, Но и в ближнезарубежные, хотя этого слова я не люблю. То есть я нахожу какие-то ресурсы на Украине, которые тоже будут получать поддержку отсюда – и финансовую, и ресурсную. И по разным городам. Я совершенно отказался от всех тусовок, которые происходят в так называемом Рунете. Все, из чего состоит Рунет, - это 20-30-100 фамилий, все уже обсосанные, никто из них уже ничего нового не может сказать. Я не являюсь спикером этого Рунета, и потому мне гораздо проще от них уйти и считать, что их больше не существует, чем их разгонять. Я не езжу на форумы, я не выступаю на конференциях, я игнорирую все академии, жюри и т.д. Мне все это совершенно неинтересно. Я сам могу сделать гораздо больше. Находя тех людей, у которых есть большой потенциал, которых я уже умею различать… И те люди, которых я нахожу, для инвесторов оказываются очень выгодным вложением. У них нет возможности кричать о себе на каждом шагу, потому что тусовка, которая сложилась, их не пускает. А поскольку я не считаю себя частью тусовки, и она мне глубоко безразлична, каждый человек может написать мне письмо, сказать, что он думает, предложить свои проекты. Людей с большим потенциалом и талантом немного. Обычно один человек на город. Но я нахожу большое удовольствие в поиске таких людей и в помощи им.

15.02.2000, Наталья Хайтина

Данное интервью - перепечатка из Internet.Ru, оригинал расположен здесь, публикуется с любезного согласия Натальи Хайтиной.